Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Две вещи можешь с концертной киноплёнки взять с того концерта, — сказал я, — а еще пяток — другой запишу на магнитофон в ближайшее время. И тогда за обработку скинем с общей суммы пятьсот рублей, как тебе такой вариант?
— Ну, в общем — то устраивает, пятьсот рублей — деньги немалые.
— Тогда я запишу композиции, ты переведёшь в ноты, и потом уже с плёнкой и нотами мы идём в ВААП, оформим всё разом, чтобы сто раз не бегать.
Такой вариант Стаса устраивал, поэтому решили не торопиться, подождать, когда я запишу плёнку, а он перегонит её в ноты. Намина волновало, чтобы я долго не затягивал, впереди были гастроли «Цветов», они хотели уже легально исполнять песню. А сегодня начнут репетировать, так что к моменту оформления композиции у них всё должно быть на мази. Когда он поинтересовался номером моего домашнего телефона, я лишь развёл руками:
— Только рабочий.
— А чего домой не проведёшь?
— Сам только что переехал к невесте, а она говорит, что прошлым летом встала в очередь, но когда она подойдёт, эта очередь…
В этот момент мелькнула мысль, не намекнуть ли Намину, чтобы через своего родственника, члена ЦК КПСС Анастаса Микояна помог поставить без очереди телефон. То, что Микоян ещё в деле, я знал благодаря периодически печатавшимся в центральных изданиях портретам этих самых членов. Потом вспомнил где — то вычитанное в прошедшем будущем, что Стас никоим образом не хотел, что его имя упоминалось в контексте с именем знаменитого деда, поэтому и фамилию себе взял другую, то ли придумал, то ли по материнской линии позаимствовал, точно я не помнил, а спрашивать вроде бы неудобно.
Гитару Куприянова мне добыла уже через день, и весь вечер я, закрывшись в ванной, записывал через выносной микрофон гитарные композиции. Когда наконец закончил, на часах было почти 11 вечера. Лена терпеливо дожидалась меня в постели.
— Бедненький, всё что ли записал? — сдерживая улыбку, поинтересовалась она.
— Вроде всё, завтра отдам плёнку Намину. Кстати, какие у «Цветов» самые известные песни?
— У «Цветов»… Погоди — ка, у меня была их пластинка.
Она вынырнула из — под одеяла, покопалась в стопке журналов и извлекала на свет божий гибкий, прозрачный миньон синего цвета. На нём было всего три песни: «Звёздочка моя ясная», «Есть глаза у цветов» и «Не надо». Так, ну теперь во всяком случае ясно, что «Звёздочку…» я им уже не предложу.
На следующий день Намин подъехал к «Чародейке» на своей подержанной «Победе», забрал бобину, а в понедельник после первой смены мы поехали в ВААП. Сидя на пассажирском сиденье, я подумал, что не мешало бы уже обзавестись и собственным средством передвижения. Конечно, двух с половиной тысяч от Намина не хватит (я надеялся, что в свадьбу уложимся деньгами за бриллианты), но когда ещё та очередь дойдёт, может, как раз накоплю с моими подработками, но получу на руки уже морально устаревший автомобиль. Можно было бы поступить, как посоветовал Слава Зайцев, с которым мы немного пообщались на эту тему. Когда с Леной приезжали за готовым платьем, обошедшимся, кстати, практически по себестоимость в 85 рублей, мы немного пообщались с кутюрье на тему личного автотранспорта, и он предложил отправиться в автомагазин и взять автомобиль сразу. Я бы метнулся, но, опять же, деньги…
Из размышлений меня вырвал голос Намина, заявившего, что приехали и пора покидать машину. Стас оказался тем ещё пронырой, я просто диву давался, как он ловко маневрирует между чиновничьими кабинетами, и уже менее чем час спустя мы выходили из ВААП, а я держал в руках обычную папку с завязками, в которой покоилось авторское свидетельство на девять инструментальных вещей и песню «Shape Of My Heart». Опасался, что чиновник придерётся к тому, что текст написан на английском, но тот оказался либо либералом, либо пофигистом.
Из ВААП успели заехать даже к нотариусу, при котором я получил на руки тысячу рублей, а ещё полторы тысячи Намин обещал перечислить в течение следующего месяца. Тысячу, кстати, Стас занял у знаменитого деда, пообещав, несмотря на протесты заявившего о подарке деда, деньги вернуть в течение года. Стас был уверен, что, хотя практически все деньги от выступлений будут идти в казну филармонии, помимо официальной зарплаты и скудных гонораров им тоже кое — что перепадёт. Всё — таки схему с «левыми» билетами придумали не дураки.
— Осталось, чтобы песню принял худсовет, попробуем заставить их собраться до начала гастролей, — вздохнул он.
Два дня спустя, выходя из «Чародейки», я увидел припаркованный напротив бежевый «Москвич». Сердце неприятно ёкнуло, наверняка гэбэшник не подстригаться сюда приехал. Предчувствие не обмануло, Иннокентий Павлович, приспустив стекло, махнул мне рукой.
— Поздравляю с грядущей свадьбой, — с ходу заявил он мне. — Свадебное платье, я слышал, у самого Зайцева заказывали?
— Вы не перестаёте поражать меня своей осведомлённостью, Иннокентий Павлович. Зачем я вам понадобился на этот раз?
— На вечер этой пятницы у вас нет каких — то планов? Прекрасно, тогда вы станете гостем актёра Михаила Козакова, вот, держите, адрес, где Миша проживает со своей очередной женой, — он протянул мне вырванный из блокнота листок. — Вы с ним уже познакомились у Брик, он предупреждён о вашем визите, там соберутся люди не настолько узкого круга, чтобы ваше появление вызвало у них явное неприятие. Невесту не берите, скажите ей, что отправляетесь к клиентке на дом, пусть эта клиентка с ваших слов будет немолодой, чтобы Елена не сильно волновалась относительно крепости ваших нравственных устоев.
— А почему я не могу взять её с собой?
— Считайте, что этот визит — начало вашей оперативной деятельности, боевое крещение. И лучше не обременять себя обществом вашей невесты, ни к чему ей знать, что там будут говорить, и что вы будете говорить. К тому же Елене снова пришлось бы везти дочку к бабушке, зачем лишний раз напрягать немолодую, всё ещё работающую женщину?
Крыть мне было нечем, гэбэшник наверняка заранее просчитал ход разговора и приготовил веские аргументы. Вообще, как мне объяснял ещё во время вербовки Гуляков, зачастую такие встречи происходят как бы стихийно, но каким — то чудесным образом о них узнаёт половина Москвы. Так что иногда даже сами хозяева не знают, кто постучится в их дверь в следующую минуту.
— Всё — таки не понимаю, с какой это
