Корабль-призрак - Фредерик Марриет

Глава тридцать третья

— Вот и все наши надежды рухнули, — подавленно произнес Филипп. — Что мы можем противопоставить этому тирану?

— Кто знает, кто знает, — отвечал Крантц. — Пока положение наше бесперспективно. Но будем надеяться на лучшее. Мне только что пришла в голову мысль, которая, пожалуй, не покажется вам совсем плохой, — продолжал Крантц после некоторой паузы. — Пусть только пройдет гнев у этого человека!

— И что же это за мысль?

— Коменданту нравится не только ваша жена. Ко всему прочему, он очень неравнодушен и к деньгам. А поскольку нам известно, где зарыт клад, то мне кажется, что он выпустит нас на свободу, если мы пообещаем ему показать доступ к тем сокровищам.

— Может статься. Только бы нелегкая забрала этого проклятого Шрифтена! Вот уж, действительно, существо не из нашего мира! Всю жизнь он преследует меня и, кажется, творит это не по собственному желанию!

— Значит, он — часть вашей судьбы. Между тем следует позаботиться о том, чтобы комендант не забыл напоить и накормить нас!

— Меня не удивит, если он так и поступит, ведь он жаждет, чтобы я исчез из этого мира!

Тем временем комендант, успокоившись, приказал привести к нему Шрифтена, но, как усердно того ни искали, найти не смогли. Охрана клялась и божилась, что одноглазый вошел в форт, но из него не выходил. Дальнейшие поиски результата не дали.

«Может быть, его заперли вместе с теми двумя пленниками? — подумал комендант. — Вряд ли это возможно, но надо все же пойти и проверить».

Он спустился в подвал, открыл камеру, заглянул в нее и хотел было уже снова запереть дверь, но услышал голос Крантца:

— Эй, сеньор! И это дружеское обращение? Разве можно так обходиться с людьми, которые платят вперед? И лишь потому, что один плут заявляет, что мы якобы не те, кто мы есть? По крайней мере, прикажите принести нам хоть глоток воды!

Комендант, удивленный неожиданным исчезновением Шрифтена, не знал, что ответить. Смягчившимся голосом он, наконец, произнес:

— Я велю принести вам что-нибудь, сеньоры!

С этими словами он запер дверь и удалился.

— Удивительно, — проговорил Филипп. — Скоро же он успокоился!

Через несколько минут в камеру вошел Педро, который принес полную кружку воды.

— Он исчез, как призрак, сеньоры! — сказал он. — Мы обыскали весь форт, но все напрасно!

— Кто исчез? Одноглазый?

— Ну да, тот, которому вы дали хорошего пинка!

Крантц издал протяжный свист и посмотрел на своего приятеля.

— Друг Педро! Передай коменданту, что, если он желает меня выслушать, я сообщу ему нечто очень важное.

Солдат ушел.

— Теперь, Вандердекен, я смогу напугать этого героя так, что он тут же выпустит нас на свободу. Нужно только, чтобы вы утверждали, что не являетесь мужем Амины.

— Я не смогу, — возразил Филипп. — Я не в состоянии произнести эту ложь!

— Я понимаю вас, хотя мне кажется, что наше притворство позволит нам избежать жестокого и несправедливого к себе отношения. Тогда я начну свою интригу с другого конца.

— Во всем, что не оскорбит достоинства моей жены, я буду помогать тебе, — отвечал Филипп.

Крантц задумался. Он все еще размышлял, когда заскрипел засов и в камере снова появился комендант.

— Что за важную новость вы хотели сообщить мне? — поинтересовался он.

— Прежде всего я хотел бы попросить вас привести к нам того одноглазого и приказать ему повторить свои показания, — обратился к коменданту Крантц.

— Не понимаю, зачем вам это нужно? — отвечал комендант. — Что вы хотели сказать еще?

— Я хотел спросить вас, знаете ли вы, с кем имели дело, когда разговаривали с тем одноглазым чудовищем?

— С голландским моряком, думается мне…

— Нет! С дьяволом! С призраком! Со злым духом, который угробил наш корабль и приносит несчастья там, где появляется!

— Святая Дева! Что это такое вы говорите, сеньор?

— Правду, — отвечал Крантц. — Мы благодарны вам за то, что вы укрываете нас здесь, пока то страшилище находится в форте! Но остерегайтесь его!

— Вы издеваетесь надо мной! — воскликнул комендант.

— Ни в коей мере! — возразил Крантц и, показав на своего друга, продолжал: — Мой благородный друг может влиять на этого одноглазого. Пришлите его сюда. Приведите его, прошу вас, и вы увидите, как он с проклятиями и визгом исчезнет отсюда!

— Боже милосердный! Защити нас! — вскричал комендант, задрожав, как осиновый листок.

— Ну, так что же? Вы не хотите привести его сюда, сеньор? — повелительно задал вопрос Крантц.

— Боже мой! Его нет! Он исчез…

— Я так и думал, — вставил Вандердекен с важным видом.

— Нет его? — снова вступил в разговор Крантц. — Тогда, комендант, вам придется, видимо, извиниться перед этим благородным господином за недостойное обхождение и разрешить нам возвратиться в снятую комнату. Я же хочу поведать вам одну диковинную историю.

Совершенно обескураженный комендант не знал, что делать. Наконец он поклонился Филиппу и сказал, что тот свободен. Затем он обратился к Крантцу:

— Незамедлительное объяснение было бы для меня предпочтительнее, поскольку с такими вещами я никогда не сталкивался.

— А иначе и не могло быть, так как ключа от разгадки у вас нет. Я провожу вас. Ожидать такой же вежливости от моего благороднейшего друга вам не приходится, поскольку он донельзя расстроен таким обхождением.

Комендант вышел. Филипп и Крантц последовали за ним. Филипп направился в свою комнату, а Крантц пошел следом за комендантом, посмеиваясь в душе над его замешательством.

— Вы были лишь отчасти введены в заблуждение, — начал свой рассказ Крантц. Комендант, развалившись на софе, с жадным вниманием приготовился выслушать его. — Когда мы попали сюда, мы не знали, как нас встретят, и по этой причине скрыли свои настоящие роли. Позднее я познакомил вас с родословной моего друга, но не посчитал нужным указать, какое положение он занимал на судне. Дело, собственно, в том, что он является владельцем того прекрасного корабля, который из-за вмешательства той одноглазой бестии затонул. Но это между прочим. Вернемся теперь, собственно, к той истории, которую я намеревался рассказать.

Примерно лет десять назад в Амстердаме проживал один отъявленный скряга. Он жил убого, как нищий. Ходил он в лохмотьях, но поскольку он ранее служил моряком, то предполагали, что это были жалкие остатки морской робы. У него был сын, которому он отказывал даже в самом необходимом и вообще обращался с ним сурово. После многих неудачных попыток заполучить часть наследства сын был совращен дьяволом на убийство своего отца, и однажды утром тот был найден мертвым в собственной постели. Но поскольку на его теле не было обнаружено следов насилия, делу хода не дали, хотя некоторые подозрения и падали на его сына.