Дом из пепла и стекла - Силла Уэбб

на Джеймса, что весьма впечатляет, потому что Джеймс очень устрашающий человек.

— Пойдём, — Джеймс берёт меня за руку. — Мы должны вернуться. Надень свою обувь.

Я покорно киваю и делаю, как он сказал. Не потому, что я такая же маленькая кроткая, какой была несколько недель назад, когда эти люди впервые вошли в мой дом, а потому, что сейчас Джеймс — это безопасность, и я хочу оказаться как можно дальше от человека, который сделал стеклянную туфельку.

— Как мы… я имею ввиду Синди… — Иветта нервно хихикает. — Как она может получить туфельку? Она может забрать её сейчас?

— Нет, мы отправим вам её завтра на броневике. Вам нужно заполнить некоторые детали, мисс, — ассистент улыбается, пока я засовываю ногу в свою обувь.

Джеймс, как и подобает джентльмену на публике, наклоняется и застегивает мне туфлю.

— Я бы сделал это, — Месье говорит так, что у меня мурашки по коже от блеска его глаз.

— Не нужно. Её муж ненавидит, когда другие мужчины прикасаются к ней, — Джеймс говорит так, будто мы вернулись в средневековые времена.

Затем он бы сказал, что Нико отрежет руки любому, кто притронется ко мне. Что, если честно, сейчас мне бы очень понравилось.

— Вы — другой мужчина, — подчёркивает Месье.

— Я работаю на её мужа. Разные обстоятельства, — Джеймс уводит меня со сцены.

Он вполголоса обращается к одной из женщин:

— Мы можем заполнить бумаги где-нибудь, где потише?

— Конечно. Я покажу вам офис.

Иветта следует за нами, несмотря на то, что её не приглашали.

— В конце концов, туфля действительно моя, — злобно шепчет она мне на ухо, прижимаясь ко мне в маленькой комнате, куда нас привели.

Иветта практически дышит мне в затылок, пока я сажусь подписывать бумаги. К счастью, Месье нигде не видно.

Я подписываю бумаги, желая поскорее убраться из этого места. У меня начинает болеть голова, и чувство тошноты тоже накатывает.

Когда мы выходим из офиса, я с ужасом обнаруживаю, что в коридоре образовалась толпа, как будто я какая-то дива, которая закончила своё первое сольное выступление за последние десять лет.

— Синди, — Сиенна и Лия находят нас, их крепкие люди отталкивают толпу.

Я замечаю Джеймса, который стоит в стороне, всегда рядом со мной. Его присутствие не раздражает, как я ожидала, а в этот странный вечер успокаивает.

— Боже мой, ты выиграла, — Сиенна смеётся. — Эта штука стоит целое состояние.

Внезапно я поняла, что хочу с этим сделать. Я хочу, чтобы эта туфля была в галерее Сиенны. Но как это организовать, когда Иветта слюной исходит от желания обладать им. Технически Айрис купила мне билет.

Но сейчас мне нужна только моя кровать. Моей голове становится всё хуже.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает Лия.

Я киваю в ответ.

— Немного болит голова, вот и всё. Думаю, я выпила слишком много шампанского. Обычно я много не пью.

— Итак, собираетесь ли вы когда-нибудь заглянуть в галерею? — спрашивает Сиенна, беря меня за руку и сжимая её.

— Да, и, может быть, мы пообедаем? — предлагает Лия.

— С удовольствием. Напишите мне, и мы всё устроим.

— Прекрасно.

Они обе обнимают меня и целуют. Настоящие поцелуи в щёку, а не те воздушные поцелуи Иветты и её дочерей.

Я с облегчением сажусь в автомобиль. Когда я выглядываю в окно, вижу машину, подъезжающую к месту проведения аукциона, и поразительно красивого мужчину, выходящего из неё. Лия визжит и подбегает к нему, обнимая.

Я с любопытством опускаю стекло, чтобы слышать их, когда мы медленно и почти бесшумно проезжаем мимо.

— Скучала по мне? — спрашивает он.

— Всегда, Саша, — говорит она.

Саша? А, значит он второй брат, и муж Лии. Я тайком прочитала о Волковых после того, как на днях встретила Сиенну и Николая.

— Готова отправиться домой? — спрашивает он.

— Да, — скромно говорит она, глядя на него сквозь длинные ресницы.

— Хорошая девочка, — урчит он.

— Ох, снимите комнату, вы двое, — выкрикивает Сиенна, разрушая чары.

Я улыбаюсь про себя, откидываясь на спинку кресла. Улыбка замирает на моих губах, когда с противоположных сидений на меня смотрят два каменных лица.

Что я опять натворила?

— Сообщите мне, малышки, — говорит Айрис певучим голосом. — Ты создаёшь банду подружек гангстеров со своими маленькими друзьями? — спрашивает она.

Треск.

Джеймс дал ей пощёчину.

Я смотрю на него в полном шоке.

Айрис прижимает руку к щеке.

— Ты видела это, мамочка. Это нападение, — она закипает. — Я позвоню в полицию, — она достаёт телефон из своей сумки и дрожащими руками начинает набирать номер.

Джеймс выбивает его из её руки, и телефон падает на пол. Он спокойно размалывает пластик и стекло ногой.

— Ты пойдёшь в полицию, и тебе не понравятся последствия, — хладнокровно говорит он. — Прояви неуважение к Синди снова, и ты почувствуешь настоящую боль. Это был любовный хлопок. Если тебе не нравится, можешь уйти, когда мы вернёмся домой.

— Думаешь, Нико отнесётся с пониманием к тому, что ты так перегибаешь палку? — огрызается Иветта.

— Давай спросим его, когда вернёмся.

Джеймс больше ничего не говорит и отворачивается, чтобы посмотреть в окно. Я делаю то же, потому что не могу смотреть на Айрис, или щеку, которую она потирает. Мне нужно поговорить с Нико. Его люди не могут просто так бить женщин. Какой бы стервой ни была Айрис, а она — позолоченная.

Когда мы подъезжаем к дому, Иветта врывается в дверь с таким видом, будто она по-прежнему хозяйка всего, что исследует.

— Нико, — выкрикивает она.

Ответа нет.

— Нико! — она кричит его имя достаточно громко, чтобы разбудить мёртвого, но если он в нашей комнате в мансарде, то он не услышит. Этот дом огромный.

Однако через мгновение из левого коридора раздаются медленные шаги. Должно быть, он был в библиотеке. Или, возможно, в кабинете. Почему Нико должен быть в кабинете отца?

— Иветта? — он наклоняет голову в одну сторону.

— Твой человек ударил мою дочь. Это нападение. Теперь я хочу компенсацию за неё. Он мог сломать кость, или типа того.

— Я обучен убивать человека голыми руками. Я также обучен технике допроса, — голос Джеймса ледяной. — Уверяю тебя, я не сломаю ни одной кости, если только не намерен это сделать. Это был такой лёгкий шлепок, что даже следа не осталось. Но она всё же заткнулась.

Затем он поворачивается к Нико.

— Она оскорбила Синди.

— О? — Нико сужает глаза, глядя на Иветту. — Что твоя дочь сказала о моей невесте?

— Ничего, — Иветта скрежещет это слово. — Это была шутка.

— Поделись шуткой, — отвечает Нико. — Давайте все посмеёмся.

— Нико, — начинаю я, но он поднимает руку, чтобы заставить меня