Стилист - Геннадий Борисович Марченко

написала заявление, чтобы телефон сняли. Даже дочь с зятем не предупредила, да и внучку тоже, все узнали уже по факту. Объясняла потом, что через телефон её пытались отравить, если верить словам моей невесты. Ну так что, поможете?

— Кхм, а я смотрю, наглости вам не занимать.

— Так я ведь и о вас забочусь. Нам с вами намного удобнее будет связываться таким образом. Например, жена моя — будущая жена — на работе, я во вторую смену, то есть с утра дома, могу по телефону с вами спокойно общаться. И вам хорошо, и мне удобно.

— Идя вам навстречу, попытаюсь кое — что сделать, но ничего пока не могу гарантировать.

— И на том спасибо.

Обещание Гулякова немного скрасило негативные впечатления от таких встреч. Может, и правда не получится у него с телефоном помочь,

Дома я рассказал Лене, что хочу сделать себя «визитки», и её умение как художника в этом плане очень бы пригодилось.

— Так тут график скорее нужен, а я по живописи. Слушай, есть у меня человек на примете, но он может попросить за свою работу денег.

— Любой труд должен оплачиваться, главное, чтобы в пределах разумного. Пока просто прозондируй почву. Если нам установят домашний телефон, надо будет и его вписать в «визитку».

— Да когда его ещё установят…

— Я тут недавно тоже с одним человеком познакомился по работе, не исключено, что он поможет устроить это дело побыстрее. Но, правда, ничего не обещал.

Череда событий продолжилась в понедельник со звонком в «Чародейку» с «Мосфильма». Антонина сделала вид, что не прислушивается к телефонному разговору, хотя динамик в трубке позволял легко подслушивать обоих собеседников.

— Алексей Михайлович? Здравствуйте, это говорит помощница кинорежиссёра Эмиля Лотяну. Он готовится снимать на «Мосфильме» новую картину, и ему в руки от его знакомого из Всесоюзного агентства по охране авторских прав попала ваша плёнка с записями инструментальный музыки. Эмиль Владимирович просит вашего разрешения на использование одной из композиции в своём фильме. Вы не будете против?

— Да, в общем — то, нет…

— Вы не член Союза композиторов?

— Увы…

— Ничего страшного, — успокоила меня собеседница, — этот вопрос решаем. Насчёт оплаты не беспокойтесь, вам заплатят согласно тарифной сетке. Завтра можете подойти на «Мосфильм»? Это Мосфильмовская улица…

— Я знаю, где это. Дело в том, что у меня всю неделю первая смена, после которой я, — кидаю взгляд на Антонину, — бегу по одному неотложному делу. Так что освобожусь не раньше трёх — половины четвёртого.

— Ничего страшного, давайте тогда договоримся с запасом, на пять часов. Главное, не позже половины шестого, потом сотрудники начнут расходиться по домам. Договорились? Прекрасно, тогда я выпишу на вас пропуск, и пожалуйста, не опаздывайте.

Оказалось, что Лотяну заинтересовала вещь из «Пиратов Карибского моря». Самого режиссёра я не увидел, а вот его помощница — очкастая девица лет тридцати с обтянутыми джинсой ягодицами — заставила меня подписать договор, после чего мне выплатили гонорар в размере 93 рублей 30 копеек. С какого потолка они взяли эту сумму — оставалось лишь гадать. Наверняка какой — нибудь член Союза композиторов, знающий себе цену, запросил бы на порядок больше. Ну и ладно, на халяву и уксус сладкий.

Саму же композицию оставили безымянной, просто подписали — музыка А. Бестужева. Лена порадовалась и свалившимся деньгам, и ещё больше за то, что моя фамилия будет стоять в титрах фильма.

— На работе скажу — все обалдеют.

— Лучше обожди, мало ли… Вот картина выйдет в прокат, тогда будем точно знать. А то как бы деньги назад не затребовали. Хотя, думаю, вряд ли они на такое пойдут, скорее оставят музыку в виде собственности «Мосфильма».

* * *

Кистень чувствовал, что после смерти Валентина отношение к нему со стороны Макара и Андрея изменилось. На тренировках они даже не смотрели в его сторону, а собирать их снова пока не было смысла. Игорь Николаевич решил временно залечь на дно.

Когда в тот день они вернулись из Салтыковки, прежде чем распрощаться, Кистенёв сунул парням по пачке 10—рублёвых купюр, как обычно, предупредив, чтобы лишний раз деньгами не сорили.

— Наверняка вас будут вызывать в милицию, спрашивать, когда вы видели последний раз своего друга. Держитесь одной линии, нашего заранее спланированного алиби. Вы втроём собрались на каток, а после его посещения разошлись по домам. На катке вы ведь действительно были, как мы договаривались? Эй, я с кем разговариваю?

— Да были мы, были! — зло огрызнулся Андрей и тут же прикусил нижнюю губу.

Кистенёв хотел было сказать что — нибудь жёсткое, но понял, что пацаны переживают смерть друга и в любой момент могут выкинуть какую — нибудь глупость. Например, пойти в милицию и рассказать о сегодняшней трагедии. Вспомнил, как в 95—м в очередной разборке погиб его кореш Серёга Дынин, весельчак, душа компании, он всегда первым шёл навстречу опасности. Гибель друга он переживал тяжело, неделю пил, не просыхая, потом больше всех скинулся на памятник.

Посмотрев на смурные лица ребят, тихо, но твёрдо сказал:

— Всё понимаю, парни, и мне доводилось терять близких людей. Но вы сами знали, на что идёте, и за что получаете хорошие деньги. А семье Валентина я помогу, придумаю способ, как незаметно подкинуть деньжат. Хотя, конечно, никакие деньги не заменят родителям сына.

Дома Игорь Николаевич занялся бухгалтерией. За вычетом отданных подельникам двух тысяч перед ним на столе лежали 780 тысяч 200 рублей. Плюс в тайнике под подоконником хранились 67 тысяч. Вот бы махнуть рубли на грины и свинтить из страны! Пусть даже по завышенному курсу, по червонцу за доллар, и то сумма получается приличная. Или на бундесы поменять, осесть в Западной Германии. Хотя в Штатах, конечно, жизнь интереснее.

Только сразу такую сумму хрен кто обменяет, да и вылезать с большими деньгами чревато, у уголовников везде глаза и уши, особенно среди подпольных менял. Придётся какое — то время переждать, пусть пена уляжется, а потом уже можно понемногу, потихоньку, не форсируя события…

А сейчас первым делом нужно выпить. И не просто выпить, а нажраться в хлам и провалиться в спасительное забытье. И пусть завтра придётся мучиться жутким похмельем, но этой ночью к нему во сне не придут его жертвы. Такие визиты начались лишь в последнее время, в прежней его жизни такого не случались. Смешно, к нему приходят души тех, кто ещё вполне жив и здоров, многие вообще ещё в школу ходят. Такой вот парадокс. Причём убиенные в этом времени пока