Башня Нерона - Рик Риордан

У меня остались лишь расстроенное укулеле и недолговечное человеческое тело.

Если бы только рядом были мои друзья! Я бы все отдал за взрывающиеся томаты Мэг, или клинок из стигийской стали Нико, или даже за команду бегунов-троглодитов, которые таскали бы меня по пещере, вереща ругательства в сторону вкусной гигантской рептилии.

Но я был один.

Минуточку. Внутри у меня вспыхнула искра надежды. Не совсем один. Покопавшись в колчане, я достал свою старосветскую подругу – Стрелу Додоны.

– ЛАДНЫ ЛИ ДЕЛА НАШИ, ДРУЖЕ? – зажужжал у меня в голове голос стрелы.

– Ой, ладны, – просипел я. – Алкал я найти тут злейшего врага, и нашел.

– ТАК ХУДО? ПРОКЛЯТЬЕ!

– Где ты, Аполлон? – взревел Пифон. – Я чую твою кровь.

– Слышишь, стрела? – просипел я в полубреду от усталости и яда, расходящегося по венам. – Я заставил его называть меня Аполлоном!

– СИЕ ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА, – протянула стрела. – ХОТЬ И ПОРА Б УЖ.

– Что? – переспросил я. Ее голос звучал непривычно тихо, почти грустно.

– НИЧЕГО Я НЕ РЕКЛА.

– И не сделала ничего.

– НЕСПРАВЕДЛИВО СИЕ! НАМ ДОЛЖНО РАЗРАБОТАТЬ НОВЫЙ ПЛАН. Я ПОЙДУ НАПРАВО. ТЫ – НАЛЕВО.

– Ладно, – согласился я. – Погоди. Не получится. У тебя нет ног.

– ТЕБЕ НЕ СПРЯТАТЬСЯ! – орал Пифон. – ТЫ НЕ БОГ!

На меня словно вылили ведро ледяной воды. Эти его слова не были пророчеством, но все же это была правда. В тот момент я точно не знал, кем именно являюсь. Я определенно не божество, каким был прежде. И не в полной мере Лестер Пападопулос. Моя плоть дымилась. Под кожей пульсировал свет, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака. Когда это началось?

Я был чем-то средним, изменял форму быстрее, чем сам Пифон. Я не был богом. Мне уже не суждено стать прежним Аполлоном. Но в этот миг у меня был шанс решить, кем я буду, даже если мое существование продлится лишь несколько секунд.

От этой догадки мое сознание вновь прояснилось.

– Я не буду прятаться, – пробормотал я. – Не буду скрываться. Таким я не стану.

Стрела встревожено зажужжала:

– ТАК… КАКОВ ЖЕ ТВОЙ ПЛАН?

Я схватил укулеле за гриф и поднял его над головой, как дубину. В другой руке я зажал Стрелу Додоны и, тоже подняв ее над головой, выскочил из своего укрытия:

– В АТАКУ!

Тогда это казалось весьма разумным шагом.

По крайней мере Пифон такого не ожидал.

Представляю, как я выглядел со стороны: потрепанный подросток в разодранной одежде, покрытый с ног до головы ранами и синяками, припадающий на окровавленную ногу, размахивающий палкой и четырехструнным инструментом и вопящий как сумасшедший.

Я рванул прямиком к его огромной голове, но она оказалась слишком высоко, и я начал колошматить его по горлу.

– Умри! – ДЗЫНЬ! – Умри! – БЛЯМ! – Умри! – ХРУСТЬ!

После третьего удара укулеле разлетелось на куски.

Тело Пифона содрогнулось, но, вместо того чтобы умереть как хороший змей, он почти с нежностью обвил меня кольцом вокруг пояса и поднял к морде.

Его глаза-фонари были размером с меня. Клыки блестели. Дыхание смердело как давно разложившийся труп.

– Ну хватит. – Его голос стал спокойным, даже убаюкивающим. Глаза вспыхивали в ритм с ударами моего сердца. – Ты славно сражался. Можешь собой гордиться. А теперь пора расслабиться.

