Запретная Магия - Энгус Уэллс

— За моим столом не должно быть мечей, — сказала женщина.

— Моя жена, Пилар, — представил ее Октофан и кивнул на крючки около двери. — Вешайте их там. Это мои сыновья, Денфат и Иедомус.

Юноши, наклонившись, вошли в комнату и положили луки на стол около стены. Брахт и Каландрилл сняли пояса и повесили мечи на крючки.

— Садитесь. Иедомус, неси пиво.

Они уселись за длинный стол, стоявший в центре комнаты. Октофан сел во главе, сыновья — по обеим сторонам от него, и наполнил пивом глиняные кружки. Каландрилл и Брахт выпили с благодарностью.

— Они едут из Мхерут'йи, — сообщил Октофан жене, когда она ставила перед ними теплый еще хлеб. — Из Лиссе, по каким-то там делам.

— А они не?.. — вопросительно подняла брови Пилар.

— Они обещали заплатить.

Женщина кивнула, словно этим было все сказано. Каландрилл вытащил монету.

— Одного варра достаточно? Мы бы хотели купить у вас провизии в дорогу.

Октофан начал резать хлеб.

— Три варра будет вполне достаточно, — сказал он.

Каландрилл бросил на стол монеты. Октофан взял их, внимательно осмотрел и опустил в карман. Пилар сняла с печи горшок с жарким и стала раскладывать его по тарелкам. У Каландрилла потекли слюнки. В желудке у него заурчало, и он улыбнулся с извиняющимся видом.

— Вы не взяли с собой продуктов?

Октофан перемешивал ложкой жаркое. Каландрилл тут же последовал за ним — он был слишком голоден, чтобы соблюдать приличия. Он не стал придумывать, как доходчиво объяснить, почему они не взяли с собой продуктов. Его выручил Брахт.

— На нас напали, — сказал он, и в общем был недалек от истины, — мы все потеряли.

Фермер и его жена переглянулись. Октофан сказал:

— Дорога от Мхерут'йи до Кешам-Ваджа кишмя кишит бандитами.

Брахт кивнул. Пилар сказала низким сердитым голосом:

— Сафоман.

— Сафоман — это их главарь? — спросил Брахт.

— Угу, — промычал Октофан. — Сафоман эк'Хеннем, чтоб его Бураш разобрал.

— Поэтому вы так осторожны?

Брахт показал на луки Денфата и Иедомуса; Октофан кивнул.

— Сафоман эк'Хеннем в прошлом благородный человек, а теперь бандит. А разве ликтор Мхерут'йи не предупреждал вас?

Брахт покачал головой.

— Нам показалось, что ликтор… не очень к нам благоволит.

— Филомен, — с презрением произнесла Пилар. — Он ничем не лучше Ценофуса. Они должны охранять дороги и защищать простых людей вроде нас, а чем занимаются? Сидят себе в своих фортах и почти не вылезают оттуда, разве что для сбора податей для тирана. И когда они за этим приезжают, то готовы пустить нас по миру. И никогда не платят.

Она коротко улыбнулась Каландриллу.

— Ценофус — ликтор? — как бы между прочим спросил Брахт.

— Ликтор Кешам-Ваджа, — пояснил Октофан. — Он утверждает, что наша земля находится под юрисдикцией Филомена. Но только не тогда, когда приходит время налогов.

— А этот самый Сафоман — местный бандит? — пробормотал керниец.

— Это сын Мандрадуса эк'Хеннема, — объяснил Октофан. — Мандрадус был властителем Файна, но потом занял не, ту сторону в Войне колдунов. Он пал в битве на Каменном поле, и тиран конфисковал все его земли и другие владения. Сафоман поклялся отомстить за отца и объявил себя законным хозяином Файна. Он утверждает, что вправе взимать с путников поборы. И с пастухов тоже, Бураш его побери!

— Ликтор и Сафоман оба требуют с нас оброк, — горько добавила Пилар.

— А тиран что, ничего не предпринимает против бандитов? — спросил Каландрилл.

Октофан глянул на жену и горько рассмеялся.

