1941. Разгром Западного фронта - Дмитрий Егоров

2 июля 1941 г. в Москву ушло донесение № 1 за подписью майора Васильева из бронетанкового управления фронта. Оно кое-что уточняет, но один из приведенных фактов кажется в нем сомнительным: «В ночь на 23.6.41 г. 5-я танковая дивизия с остатками танков (38) и гаубичным артиллерийским полком вышла из окружения и сосредоточилась в районе лесов 10–15 км юго-восточнее Вильнюс. 24.6.41 г. в районе Вильнюс была окружена противником и рассеялась. Оставшиеся бойцы и командиры только 26.6.41 г. стали появляться в районе Полоцк и 30.6.41 г. в районе Псков. Материальная часть боевых машин полностью уничтожена или оставлена на территории противника. Остатки личного состава и материальной части колесных машин сейчас собираются в районе Псков и Полоцк. Полностью подсчитать остатки еще не удалось». Смущает то, что в ночь на 23 июня в полках 5-й ТД еще оставалось более 100 бронеединиц (такова была динамика потерь — подтверждают и немцы и наши). И не у Вильнюса она была, а все еще у берегов Немана. Так что, похоже, 38 танков в ней осталось все-таки в ночь на 24 июня после сражения за Вильнюс. Потом не осталось и их.

Это сообщение было последним, больше никаких сведений о дивизии Ф. Ф. Федорова с Северо-Западного фронта не поступало. Лишь начальник АБТУ фронта полковник П. П. Полубояров в своем письме от 11 июля 1941 г. начальнику ГАБТУ генерал-лейтенанту Федоренко подытожил: «5-я танковая дивизия погибла вся также в ряде окружений. Личного состава совершенно нет. Считаю, что остатки можно искать в составе войск Западного фронта». Как оказалось, Полубояров был совершенно прав.

5.6. 5-я танковая дивизия

Выход в полосу Западного фронта

24 июня 1941 г. остатки 5-й танковой дивизии, имевшие 15 танков, из них несколько Т-34, 20 бронемашин и 9 орудий, с обозом, переполненным ранеными, вышли в район командного пункта 13-й армии Западного фронта недалеко от Молодечно. В разговоре с командующим армией генерал-лейтенантом П. М. Филатовым полковник Ф. Ф. Федоров обстоятельно рассказал о событиях в Литве. По его словам, к полудню 23 июня в ходе боя за Вильнюс дивизия потеряла убитыми и ранеными до 70 % личного состава, до 150 танков, 15 орудий и до 50 % бронемашин и грузовиков. За 22 и 23 июня, как считал Федоров, воинами 5-й ТД было подбито до 300 танков противника и сбито 11 самолетов. Настроен танкист был подавленно и в конце заявил, что за захват противником мостов через Неман ему «придется расплачиваться головой»[280]. Комдива 5-й можно было понять: противник форсировал Неман, пал главный город советской Литвы, в более чем стокилометровую брешь беспрепятственно продвигалась ударная группировка вермахта, охватывая основные силы Западного фронта с правого фланга, и кто-то должен был за это понести «заслуженную кару». Из оперсводки № 4 штаба Западного фронта к 10 часам 24 июня: «Командир 5-й танковой дивизии Северо-Западного фронта доложил командующему войсками 13-й армии, что Вильнюс в 17.00 23.6.41 г. занят немцами, которые продолжают наступление. 5-я танковая дивизия понесла большие потери. Часть тыла танковой дивизии — в Молодечно. Со слов командира 9-й дивизии войск Народного комиссариата внутренних дел в 19 часов 30 минут Вильнюс не занят, шел бой в 20 км западнее Вильнюс. Вся дорога от Вильнюс[а] до Молодечно забита отходящими подразделениями пехоты, артиллерии и танков».

Откуда получил такую информацию полковник войск НКВД Истомин? От Гродно на Вильнюс идет железнодорожная магистраль, и идет она именно через станцию Рудищкес (от нее до Вильнюса примерно 30–33 км). Возможно, бой вечером 23-го видели с бронепоезда 9-й ЖДД, шедшего в сторону Вильнюса (но не № 60), и доложили о нем «по инстанции», а комдив сообщил армейцам. Теперь уже достоверно не установить, кто дрался с врагом на подступах к Вильнюсу. Может быть, на их пути встало какое-то подразделение из 5-й дивизии (группа батальонного комиссара Григоренко), может быть, из 128-й или 184-й. По словам комроты 7-й ТД Х. Орлова, после того как части были приведены в порядок и снабжены всем необходимым в течение короткой ночи, 23 июня дивизия покинула южный плацдарм и направилась к высотам вокруг Вильнюса. Орлов писал: «7-й танковый разведбатальон стремительным ударом захватил неповрежденным важный мост в 10 км западнее Вильнюса, тем самым дав возможность 25-му танковому полку полковника Ротенбурга (он был убит в боях за Минск. — Д. Е.) обойти город с юга, ударить в северном направлении и к наступлению ночи окружить город, заняв танками восточные пригороды». В 5 часов утра 24 июня 7-й мотоциклетный батальон противника ворвался на вильнюсский аэродром, якобы захватив на нем полсотни готовых к вылету бомбардировщиков советских ВВС (очередной мюнхаузеновский треп), и вступил в город. Вильнюс был украшен государственными литовскими флагами, население высыпало на улицы, приветствуя «освободителей». Подразделения же 21-го танкового полка 20-й дивизии, задержавшись в районе Родзишек и в ночном марше, вышли к пригородам Вильнюса силами 1-го и 2-го батальонов только на рассвете 24 июня. 1-й батальон сражался в Людвиново с советскими стрелками и танками, в то время как 2-й батальон натолкнулся в окрестностях Ваки на рассеянных военнослужащих РККА.

