Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917 - Владимир Иосифович Гурко

были и хорошие знакомые императрицы, уже пытались заводить с ней разговор о политических делах, но – без всякого успеха. С моей стороны было бы большой самонадеянностью рассчитывать, что я, человек лично ей совершенно неизвестный, смогу добиться результата там, где было отказано людям, которых близкое знакомство с императрицей ставило вне всяких подозрений. К тому же это потребовало бы нескольких продолжительных приватных бесед с ее величеством, от которых я не мог ожидать каких-либо определенных результатов. Более того, вполне возможен был и вовсе нежелательный исход моих действий при условии, что о них станет известно. Не видя никаких изменений во внутренней политике, город, естественно, заговорит о моих постоянных визитах к императрице и истолкует их не иначе, как свидетельство ее стремления распространить свое влияние на вопросы ведения войны, или, того хуже, решит, что я хочу вовлечь ее в круги высшей военной иерархии. Эти слухи, не поддающиеся опровержению, без сомнения, проникнут в войска действующей армии, и последствия их распространения могут оказаться крайне вредными. Таким образом, я был обязан защищать не свой личный престиж и репутацию, но престиж человека, наделенного властью, который, пускай только временно, занимает пост начальника штаба Верховного главнокомандующего. В действительности слухи, появления которых я опасался, вошли бы в прямое противоречие с теми абсурдными россказнями, которые со многими вариациями единым хором повторялись не только в петроградских гостиных, но, что вполне возможно, и в комнатах прислуги. Рассказывали, например, что однажды во время моего доклада его величеству в его кабинет вошла императрица, в результате чего я прервал свой доклад. Тогда государь сказал мне, что у него нет секретов от императрицы; на это замечание я будто бы ответил царю, что у меня, напротив, такие секреты имеются. В этой сплетне не было не то что «огня», но даже и «дыма» из известной поговорки, поскольку за весь срок моего пребывания на посту начальника штаба императрица ни разу не присутствовала во время моих докладов царю, не считая бесед за столом. Сам я только один раз встречался с императрицей и имел с ней приватную беседу. Это произошло в тот день, когда император давал в Царском Селе обед членам делегаций, съехавшихся на Межсоюзническую конференцию. В том разговоре, помимо обыкновенных банальностей, мне пришлось достаточно долго и подробно говорить с императрицей на тему, касающуюся конкретных прошений, подаваемых на высочайшее имя. В большинстве случаев содержащиеся в них просьбы носили такой характер, что их выполнение его величеством могло идти вразрез с законом или, что еще хуже, наносило бы ущерб интересам других людей или, как это часто бывало, целых групп людей. Благорасположение, проявленное таким образом, удовлетворяя одних лиц, одновременно либо создавало прецедент нарушения существующих законов, либо наносило ущерб интересам больших групп сторонних людей. Просители, чьи ходатайства выполнялись, оставались иногда вполне довольны; иные рассматривали милости всего лишь как восстановление справедливости. Другие быстро забывают о полученных выгодах и в разговорах избегают упоминать о них, а иногда даже скрывают и сам факт оказанного им предпочтения, и имя своего благодетеля. Напротив, те, чьи интересы были принесены в жертву другим лицам, помнят об этом длительное время, а иногда и до самой своей смерти.

Более того, эти люди не стесняются разглашать имена лиц, «повинных» в том, что их обошли монаршей милостью. Помнится, я еще сказал, что они бывают склонны даже детям и внукам своим наказать, чтобы те не забывали, кто совершил в отношении их предков ту или иную несправедливость. Таким образом, расплатой за благодеяние, оказанное одному человеку, становится образование целой группы недовольных. Разумеется, всегда предпочтительнее удовлетворить поданное прошение, нежели его отвергнуть, но при этом никогда не следует упускать из виду возможные последствия, сколь бы незначительными ни казались допущенные при этом нарушения. В тот раз мне удалось доказать императрице свою правоту, внушив ей, что, хотя она и вольна облагодетельствовать кого угодно, не следует удовлетворять ходатайства, идущие вразрез с законом.

Глава 23 МЕЖСОЮЗНИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ

Межсоюзническая конференция, начало которой несколько раз откладывалось, была назначена на конец января 1917 года. Выбором в качестве места ее проведения российской столицы предпринималась новая попытка подтвердить общность интересов и согласованность действий военного командования всех фронтов государств «сердечного согласия». Однако, вспоминая прошедшие события, следовало отдать должное русскому Верховному командованию, которое не только на словах, но и на деле, невзирая на требования текущего момента, всегда стремилось к реализации этого идеала.

Когда Франция попросила великого князя Николая Николаевича нанести удар по Германии, чтобы тем самым помочь французским войскам остановить германское наступление, он не только санкционировал в августе 1914 года дальнейшее продвижение армейских корпусов Ренненкампфа в Восточную Пруссию, но и приказал ускорить наступление армии Самсонова, хотя вполне отдавал себе отчет в том, насколько бедны наши войска всем необходимым для продолжительного наступления.

Те же самые соображения руководили русским Верховным главнокомандующим, когда в мае 1916 года император дал Брусилову указание о начале вторжения в Австрию, чтобы помочь ослабить натиск австрийских войск на Италию. Это наступление лишало нас возможности нанести главный удар на Западном фронте, где нашей целью было изгнание германцев с русской территории. Данная операция была проведена несмотря на то, что в течение всего лета 1915 года, когда наши войска испытывали нехватку всех видов военного снаряжения, союзники не смогли оказать им никакой помощи, оставаясь на своем фронте практически пассивными.

Причины отсрочки наступательных действий на фронте наших союзников состояли в том, что французская армия не была укомплектована тяжелой артиллерией, а британская не закончила формирования и организации. Силы английской кадровой армии к тому времени уже практически истощились. Британская армия, пропорционально численности и боевой силе, которую она имела в начале кампании, отдала все, на что была способна. Наконец, когда в марте 1916 года германцы вели отчаянные атаки, рассчитывая сломить стойкость защитников Вердена, русская армия должна была перейти к активным действиям, хотя ее руководители вполне сознавали, насколько малы были наши шансы на какой бы то ни было успех.

Действительно ли наши операции в марте 1916 года оказали какую-либо помощь Франции, мы узнаем только в будущем, если германцы напишут подлинную историю этой войны, но, во всяком случае, мы выполнили все, что от нас требовалось. Поэтому желание союзников к более последовательному применению принципа согласованного ведения военных действий встретило у нас только удовлетворение.

Имелись все основания верить, что летняя кампания 1917 года укрепит это единство действий как в теории, так и на практике.

Участники конференции должны были прибыть в порт