Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками - Алексей Самойлов

Сегодня я сказал бы: «Сережа, все в твоей жизни сбылось – ты стал самым читаемым писателем в России».

– Одна из Ваших книг называется «Мне скучно без Довлатова». Как бы Вы продолжили эту фразу?

– Мне скучно без Авербаха, без Бродского… Лучшие мои друзья, украшение моей жизни, ушли. А я компанейский человек. Люблю одиночество, но совершенно не представляю себя таким одиноким волком, каким был Бродский.

Паули Ринне

Мамин сибиряк

Крутые маршруты прошлого века привели его отца и мать из Суоми в Сибирь, где Паули Ринне и родился. Он учился в театральном институте в Ленинграде, играл и ставил спектакли на сцене Финского театра в Петрозаводске, семнадцать лет назад переехал в Финляндию.

Из Суоми в Сибирь

«Укки! Укки!» – кричит у калитки светловолосый мальчуган. Я вздрагиваю: нашего укки (дедушку по-фински), отца моей жены Тойво Ланкинена давно уже нет на свете.

– Я ведь тоже укки. У меня пятеро внуков – трое от дочери Риты и двое от сына Арто. Тимо, которого ты сейчас видел, – самый младший…

– Паули, мы не виделись с тобой, пожалуй, с декабря 1970 года, когда Тойво Ивановича в Петрозаводске похоронили… Вскоре мы переехали в Ленинград, а ты с семьей – в Финляндию. Тимо там уже родился?

– Нет, в Петрозаводске, где живет Арто со своей семьей.

– Об успехах Арто и его музыкальных ансамблей мы наслышаны. Ну а чем занят сейчас бывший главный режиссер Финского театра, его артист-премьер?..

– Пасем с Лилей внука, пока Арто по миру гастролирует. Иногда и Рита с внуками к нам на Сяпсю наведывается. Рита и Арто своего укки Уно никогда не видели: его расстреляли в 38‑м, а мумикку, бабушку, мою маму Сальми, застали в живых и хорошо помнят.

– Откуда родом Уно и Сальми Ринне?

– Из финского города Котка.

– А как они в Советский Союз попали?

– Перешли границу, вернее, переплыли на моторной лодке. В тридцать первом году в Финляндии была сильная экономическая депрессия и безработица. Мама – продавец в магазине, отец – простой рабочий. В августовскую ночь они вместе с еще двумя парами через Финский залив поплыли в сторону России. Пограничники передали беженцев в Кингисепп, откуда их переправили в Ленинград, в Кресты, где они просидели месяц. Из Крестов их отправили в Сибирь. Они еще не были тогда женаты, мама сказала своим родителям, что они с милым поедут искать счастье в России.

– В Сибири ты и родился?

– Да, летом 34‑го, 25 июня на станции Посевной Черепановского района Новосибирской области. Когда подрос, я стал звать себя «мамин сибиряк». Отца я не помню. Мне было три с половиной года, когда его репрессировали в 38‑м. Матери сообщили, что отца осудили на десять лет, мы долгие годы ждали, что он даст о себе знать…

– Отца арестовали в Сибири?

– В Карелии, куда они вернулись из Сибири в марте 35‑го. Сначала, правда, работали в Тихвине, но они искали не только работу, но и общение, чтобы можно было по-фински говорить, русского они совсем не знали. Зато в Матросах и Вилге, лесных поселках неподалеку от Петрозаводска, финнов было много. Отец и мать работали в лесу, отец вальщиком, потом на пилораме. В Вилге его и взяли. Приписали 58‑ю статью, мол, он специально испортил на лесной бирже социалистическое имущество – 12 пил. Сидел он в тюрьме в Петрозаводске, известной тюрьме на Энгельса.

– Как и когда вы узнали, что отца нет в живых?

– Как и многих других репрессированных, его реабилитировали после смерти Сталина – в 56‑м. Написали нам, что Уно Ринне умер от рака пищевода в Пряже в 42‑м. Жуткая туфта: в 42‑м в Карелии, в частности в Пряже, уже были финские войска. Туфту писали аккуратным ученическим почерком. А на самом деле отец получил пулю в затылок 28 сентября 1938 года. Это выяснилось, когда раскопали захоронения в Красном Бору, в двадцати двух километрах от Петрозаводска. Арто с сестрой Ритой нашли, в каком месте лежит их укки, поставили надгробие с фотографией, посадили цветы. А теперь там на большом памятном столбе много фотографий и цветов вокруг.

Абсолютный слух

– Как здорово поет Тимо! И это в два с половиной года. Ты, небось, в столь нежном возрасте еще не выступал?

– Я начал позже – в три года. Читал стихи в клубе в Вилге.