— Тиран преспокойненько отсиживается в своем дворце, а Нхур-Джабаль далеко от Файна. И пока ему платят налоги, он оставляет все на усмотрение своих ликторов.

— А ни у Ценофуса, ни у Филомена нет особой склонности к битвам, так? — тихо спросил Брахт.

Октофан неожиданно с подозрением посмотрел на него.

— Похоже, вы не слышали про Войну колдунов?

— Я из Куан-на'Фора, — пояснил Брахт. — Я был в Лиссе и мало что знаю о Кандахаре.

— Тиран Иодридус объявил колдовство вне закона, — объяснил Каландрилл. — Кроме тех колдунов, которым он сам дает разрешение; на остальных были наложены серьезные ограничения — дворяне Кандахара получили предписание сдать своих придворных волшебников, и они восстали. Это событие вошло в историю как Война колдунов.

Брахт задумчиво кивнул.

— А у этого Сафомана есть колдун? — спросил он.

— Маг, которого зовут Аномиус, — сказал Октофан. — Ни Ценофус, ни Филомен не рискуют идти против него. Вам повезло, что вы с ним не встретились, когда головорезы Сафомана набросились на вас.

— Да уж, — пробормотал керниец.

— А логово Сафомана где-то здесь рядом? — поинтересовался Каландрилл.

— На севере, — объяснил Октофан. — Хотя он раскинул сети далеко за Файн.

— Будем надеяться, что нам с ним не придется встретиться, — сказал Каландрилл и, вдруг вспомнив, добавил: — Ещё раз.

— Мало кто уходит живым от Сафомана, независимо от того, помогает ему Аномиус или нет, — мрачно сказал Октофан. — Во второй раз вам вряд ли удастся уйти.

— А он что, может быть на дороге? — поинтересовался Брахт.

Октофан пожал плечами, отодвигая пустую тарелку. Пилар встала и собрала посуду.

— Кто знает, где сейчас Сафоман? Может, вы встретитесь с ним, а может, и нет. Молитесь Бурашу, чтобы не встретили.

Он встал и принес трубку и кисет с наркотическим табаком. Денфат и Иедомус вышли, прихватив луки. Октофан предложил Каландриллу трубку, но тот покачал головой; Брахт тоже отказался.

— А почему тиран не пошлет своих собственных колдунов на помощь ликторам? — спросил керниец.

Октофан сделал затяжку и, прежде чем выпустить голубой сладкий дым, задержал его на мгновение в легких, а потом выдохнул и произнес:

— Большинство сбежало сразу после эдиктов Иодридуса, а тех, кто остался, он предпочитает держать при себе. Некоторые опекают самые большие города, но ему понадобилась бы целая армия колдунов, чтобы выковырять Сафомана из Файна. Пока ликторы исправно собирают налоги, его это, видимо, устраивает.

— И потому простые люди, как мы, страдают, — заметила Пилар от стола, где вытирала посуду. — Ценофус собирает налоги; Сафоман собирает то, что нужно ему. Спасибо уже и на том, что он оставляет нам достаточно, чтобы прожить. Только-только.

— Разве это справедливо? — с горечью воскликнул Октофан. — Фермеры всегда страдают.

— В Лиссе дело обстоит не так, — заметил Каландрилл.

— Вы живете в городах, обнесенных стеной.

Это прозвучало как упрек, и Каландрилл не нашелся что сказать — он просто пожал плечами. Октофан размяк, глубоко затягиваясь, он наполнял комнату дымом. Пилар помыла посуду и, взяв стул, села рядом с ним, набив себе трубку тоже. Брахт налил пива. Каландрилл зевнул — приятное чувство сытости переполняло его, начинало клонить ко сну. Через некоторое время дверь открылась, и в комнату вошли Денфат и Иедомус. Они положили луки и потянулись к отцовскому табаку. Луна посеребрила двор. Рыжий пес развалился на крыльце, хрюкали свиньи. Где-то промычала корова; всхрапнул бык. Наконец Октофан отложил трубку и поднялся, держась нетвердо на ногах.