Читая эти строки, кто-то может скептически пожать плечами или, хуже того, усмехнуться: ну да уж, подбили в первый и второй дни войны столько танков противника, а где за такой подвиг всенародное признание, где описание этого подвига, наконец, в литературе? В отечественных источниках или, на худой конец, в немецких. И действительно, выходило: не было никакого геройства в бою, не было подбитых танков. Гот что-то там вскользь упомянул, Ротмистров пару фраз бросил. Ну ладно Гот, он немец, ему резона не было свои ошибки и неудачные действия своих войск, пусть потом и хорошо воевавших, «засвечивать». Специально перечел его воспоминания, темнит генерал, недоговаривает. Итогами 22 и 23 июня сильно разочарован, но винит во всем только песчаные грунты, густые леса и торопыг из Люфтваффе. Бедняга, не повезло ему с грунтовыми дорогами. Ну ладно Ротмистров, он хоть и был начальником штаба 3-го мехкорпуса и 5-й дивизией до войны командовал, да очень уж не любили наши маршалы писать о поражениях. Еще больше не любили этого идеологический отдел ЦК КПСС и Главное Политуправление ВС СССР, безжалостно кромсавшие рукописи военных мемуаров. Забывать героев и скрывать их имена несправедливо и аморально, но в послевоенные годы политическая «целесообразность», как правило, брала верх, и они с легкостью предавались забвению. Одно утешает: раз немцы единодушно посчитали эпизод у Алитуса «крупнейшей танковой битвой», значит, так оно и было, к тому же, оценив по достоинству героизм советских танкистов, они оказались честнее цензоров Главпура. А что они пытались скрыть свои потери, так это обычное дело: кому хочется признать себя битым. Свои танки (те, что подлежали восстановлению) были отремонтированы и введены в строй — ремонтная база у немцев была организована отлично, и в запчастях к бронетехнике, исключая двигатели в сборе, недостатка не было. Вот и вышло все как бы шито-крыто.

А литовская земля по-прежнему хранит приметы событий далекого июня. Лишь в конце 80-х годов на тех местах, где горели танки 5-й дивизии и были проплешины, стала расти трава: сорок лет понадобилось природе, чтобы почва, обожженная огнем войны, восстановилась и снова начала родить. В марте 2002 г. в Вильнюсе при строительстве моста были обнаружены останки пяти солдат Красной Армии. Вильнюсская мэрия сообщала, что останки были найдены на глубине 1,1–1,3 м; судя по найденным рядом с останками предметам, как минимум трое военных могли служить в танковой части. Все находки, в том числе знаки отличия, были переданы посольству России в Литве. Но на сегодняшний день в Литве не осталось ни одного советского танка-памятника. Единственный оставшийся (тяжелый ИС-2) находится рядом с музеем камней недалеко от местечка Салантай, около 40 км к северо-востоку от Паланги. После рассмотрения присланного мне фото назвать его военным памятником не поворачивается язык. Увы, в современной Литовской Республике у «власть имущих» оказалась слишком короткая память. Можно, конечно, счесть события 1940 г. в Литве «экспортом революции» или военной оккупацией, но июнь 41-го, как им должно быть известно, освобождением для нее не стал. Для тех, кто не знает или забыл, напомню чуть позже.

5.7. Несколько соображений о причинах поражения войск Прибалтийского округа

Стремительный прорыв немецких войск через Литву в направлениях на Ленинград и Минск, как мне кажется, нельзя объяснить только внезапностью удара и ненадежностью территориальных литовских, латышских и эстонских частей. Все тогда было: и с фронта ударили внезапно, и с тыла в спину стреляли. 5-й стрелковая Краснознаменная имени Чехословацкого пролетариата дивизия, отступая от границы, пробивалась через Каунас вообще с артиллерийским огнем, а немцев в Каунасе вовсе еще не было. Но было, возможно, еще одно обстоятельство. Есть на этот счет интересное свидетельство бывшего ЗПЧ командира 5-й СД генерал-майора П. В. Севастьянова (в то время полкового комиссара). Суть его в том, что 21 июня в штаб 16-го стрелкового корпуса 11-й армии прибыл член Военного совета округа корпусной комиссар П. А. Диброва, стал оттуда обзванивать командиров дивизий и передавать им приказ: сдать на склады боеприпасы.