Запретная Магия - Энгус Уэллс

— Думаю, их нанял Тобиас, — сказал Каландрилл и передернул плечами. — Но как им удалось отыскать меня так быстро?

Приподнятое настроение, посетившее его после удачного бегства, испарилось. Он вспомнил о Мехеммеде. Перспектива путешествия по Кандахару с чайпаку на хвосте пугала его. Брахт взглянул на своего спутника и покачал головой.

— Неисповедимы пути Братства. Кто знает, как они общаются между собой? И нечего забивать себе этим голову.

Каландрилл задумчиво сорвал травинку; на лице у него появилось обеспокоенное выражение.

— Но если нам придется проезжать через Нхур-Джабаль… и другие города по дороге на Харасуль… нам их не избежать.

— Скорее всего, ты прав, — согласился Брахт, — но нельзя сдаваться. Мы победили одного, значит, победим и других.

— Ты победил, — тоскливо сказал Каландрилл. — Если бы ты меня не услышал, я был бы уже мертв.

— Но ты жив, — заметил Брахт. — Ты пережил нападение.

— Едва-едва. — Он потрогал красный камень под рубашкой. — И если бы не волшебство господина Варента, я вряд ли бы сидел сейчас в седле.

— А если бы не ты, я бы все еще прохлаждался в тюрьме Филомена, — заметил меченосец. — Ради Ахрда! Мы избежали пленения на море, мы разобрались с чайпаку. Мы вырвались из Мхерут'йи. Если будем осторожны, пересечем и Кандахар.

— А Харасуль? — спросил Каландрилл. — Что потом?

— Потом мы найдем корабль, который отвезет нас на север, — сказал Брахт, — как и планировали. Отправимся морем до Гессифа и отыщем Тезин-Дар. Возьмем «Заветную книгу» и…

Он замолчал. Каландрилл нахмурился, заметив его жест в сторону красного камня.

— И?.. — подсказал он, злясь на подозрительность кернийца.

— Мне еще надо будет убедиться в честности Варента, — продолжал Брахт. — Я все еще считаю, что биах говорил тогда именно о нем. Так вот, мы заберем «Заветную книгу» и подержим ее у себя до тех пор, пока не убедимся, что Варент действительно собирается ее уничтожить.

Каландрилл расстроено вздохнул, он надеялся, что Брахт уже забыл о своих подозрениях.

— Если бы не господин Варент, я все еще томился бы во дворце отца, — сказал он. — Если бы не господин Варент, нас бы уже взял в плен тот военный корабль или мы просто бы потонули. Если бы не господин Варент, ты бы все еще был в Мхерут'йи.

— Мы нужны ему. — Брахт был непреклонен. — Ты ему нужен, чтобы отыскать «Заветную книгу», а я — чтобы оберегать тебя. Мы полезны ему.

— Дера! — воскликнул Каландрилл. — Твои подозрения не имеют под собой никаких оснований.

— Я слышал биаха, — упрямо настаивал Брахт.

— Который предупреждал нас об Азумандиасе. Или Тобиасе. Я уверен в этом.

Брахт пожал плечами с упрямым блеском в глазах.

— Ты считаешь, что он воспользуется книгой для того, чтобы пробудить Безумного бога? — Каландрилл беспомощно покачал головой. — Подобная мысль может прийти в голову только умалишенному. А господин Варент не производит такого впечатления.

Брахт опять молча пожал плечами, лег на спину и глядел в темнеющее небо. Каландрилл вздохнул:

— Ну, и что ты предлагаешь? После того, как мы завладеем книгой?

— Я еще не знаю, — сказал Брахт. — Но до тех пор, пока Варент не убедит меня в честности своих намерений, и не подумаю передавать ему «Заветную книгу».

Каландрилл сорвал травинку и бросил, наблюдая за её полетом.

— Интересно, ты, наверное, думаешь, что он следит за нами при помощи этого талисмана…

Брахт покачал головой, не обращая внимания на насмешку в голосе Каландрилла.

— Нет, — спокойно ответил он. — Мне кажется, что камень берет силу от того, кто его носит. Мне кажется, он пользуется твоими глазами и твоими ушами.

— И что же навело тебя на эту мысль? — устало спросил Каландрилл.

— У тебя есть дар, — спокойно объяснил Брахт. — Помнишь, у меня с камнем ничего не получилось? Варент сказал тогда, что у меня нет таланта. А у тебя есть; камень был на тебе, когда поднялся тот страшный шторм, камень вылечил твое колено. Мне кажется, ты стал проводником его волшебства.

Каландрилл был поражен.

— Ты хочешь сказать, что я колдун?

— Мне кажется, в тебе есть та самая способность, о которой говорил Варент…

— Значит, ты не доверяешь мне, как не доверяешь всякому, кто обладает способностями к волшебству?

Брахт тихо рассмеялся и покачал головой.

— Тебе я доверяю, Каландрилл, и считаю, что ты честен.

Но что-то он явно недоговаривал, и Каландрилл нахмурился, не спуская с него глаз.

— Но?

— Власть развращает.

— Ты считаешь, что я развращен?

— Нет. — Брахт приподнялся на локте и улыбнулся товарищу. — Но боюсь, как бы посулы Варента не соблазнили тебя.

Каландрилл был готов разозлиться. Какое право имеет керниец судить его? По откровенному недоверию Брахта можно было сделать вывод, что он все взвешивает, отыскивая недостатки в Каландрилле. Но он не стал больше спорить. Его воспитание, его предыдущая жизнь сближала его с Варентом и с его образом жизни больше, чем было дано понять Брахту. Отсюда все сомнения кернийца. В конце концов, он наемник, перекати-поле, человек, изгнанный из собственной земли, едва ли не варвар. Он, скорее всего, подозрительно относится ко всем лиссеанцам. Но он его друг, в этом Каландрилл ничуть не сомневался. Реба предсказала его появление, но она же предсказала ему и появление Варента; как жаль, что они столь различны и, скорее всего, такими и останутся. Он потрогал камень, мысленно благодаря его за столь быстрое излечение, но все же решил, на всякий случай, еще раз помазать колено мазью. Он развязал повязку и втер мазь в кожу. Брахт же тем временем пошел посмотреть за лошадьми. Сумерки быстро сгущались, спускалась ночь; гахин ослаб, и воздух стал прохладнее. Едва выщербленная луна висела над самым горизонтом на востоке; на огромном небосклоне стали появляться звезды; все вокруг приобрело сказочный вид, а дорога превратилась в черную полоску, обрамленную серебристой каймой — это сияла в лунном свете трава. Передохнув, они опять вскочили на лошадей и поскакали, держа путь в Нхур-Джабаль. Брахт — впереди, ровным легким галопом, под восходящей луной копыта отбивали мерную дробь.

Расстояния, которым Каландрилл, изучая карту, почти не придал значения, вдруг стали реальностью. От Мхерут'йи до Нхур-Джабаля, если они будут ехать все время по дороге, — приблизительно столько же, сколько от Секки до Альдарина; и столько же еще до Харасуля. А о расстоянии от западного побережья Кандахара до гессифских болот он даже и думать не хотел — мало кто из Секки вообще выезжал за городские стены. Следуя за молчаливым кернийцем, Каландрилл вдруг почувствовал себя очень одиноким. Местность вокруг была ровная и плоская; в темноте степь казалась бескрайней. Каландрилл вдруг подумал, что они здесь единственные живые существа — скорее привидения, путешествующие по этой затерянной земле, — и что им суждено ехать целую вечность и не достичь цели.