1941. Разгром Западного фронта - Дмитрий Егоров

К чему я это все пишу? Чтобы подвести читателей к мысли: вас чуть не разыграли, вас чуть не «сделали, как сельских». Германские потери в бою за Алитус не ограничивались 11 полностью уничтоженными танками. Кроме этого, отсутствуют данные о потерянных бронетранспортерах и орудиях, о штурмовых орудиях и истребителях танков. Последние ни к танкам, ни к БТРам не относятся, хотя фактически самоходка есть безбашенный танк, штурмовое же орудие можно считать небронированной САУ. Чтобы иметь объективную информацию по урону, который 5-я ТД нанесла противнику, надо знать две группы цифр по технике: принято на СПАМах (число), из них отправлено на переплавку (число). И не только в первой фазе сражения, а до того момента, пока было боевое соприкосновение. Как, например, указаны потери 2-го Белорусского фронта в ходе операции «Багратион»: принято на СПАМах — 1416 танков и САУ, из них отправлено на переплавку — 956[271]. Войска в ходе наступления потеряли 1368 машин, остальные 48 танков, которые доставили на СПАМы эвакуаторы, вероятно, остались от прошлых боев, в том числе и с 41-го года. Все четко и понятно, и не надо ничего додумывать. И что касается потерь 5-й танковой дивизии, то с ними ситуация тоже абсолютно ясная. Данных нет, да и не может их быть, но бесспорен факт: отступление 5-й ТД от Алитуса оставило поле сражения за гитлеровцами, что автоматически перевело даже незначительно поврежденные советские танки, которые возможно было исправить и в полевых условиях, в список безвозвратных потерь.

Впрочем, одно свидетельство, помимо сайта «Фельдграу», все же удалось разыскать. В материалах 4-го симпозиума по оперативному искусству «Начальный период войны на Восточном фронте», изданных в Великобритании под редакцией полковника Дэвида Гланца, указывается примерная численность немецкой 7-й танковой дивизии. Он пишет, что на 22 июня она имела около 200 легких машин Pz-II и 38(t) и 30 тяжелых Pz-IV. Не совсем сходится с тем, что приведено выше (53 Pz-II, 30 Pz-IV, 167 Pz-38(t), от 8 до 15 командирских танков), но тут уж ничего не поделаешь. К 27 июня, то есть при выходе к Минску, в дивизии осталось примерно 150 легких танков и 7 Pz-IV. То есть реальная убыль матчасти за 5 дней боев (в основном именно с танкистами 5-й дивизии) составила как минимум 80 боевых машин. Учитывая, что ремонтные подразделения германских танкистов все эти дни работали не покладая рук и те танки, что возможно было в короткий срок ввести в строй, принимали участие в последующих боях (их могли снова подбивать и снова ремонтировать — это очень путает статистику, и без суточных донесений о потерях не обойтись, но, увы, их нет или они недоступны), результаты были не так уж и плохи. К тому же не имеется аналогичных данных по 20-й ТД вермахта, также принимавшей участие в боях за Алитус.

По действиям 5-й танковой дивизии за 23 июня сохранились крайне скудные сведения. По ним можно судить, что после ухода от Немана ее части медленно откатывались на восток, стараясь затормозить продвижение неприятеля на промежуточных рубежах. Как и 22 июня, бои носили очаговый характер. Два танка 10-го ТП под командой капитанов Новикова и Смирнова, находившиеся вблизи южного алитусского моста, оказались в окружении неприятеля. Но храбрые экипажи огнем и маневром пробили себе выход из кольца и после некоторых поисков нашли свой полк, который к тому времени сосредоточился в районе Ганушишки. Матчасть была укрыта в лесу, но спустя некоторое время 10-й полк был атакован во фланг вражескими бронетанковыми частями и в ходе боя снова понес большие потери. С этого момента теряются следы его командира Т. Я. Богданова и зам. по политчасти старшего политрука А. П. Ильинского.

Все три батальона 21-го танкового полка после окончания боев за Алитус выстроились в походные колонны и начали продвигаться на Вильнюс. Двигались на максимальной скорости, и вскоре полк растянулся на большом расстоянии. 5-я рота в районе Онушкис столкнулась с советскими танками. В ходе короткого боя было подбито несколько из них, остальные скрылись. На марше 2-й батальон подвергался атакам одиночными советскими самолетами, которые, однако, не были успешными. В районе станции Родзишки (на современных картах — Рудишкес) 1-й батальон натолкнулся на ожесточенное сопротивление, подбил два танка Красной Армии и рассеял отряд пехоты. 3-й батальон потерял в бою под Родзишками два танка Pz-IV, сам, однако, уничтожив несколько советских машин. Вследствие того, что немцы не уклонились от боя, а ввязались в него, их удалось задержать на некоторое время. При дальнейшем следовании в направлении Вильнюса передовой отряд 20-й танковой дивизии сбился с предписанного маршрута следования и вышел на дорогу, по которой уже двигались подразделения 7-й танковой дивизии барона фон Функа. К «утешению» расстроенных своей ошибкой танкистов восточнее Тракая, на станции Лентварис, они атаковали и расстреляли железнодорожный состав, не ясно, правда, какой — воинский эшелон или пассажирский поезд.

