Баронесса Настя - Иван Дроздов

— Вот именно! И служат эти ночные бабочки Мировому Правительству, а я больше служить не желаю. Это–то и пронюхал Ацер и решил со мной рассчитаться. Они затевают новую войну. Но кого они на этот раз столкнут лбами, — не знаю.

— Новую войну? Теперь? — удивился Вильгельм. — Да с кем? И ради чего?.. И кто будет воевать?

— Успокойтесь, — поднял руку фон Линц, — не наше с вами дело — заквашивать войны, и не Гитлер, не Сталин заварили войну нынешнюю. Немцев с русскими столкнули крысы, сидящие в банках, сычи, летающие ночью, коммивояжёры в чёрных масках…

Генерал заметно волновался.

— …и все прочие братья–каменщики, рыскающие по свету и сгребающие золото с пепелищ. Я сегодня имел удовольствие посидеть на «лавочке», с которой улетают в небо, к праотцам. Слыхал о ней, смутно догадывался, каким она целям служит, но угодить на неё самому… — такую перспективу для себя предположить не мог. И не знал, что именно в таком виде в наше время существует пытка. Слава Богу, — привелось узнать. Так вот, господа хорошие, — за какие грехи я туда попал?.. Хотя каждый из нас может присесть на эту прелестную скамеечку. Да, да, — режиссёр таких спектаклей совсем рядом. Ему Анчар руку откусил, но он жив, и руку ему подошьют. И он будет дальше плести паутину и затащит туда не одну ещё жертву. Падёт Германия, обрушится Берлин и будет проклят во всем мире немец, а потомок древних Функов и ваш братец Ацер на волне вселенского гнева взлетит в поднебесье и будет парить над нами, и будет он наш хозяин и кое- кого, а, может, и всех разом посадит в рядок на ту скамеечку с уклоном книзу. Возможно, вам трудно поверить в это и вы считаете меня сумасшедшим, но я знаю, что говорю. Ваш Ацер сейчас готовит всех русских из своего лагеря на продажу. И продаст в тот день, когда русские войдут в Берлин. И затолкает их в товарные вагоны, а куда повезёт, никто не знает. Разве что один из принцев–правителей мира, господин Роберт…

Генерал посмотрел на Кейду.

— Да, вы должны знать: я вышел из их игры и хочу вам предложить план действий. Ацера — нейтрализовать, русских учёных, не дожидаясь прихода советских войск, вернуть на Родину. Самим же организовать круговую оборону и дать бой Ацеру и его покровителям.

Фон Линц, сутки не смыкавший глаз в «пыточной», вечером, во время беседы, стал засыпать. И его проводили в отведённую для него и Пряхина комнату. Остальные сидели до утра, вырабатывая план действий.

Спали почти до обеда. Первым проснулся Пряхин. Спустившись в Рыцарский зал, он увидел ожидающих кого–то Ацера и майора Венцеля.

Полковник поднялся ему навстречу. Лицо Ацера было красным от высокой температуры, уложенная в гипс рука висела на перевязи. Он быстро и сбивчиво заговорил:

— Передайте генералу и баронессе Кейде: пусть они простят меня и оставят в покое мой замок, моих близких и слуг. Я улетаю. Да, сегодня, сейчас же. Я ни в чем не виноват, — выполнял волю старших братьев и не хотел убивать фон Линца, хотел только напугать его. Пусть простят… Я буду молчать, как рыба и никому не причиню вреда. Передайте генералу, что я остаюсь немцем, что моё сердце в Германии. А я улетаю.

Он резко повернулся и, поддерживаемый майором, пошёл к выходу. Уже рядом с машиной Ацер жестом здоровой руки подозвал Пряхина, вынул из кармана уже заполненный чек и, протягивая его, стуча зубами от озноба, медленно проговорил:

— Передайте Линцу. Это за самолёт. Я улечу на его самолёте.

Автомобиль рванулся, набирая скорость, а майор Венцель и обер–лейтенант Вебер остались стоять у парадного входа в замок.