– Стало быть, внук пошел по стопам дедушки-артиста…

– У Тимо, действительно, абсолютный музыкальный слух, как и у его отца Арто. А свою музыкальность скорее всего он унаследовал от своей прабабушки. Мама моя превосходно играла на разных музыкальных инструментах. Арто в бабушку пошел. Когда был на гастролях в Америке, купил две мандолины. Мама играла в Вилге на танцах в самодеятельном оркестре. Ее мандолина сохранилась в нашем старом доме.

– Арто сам выучился играть на мандолине, как бабушка, или ходил в музыкальную школу?

– На мандолине, аккордеоне, гитаре, кантеле – сам, а в музыкальной школе в Петрозаводске занимался по классу фортепиано.

– У Риты тоже есть музыкальные способности?

– Она играет на аккордеоне, моем любимом музыкальном инструменте. Училась вместе с братом в музыкальной школе.

– Что же брат в свои ансамбли ее не приглашает?

– Каждому свое. Рита закончила финно-угорское отделение в Петрозаводском университете. В последние годы, до отъезда в Финляндию (она уехала с семьей – мужем и тремя сыновьями в 2001 году) преподавала финский язык.

– А в каких музыкальных ансамблях играл и играет чернобородый Арто Ринне?

– Начинал в «Мюллярит», «Мельниках» по-русски, ансамбле, созданном Сашей Быкадоровым. Когда они в Америке выступают, Арто ведет концерты на английском. Потом вместе с Дмитрием Деминым они создали ансамбль «Саттума». Там поют и играют на скрипке дочь Арто Эйла (она с четырех лет играет на скрипке) и сын Демина Владик.

– Диски «Саттумы» с фолк музыкой Карелии, Финляндии, России в петрозаводских магазинах нарасхват.

– Тиражи небольшие, а туристов в Карелии теперь с каждым годом все больше и больше…

– А что это за семейный ансамбль «Звонари»?

– С ним они (Арто, Быкадоров, Игорь Архипов, который был в Кижах лучшим звонарем) ездят в США с калевальской программой. А есть еще и четвертый ансамбль, где Арто играет – «Карельский рок».

– Арто с друзьями только за рубежом гастролирует или дома тоже выступает?

– В середине сентября устраивает в столице республики карельские рок-фестивали, пишет музыку. Первое его сочинение – «Сяпсинская банная полька».

– А как получилось, что Арто живет в Петрозаводске, а Тимо живет зимой у бабушки и дедушки в Финляндии, а летом в Карелии?

– Света, жена Арто, мама Тимо, работает в финском консульстве в Петрозаводске, Арто постоянно на гастролях, дочка Эйла ходит в школу – куда девать мальчишку? И мы взяли его, годовалого, с собой в Финляндию.

Материнское благословение

– Когда вы с Лилей переехали в Финляндию?

(Вторая часть нашей беседы продолжалась через год, в той же Сяпсе – Тимо стал совсем большой, ему теперь три с половиной года, не потерял свой абсолютный музыкальный слух, охотно поглощает землянику, чернику, смородину, а с утра пораньше торопит укки на рыбалку – проверить опущенные в речку катиски, ловушки для окушков и плотвы).

– Тут снова надо мою маму вспомнить. Отца, ты уже знаешь, мы так и не дождались. У матери были знакомства среди финнов, и у одной ее подруги – она умерла – был муж, Онни Иванович Эсколин. Много лет он просидел в лагерях – и финских, и сталинских. Валил лес, охотился, строил дома. Воевал. Силищи был медвежьей. С любым инструментом умел обращаться как истинный мастер. В советскую Россию приехал совсем молодым, семнадцатилетним. Его отец участвовал в революции на стороне красных. Под Питером они с отцом строили электростанцию…

И вот в 58‑м или в 59‑м приходит Онни Иванович к нам свататься за маму. Мы с Лилей уже поженились, окончили национальные студии (Лиля училась в коми-студии, я – в карело-финской) Ленинградского театрального института и работали в Петрозаводске в Финском драматическом театре. Пришел, стало быть, к нам Онни Эсколин, получивший советское гражданство только в середине 50‑х, и сватает у меня, сына, мою мать… Вот ведь задача! И я (смеется – А. С.) дал добро моей матери: «Конечно, выходи замуж, семья есть семья, как без мужика жить?!»

И они поженились и уехали в лесной поселок Райконкоски Суоярвского района: в Петрозаводске ему с его-то биографией жить не разрешалось. Второго такого мощного трудягу как Онни Эсколин я в жизни не встречал. В лесу ему равных не было. Представляешь, на лесобирже он за смену делал восемь дневных норм!