Инцидент в Родзишках удалось частично идентифицировать. Как писал в донесении бригадный комиссар Г. В. Ушаков, 22 июня на станции были развернуты ГЭП и ТЭП (головной и тыловой эвакопункты) 9-го танкового полка под охраной трех бронемашин. Между 8 и 10 часами в районе станции немцы выбросили парашютный десант численностью до двух рот. Находившийся там зам. командира 9-го ТП батальонный комиссар П. С. Григоренко возглавил атаку на них, в результате значительная часть десантников была уничтожена, а остальные рассеялись. Что после этого стало с группой Григоренко, в дивизии так и не узнали, но какая-то, пусть и мало что дающая, информация о ней стала известна высшему командованию. 24 июня штаб СЗФ в своем донесении наркому обороны № 05 на 22:00 сообщил: «По донесению начальника штаба 29-го стрелкового корпуса, 5-я танковая дивизия в 14.00 23.06.41 г. вела бой с противником в районе Родзишки». Очевидно, корпусное управление при отходе на Вильнюс проходило район этой станции и его офицеры были свидетелями боя. Единственным, хоть и косвенным, подтверждением того, что кто-то из тех, кто участвовал в боестолкновении в Родзишках, мог впоследствии отойти на северо-восток и уцелеть, является тот факт, что старший врач 9-го ТП военврач 2 ранга Е. Н. Тропаревский в июле 1941 г. значится уже начальником 2-го отделения санотдела штаба 27-й армии[272].

После отхода с рубежа Даугай — Олькенишки 5-й ГАП отступил в район Лодзеянцы и оказался в расположении 184-й стрелковой дивизии. После первого же огневого контакта с мотомеханизированной частью противника подразделения 184-й ТСД якобы из-за отсутствия боеприпасов начали отступать на Вильнюс, так что немцев некоторое время сдерживал лишь артогонь 5-го полка. В 6 часов полку было приказано выйти в район леса у ст. Понары (Панеряй). А дальше произошло то, чего вполне можно было ожидать, но тем не менее это стало неприятной неожиданностью. На марше колонна была внезапно обстреляна артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем, который вела группа военнослужащих 184-й дивизии. Под обстрел попали 2, 3 и 4-я батареи. Ответным огнем одной из батарей горе-братья по оружию были обращены в бегство.

5.5. Обстановка в Вильно

5-я танковая дивизия — отход на Вильно

Неудачная попытка удержать город

После захвата мостов на Немане участь литовской столицы Вильно (Вильнюса) фактически была предрешена: ничто уже теперь не могло остановить рвущийся через Южную Литву на Минск 39-й моторизованный корпус группы Гота. В самом Вильнюсе боеспособных войск почти не было. 84-я моторизованная дивизия 3-го мехкорпуса. в основном составлявшая гарнизон города, убыла на север в район сосредоточения. Вступивший в должность и.о. начальника гарнизона зам. комдива 84-й МД полковник Г. А. Белоусов имел лишь горстку военнослужащих из состава своей дивизии: батальон 41-го и несколько подразделений 20 1-го моторизованных полков, охранявших казармы и склады. Также в гарнизоне оставалось 4 учебных танка, принадлежавших 46-му танковому полку, но только два из них были на ходу; осталась и часть личного состава во главе с майором Соколовым. В пригородном поселке Новая Вилейка остался на своем месте 349-й отдельный зенитный дивизион 84-й МД. В городе находилось управление 9-й дивизии НКВД вместе с частью 84-го ЖДП. Доклад командира дивизии полковника В. Н. Истомина начальнику своего главка (ГУЖДВ НКВД СССР) генерал-майору А. И. Гульеву на сегодняшний день является единственным документом, наиболее полно и объективно описывающим обстановку в районе Вильнюса 22–23 июня.

22 июня вильнюсский аэродром у ж.-д. станции Парубанек (ныне аэропорт Киртимай) подвергся двум авианалетам (в 12:40 и в 16:20). В журнале боевых действий 9-й ЖДД было записано, что в 12:43 в Парубанеке начались пожары. Это был базовый аэродром 54-го СБАП (командир — майор М. А. Кривцов), входившего в 57-ю смешанную авиадивизию. К началу войны в нем имелось 68 СБ и Ар-2 и 7 Пе-2, однако утро первого дня войны полк встретил на запасном аэродроме Крыжаки (ныне Крыжекай, северо-восточнее Вильно), так что в Парубанеке немцы пробомбили в основном пустые стоянки. Беззащитный город Милосердия в течение дня неоднократно бомбардировался германской авиацией.[273]. Воздушная защита столицы Литвы возлагалась на части 12-й бригады ПВО (командир — полковник Д. Я. Дрожинин, начальник штаба — подполковник А. М. Ребриев). Из всех батарей бригады (от семи до тринадцати) действовали лишь две-три, оснащенные 76-мм пушками. Остальные батареи, получившие перед войной новейшие 85-мм орудия и комплексы ПУАЗО-3 (приборы управления артиллерийским зенитным огнем), молчали из-за отсутствия боеприпасов. Выстрелов к ним не было ни на батареях, ни на гарнизонных складах, что зафиксировала специально созданная комиссия. 23 июня начальник артиллерии Северо-Западного фронта генерал-майор артиллерии П. М. Белов в донесении на имя маршала Г. И. Кулика сообщал, что зенитная артиллерия калибров 37 и 85 мм бездействует, и просил срочно выделить в адрес четырех артскладов: зенитных выстрелов — 35 800 штук 37-мм и 151 200 штук 85-мм, без указания типа боеприпасов — 48 000 штук 37-мм и 40 800 штук 85-мм.