Я понимал, что он хочет провернуть старый змеиный трюк с гипнозом: парализовать крохотное млекопитающее, чтобы было проще проглотить его и переварить. И на задворках сознания какая-то трусливая часть меня (Лестер? Аполлон? А есть ли разница?) прошептала: «Да, хорошо бы сейчас расслабиться».

Я сделал все что мог. Зевс увидит это и будет гордиться. Может, даже запустит в Пифона молнией, чтобы разорвать его на кусочки и спасти меня!

Но стоило этой мысли возникнуть, как я тут же понял, какая это глупость. Зевс так не поступает. Если он и сделает что-то для моего спасения, то не больше, чем Нерон сделал для спасения Мэг. Не стоило обольщаться этой иллюзией. Нужно спасаться самому.

Я извивался и отбивался. Мои руки пока были свободны, и в них по-прежнему было зажато оружие. Я воткнул в змеиное кольцо обломок грифа с такой силой, что он пробил кожу и вонзился в плоть Пифона как огромная заноза. Из раны потекла зеленая кровь.

Он зашипел, сжал меня сильнее, отчего кровь с таким напором хлынула мне в голову, что я испугался, как бы она не забила у меня из макушки фонтаном, словно из мультяшной нефтяной скважины.

– Тебе никто не говорил, – проскрежетал Пифон, – что ты ужасно раздражаешь?

– Я, – меланхолично сказала Стрела Додоны. – ТЫСЯЧЕКРАТНО.

Я не мог ответить. Мне нечем было дышать. Все силы уходили на то, чтобы не дать моему телу лопнуть под напором Пифона.

– Что ж, – вздохнул Пифон, обдав меня дыханием, похожим на ветер с поля брани. – Не важно. Сейчас мы покончим с этим, ты и я. – Он сдавил сильнее, и мои ребра затрещали.

Глава 34

Нашел змия. И змея

Забудьте, что спрашивал

Сейчас упаду. Пока

Я бился.

Извивался.

Лупил по шкуре Пифона своими крохотными кулачками, потом стал шевелить обломок бывшего укулеле в его ране, надеясь, что от боли он меня уронит.

Но его гигантские глаза просто смотрели, спокойно и довольно, как ломаются мои кости – мое внутреннее ухо улавливало этот звук. Я был субмариной в Марианской впадине. И от давления клепки у меня на корпусе не выдерживали.

– НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ! – умоляла Стрела Додоны. – ИБО ВРЕМЯ ПРИШЛО!

– Чт… – попытался прохрипеть я, но в легких у меня было слишком мало воздуха.

– ПРОРИЦАНИЕ, ЧТО ЗМИЙ ИЗРЕК, – сказала стрела. – ЕЖЕЛИ ПАДЕШЬ – ТАК ТОМУ И БЫТЬ, НО ПРЕЖДЕ ПУСТИ В БОЙ МЕНЯ.

Стрела в моей руке повернулась в сторону огромной морды Пифона.

В готовом вот-вот взорваться мозгу путались мысли, но эта идея оглушила меня не хуже, чем удар грифом укулеле.

«Я не могу, – подумал я. – Нет».

– ТЫ ДОЛЖЕН.

В ее тоне чувствовались обреченность и решимость. Много миль мы прошли вместе с этой серебристой деревяшкой – и как же мало я обычно доверял ее словам. Я вспомнил ее рассказ об изгнании из Додоны – историю крохотной хрупкой веточки из древней рощи, отсутствия которой никто не заметит.

Я видел лицо Джейсона. Видел Элоизу, Креста, Денежное дерево, фавна Дона, Дакоту – всех, кто пожертвовал собой, чтобы я добрался сюда. Теперь последняя спутница готова заплатить страшную цену за мой успех – и позволить мне сделать то единственное, что она всегда мне запрещала.

– Нет, – просипел я. Наверное, это было единственное слово, на которое у меня хватило