Корабль-призрак - Фредерик Марриет

— Европейка? Гм. Да, да! Святой Франциск! Я вспоминаю, она…

— Педро! — прозвучал голос сверху.

Солдат смолк, приложил палец к губам, вышел и запер дверь.

— О, Боже небесный! Дай мне терпения! Это чудовищное испытание! — воскликнул Вандердекен.

— Может быть, солдат придет сюда утром? — предположил Крантц.

— Утром! Как же бесконечно долго тянется время!

— Я понимаю вас, но что делать? Приходится ждать, даже если эти часы кажутся столетиями. Однако тихо, я слышу шаги!

Дверь отворилась, вошел солдат, который препровождал их сюда.

— Следуйте за мной! — приказал он. — Комендант желает переговорить с вами!

Пленники с радостью последовали этому неожиданному приказу. По каменной лестнице они поднялись наверх и вскоре оказались в небольшом помещении перед тем самым маленьким комендантом, с которым читатель уже знаком. Он лежал, развалившись, на большой софе, длинная шпага лежала рядом с ним. Две молоденькие девушки-аборигенки — одна у ног, другая у изголовья — помахивали опахалами.

— Где вы взяли эти одеяния? — был первый вопрос коменданта.

— Когда море выбросило нас на остров, туземцы пленили нас и увезли с собой. Нашу одежду они забрали, а нам дали эту.

— И уговорили принять участие в нападении на наш форт?

— Они принудили нас к этому, — возразил Крантц. — Войны между Голландией и Португалией нет, и мы отказывались участвовать в нападении, но они, несмотря на наши возражения, посадили нас в лодки, якобы затем, чтобы убедить свой народ, что им помогают европейцы.

— Чем вы можете подтвердить свои показания?

— Во-первых, нашим честным словом. Во-вторых, мы добровольно остались на этом острове, хотя и имели возможность покинуть его.

— Вы моряки Голландской Ост-Индской Компании? Вы кто, офицеры или простые матросы?

Крантц, считавший, что будет лучше, если они скроют свое истинное положение на корабле, скосив глаза на Филиппа, стал отвечать:

— Мы — младшие офицеры. Я был третьим рулевым, а мой товарищ — лоцманом.

— А где ваш капитан?

— Я не могу сказать этого. Я не знаю, жив он или нет.

— Не было ли у вас на борту женщины?

— Была. Жена капитана.

— Что стало с ней?

— Она, наверное, погибла, когда плот оторвался.

— Ха! — воскликнул комендант и замолчал.

Филипп взглянул на Крантца, как бы спрашивая, к чему все эти уловки, но тот подал знак, что пока говорить будет он.

— Так, значит, вы не знаете, жив ли ваш капитан или нет? — переспросил комендант.

— Мы не знаем этого.

— А теперь поразмыслите-ка. Я бы предоставил вам свободу, если бы вы подписали документ, удостоверяющий смерть вашего капитана, и подтвердили бы свои подписи в случае необходимости.

Филипп посмотрел сначала на коменданта, затем на Крантца. Но Крантц решительно отвечал:

— Я не вижу, что нам может помешать сделать это? Разве что нас здорово накажут, если этот документ попадет в Голландию. Можно спросить вас, сеньор комендант, зачем вам такой документ?

— Нет! — вскричал маленький человечек с угрозой в голосе. — Я не буду раскрывать свои карты! Итак, выбирайте: либо тюрьма, либо свобода и отплытие с первым же кораблем, который появится здесь!

— Гм. Я не сомневаюсь, что он мертв. Да, я почти уверен в этом, — медленно произнес Крантц, как бы размышляя. — Вы не позволите нам подумать над этим до утра, сеньор комендант?

— Хорошо. Только до утра!

— Но не в тюрьме же, я надеюсь, — продолжал Крантц. — Вам требуются наши услуги, и, наверное, не следует с нами дурно обращаться.

— Дурно обращаться? А разве вы не сознались в том, что подняли оружие против самого христианнейшего из королей? Но я отпущу вас на ночь, а утром решится: останетесь ли вы в плену или окажетесь на свободе!

Филипп и Крантц поблагодарили маленького коменданта за столь любезное отношение к ним и направились на крепостные сооружения.

Стемнело. В небе взошла луна. Филипп и Крантц присели на бруствер, вдыхая ночную прохладу и наслаждаясь свободой. Неподалеку от них переговаривались солдаты, и поэтому они повели разговор шепотом.

— Что же заставляет его требовать от нас подтверждения смерти капитана? И почему ты отвечал так, Крантц?

— Филипп Вандердекен! Вы, может быть, не догадываетесь, — отвечал Крантц, — но я часто размышлял о судьбе вашей прекрасной супруги и переживал за нее, когда услыхал, что она попала сюда. Своей красотой она превосходит местных красавиц, а этого карлика разве не притягивает женская красота? Я скрыл наше положение, полагая, что комендант быстрее отпустит нас. Но когда он потребовал подписать этот сомнительный документ, я предположил, что он, может быть, хочет заиметь его, чтобы заставить Амину выйти за него замуж. Но где же может быть Амина? Вот весь вопрос! Если бы нам удалось разыскать солдата Педро! Может быть, он что-нибудь знает…

— Поверь, Крантц, моя жена здесь! — Филипп пришел в ярость, вспомнив о коменданте.

— Я тоже надеюсь на это, — отвечал Крантц. — Я уверен, что она жива!

Филипп и Крантц продолжали беседу, устремив взор на освещенное луной море. Вдруг из темноты появился человек и поприветствовал их. Крантц узнал в нем солдата Педро, о котором они только что вспоминали, и вздохнул с облегчением:

— Теперь тебе, слава Богу, не нужно запирать за нами дверь.

— Да. Это радует меня, хотя я и не понимаю, где тут собака зарыта, — отвечал солдат. — Впрочем, наш комендант всегда поступает так, как ему вздумается. Кто может помешать ему?

— Ты давно уже в этой стране? — спросил Крантц, переводя разговор на другую тему.

— Тринадцатый год, сеньор, и с удовольствием вернулся бы домой. У меня в Опорто остались жена и ребенок, то есть они были, ведь кто может сказать, живы ли они еще?

— Разве ты не надеешься вернуться домой и снова увидеть их?

— Возвратиться домой, сеньор? Отсюда еще ни один португальский солдат домой не вернулся. Нас направляют сюда на пять лет, а получается, что мы должны здесь сгнить.

— Да, это жестоко.

— Еще как, сеньор, — отвечал Педро шепотом. — Жестоко и бесчеловечно. Я не раз хотел покончить с собой, но, пока жив человек, он надеется…

— Мне жаль тебя, друг Педро, — сказал Крантц. — Послушай! У меня остались две золотые монеты, возьми одну. Может быть, это поможет тебе вернуться к жене и ребенку.

— А вот и один из моих дублонов, — добавил Филипп и передал Педро еще одну золотую монету.

— Пусть благословят вас все святые, сеньоры! — отвечал Педро. — Вы так добры ко мне! Я уж не говорю о том, как вы меня встретили. А жена и ребенок вряд ли увидят и меня и эти дублоны.