Сократ - Йозеф Томан

Спекион сощурил свои зеленые глаза:

- Нет, договаривать я не стану! Но хочу спросить тебя, Сократ. Ответь, пожалуйста: правда ли, что ты вводишь в Афины новую религию?

Друзья Сократа ужаснулись, противники насторожились. Все замерли. У Сократа морозец пробежал по спине. Он понял, что попался в ловушку. Обвел взглядом собравшихся - его выпуклые глаза блестели ярче обычного. Лица, лица перед ним: дружеские - озабоченные, враждебные - злорадно осклабившиеся, и все ждут, сумеет ли он выпутаться из тенет. Усилием воли Сократ подавил растерянность. Овладел собой настолько, что голос его прозвучал с прежней твердостью и невозмутимостью:

- Я рад, мой милый: ты заговорил о том, что неясно тебе и, видимо, еще некоторым слушателям. Подумайте, друзья, сколько созданий, живущих на земле, в воде и в воздухе, сотворили боги. Но одного лишь человека создали они подобным себе. Дали ему совершенное тело, более того - дали душу, сокровище превыше прочих. Из всех тварей только человек, пускай смертный, живет на земле, подобно бессмертным богам. Чувства его и разум способны созидать. И он создает не только полезные предметы для повседневных потребностей, но и творения искусства - творит их из слов, мыслей, из мрамора, красок, звуков, из голосов, из света и теней...

Одобрительные возгласы друзей покрыли слова Сократа. Но петля врезается ему в горло:

- Следует ли понимать тебя так, - спрашивает Ликон, - что Сократ славит человека вровень с богами?

- Ничего подобного он не говорил! - вскричал Антисфен.

- Перекручиваешь слова, как змея свой хвост! - возмущенно подхватил Аполлодор.

- Это допрос, а не диспут! - гневно бросил Федон.

Ликон удовлетворенно усмехнулся:

- Допрос? Откуда взялось тут это слово? Чего вы испугались, милые сократики? У нас ведь неограниченная свобода слова. За это нас превозносит весь мир. А вы сегодня испытываете такой же страх, как во времена тирании. Почему?

Сократ плотнее завернулся в гиматий, словно защищаясь от новых нападок. Увидев, что глаза всех обращены к нему, он собрал всю силу своей воли и заговорил:

- Некоторые люди ошибаются, полагая, что хорошо разобрались в вопросах жизни и больше им нет нужды размышлять о них. Мне же кажется - боги дали людям возможность во всех своих действиях, при решении всех дел руководиться знаниями. Поэтому следует развивать разум человека, показывать ему, что полезно, а что нет, что - добродетель, а что - порок. Но прежде всего должен человек познать самого себя. Тогда он поймет, способен ли он к той или иной деятельности, способен ли выполнить доверенную ему задачу или иное дело, поставленное перед ним. - Дыхание Сократа стало свободнее, голос окреп. Заглянуть в самого себя столь же необходимо, как и видеть окружающее. Человек должен чутко прислушиваться к самому себе, чтобы расслышать тот внутренний голос, которым говорит в человеке божественное, предостерегая от опасностей, в которые он, не будь такого внутреннего голоса, ввергся бы слепо. Этот внутренний голос - не мое только преимущество, не только мой дар. Мое преимущество перед другими лишь в том, что у меня тонкий слух и я умею хорошо слушать...

Движение прошло среди друзей Сократа, показывая, что слушают они внимательно, однако напряжение не ослабло. Мелет шепотом спросил Ликона что, собственно, имеет в виду Сократ, говоря о своем демонии: это исключительно его привилегия или подобный демоний посещает и нас всех? Ликон покачал узкой головой в знак того, что не знает. Еще Мелет прошептал - не хочет ли Сократ подвигнуть всех присутствующих к тому, чтобы и они приняли новую веру? Ликон сжал локоть Мелета костлявыми пальцами:

- Ты высказал ценную мысль, Мелет! Но на сей раз хватит о его демонии: он и так выболтал больше, чем нам нужно!

Ликон пронзительно взглянул на Спекиона, что-то ему шепнул, и тот спросил Сократа:

- Стало быть, сам человек не знает, что полезно и добродетельно?

И по знаку Ликона на Сократа посыпались вопросы других Ликоновых сторонников и выучеников:

- Значит, тот, кто не учился у премудрого Сократа, - круглый невежда и будет бросаться в огонь, со скал, в море, подобно самоубийце или сумасшедшему?

Пробежали смешки. Тогда еще один юнец из тех, что явились разбить Сократа, в надежде унести с собой хоть лепесток сомнительной славы, в экзальтации вскричал:

- Без Сократа - все мы сыны погибели и...