— Но лагерь… — вспомнил изумлённый Пряхин. — Уж не пришлют ли нам новое начальство?

— Лагерь остается за нами. Там, в Берлине, рвутся бомбы, и всё летит в тартарары. До нас ли теперь фюреру?

Наверху их у накрытого стола ожидала Кейда и генерал фон Линц.

— Вы, сыны собачьи, признаёте во мне генерала или нет?.. Если признаёте, то слушайте мой приказ: я назначаю себя начальником охраны баронессы и заявляю: отныне никто не смеет приблизиться к ней ближе, чем на три шага!

— А если госпожа Кейда вздумает выйти замуж? — спросил вдруг с солдатской прямотой майор Венцель.

— Ну, уж это… — запнулся генерал, — будут решать там… на небесах, — И ткнул в потолок пальцем.

За утренним кофе они продолжали «военный совет».

— Есть такой важный молодой красивый господин… Зовут его Роберт.

Генерал сделал паузу, но на Кейду на этот раз не посмотрел.

— Вам следует знать его и бояться, как бешеного волка Он шевельнул пальцем, — и я очутился в «пыточной». Он принц и наместник Верховного Правителя. У него агенты, стрелки и войска. Они невидимы, но появятся там, куда он ткнёт пальцем. Он всемогущ и жесток. Его никто не знает, а если узнали вы, то только потому, что я изменил ему и раскрываю тайну масонского братства. Они сейчас заваривают котёл, в котором немцы растворятся в азиатах, а Германия станет шестерёнкой в их дьявольской машине. С русскими произойдёт и того хуже, — они просто исчезнут с лица земли.

— Но Гитлер уже пытался покорить Россию, — осторожно заметил Вебер.

— За войной вам, молодой человек, недосуг было изучать нашу историю. Немцев теперь все проклинают, но их–то и понять бы можно. В двадцатых годах Веймарская Германия погибала. Обглоданная, как крысами, евреями и всем мировым капиталом, она валялась на краю пропасти и готова была в неё сорваться. И тогда явился человек, указавший ей путь спасения. Он отстроил дома, дороги, дал нам хлеб и посадил на автомобили. Затем он двинул полки в Россию, чтобы дать немцам пространство и величие. Правда, Германия терпит катастрофу, но она выживет, возродится. А России предстоят новые войны. Их уже теперь готовят молодцы из компании Роберта.

Генерал казался сумасшедшим, но в словах его пряталась тайна, Она дразнила разум, и Кейде хотелось слушать и слушать.

Фон Линц продолжал:

— Человек слаб и подвержен соблазнам. Отсюда его ошибки. И наш фюрер, хотя и мудр, как Бисмарк, но совершил просчёт, повлёкший Германию к катастрофе. А всё потому, что сам–то он не немец, не ариец, а полуавстрияк и полуиудей. Гремучая смесь всякой чертовщины. Если говорить научным языком, он мутант, полукровка, или, как говорят в России, ублюдок. Такого человека бойся: в нём сидят ангел, чёрт и бешеная собака. Он как бес–обольститель: поманит — и ты пойдёшь. Пошла за ним и Германия. Ей бы грохнуть по башке врагов извечных — англосаксов и французов, а она повалила на славян. Нам сказали: в Кремль заползли евреи, и мы повернули войска с Ла — Манша, двинули их на Москву. Целили в Абрама, а попали в Ивана. Ну, Иван, известное дело, — зверь смирный и ленивый, а тут вздыбил шерсть и пошёл крушить. Теперь вот нашу армию добивает, но я боюсь, как бы и за мирных людей, за всех немцев не взялся. Слышал я, как по московскому радио статью Эренбурга читали. И главный призыв у него там — «встретишь немца — убей!» Вот так: и женщину, и дитя малое — всех на штык! Хорошо, как сжалится Иван, да всех–то убивать не станет, а если жида послушает? Что тогда с нами будет?..