- Тихо, друзья! - прервал его резкий голос Ликона. - Я не позволю насмехаться над человеком, достойным уважения всех эллинов! - Он повернулся к Сократу. - Нам интересно, - он подчеркнул весомость своих слов загадочным множественным числом, - нам интересно, что думает Сократ о людях, стоящих во главе государства. Знают ли они, что полезно и добродетельно, хотя никогда не были твоими учениками, Сократ?

Волнение среди слушателей. Им кажется - тут-то и конец Сократу. Но он уже справился со своим испугом и заговорил весело, как всегда, когда ему приходилось вступать в спор с противником:

- Известно ли вам, дорогие, что такое совесть? Кажется, слово это придумал и явил мой любимый Эврипид. С каждым днем я все больше и больше ценю это понятие и призываю тех, кого Ликон обозначил сейчас словечком "мы", самим заглянуть в свою совесть. Если же они еще и сегодня не знают, что добродетельно и полезно нашей общине, хотя я уже полвека растолковываю это на улицах Афин, то я готов повторить еще раз. Знаю, среди вождей народа, демагогов, - Сократ вперил свои выпуклые глаза в Ликона, - есть замечательные ораторы, и они стремятся снискать любовь людей, тщательно подбирая слова. Однако ораторское искусство, лишенное знания того, что полезно обществу, обществу не полезно, обманно и вредно.

Возгласов одобрения становится больше, чем выкриков несогласия. Сократ распалился. Перестал следить за собой, заговорил громче:

- Демагог призван быть мечом и копьем народа, завоевывать для него достойный образ жизни. Для того, кто хочет пользы обществу, превыше всего должна быть именно польза общества, а не его собственная!

Буря одобрения захватывает даже кое-кого из противников Сократа.

Мелет, стараясь утихомирить эту бурю, поднял руки, закричал:

- Тише! Тише! Будет говорить демагог Ликон!

Ликон выждал, когда уляжется шум, и среди напряженной тишины заговорил с подчеркнутой значительностью:

- Утверждая это, ты, стало быть, убежден, что нынешние правители больше пекутся о собственной выгоде, чем о благополучии Афин, и что таким правителем прежде всего является глава демократов Анит...

Ликон сделал умышленную паузу, и в тишине прозвучал язвительный вопрос Сократа:

- Ты, Ликон, подозреваешь нашего народолюбивого Анита в таких некрасивых делах?

Друзья Сократа расхохотались. Лицо Ликона сделалось серым, как пепел.

- Это ты его подозреваешь! - выкрикнул он.

- Но, милый Ликон, я ведь не называл ни Анитова, ни твоего имени!

Смех приверженцев Сократа грянул с новой силой: им известно, что Ликона можно нанять на любую работу, даже на такую, которая была бы направлена прямо против афинской демократии.

Сократ перешел в наступление:

- Или у тебя нет глав, Ликон, чтобы видеть, все ли у нас в порядке? Заклинаю тебя богиней справедливости, к которой мы так часто взываем, скажи, заметно ли у нас хоть какое-то улучшение или все катится под гору?

Множество голосов из толпы:

- Под гору! Под гору!

Голоса эти - в пользу Сократа, не Ликона. Казалось бы, последний совсем загнан в угол и бой склоняется к победе Сократа.

Ликон бледен от напряжения, лицо его осунулось, но он поднимает руки, повышает голос:

- Слышишь, Сократ? Слышишь, как твои собеседования пробуждают в людях мятежный дух и вносят разброд?! Понимаешь, мой дорогой, не пугайся, я говорю только правду, но я желаю тебе добра, ибо ведь правда не вредна, правда помогает всем, так вот, ты, Сократ, не добродетели учишь - ты развращаешь нашу молодежь!

Даже Анит, Мелет и Спекион онемели, изумленные ловкостью Ликона, и их восхищение софистикой, которая умеет злом подавлять добро, стало куда больше, чем было, когда они сюда пришли.

Аполлодор тихо сказал Критону:

- Мне страшно за Сократа...

- Мне страшно за Афины, - громко возразил Сократ, расслышав эти слова.

6

Анит-младший вместе с поэтом Мелетом вошел в дом любви.

При виде статуэтки Эрота Анит усмехнулся:

- Привет тебе, возлюбленный царской дочери Психеи! Поклоняюсь тебе, хотя безбожник Сократ разжаловал тебя из богов в демоны... Эй, Демонасса! обратился он к владелице Афродитина рая. - Мы хотим принести ему жертву!

Демонасса подала гостям цветы олеандра для жертвоприношения.

- Я же в честь вашего посещения, дорогие гости, почту, как всегда, Афродиту.

Демонасса подошла к богине и у каменных ног ее зажгла зернышки аравийской смолы.

Усадив затем гостей, она хлопнула в ладоши. Отдернулись тяжелые завесы, и вышли девушки - известное всем украшение этого дома.