Как писать в XXI веке? - Наталья Гарбер

Сейчас, конечно, времена в стране и литературе менее классические, чем сто лет назад, о коих писал Вересаев. Менее людоедские, чем в 1938 году, когда был закончен роман Булгакова. И чуть менее ужасные, чем период брежневского застоя, когда решал свою судьбу Коваль. Однако за прошедшие времена иерархические модели человеческих сообществ, включая литераторские, остались прежними. И «квартирный вопрос» в виде открывшихся с перестройкой дополнительных возможностей преуспеяния их только испортил: к давлению литературных чиновников добавились коммерческие поборы. Теперь вам предложат все те же игры со скошенными к носу от постоянного вранья глазами плюс «продвижение» ваших произведений и личного писательского бренда — за деньги, на которые вы сможете спокойно купить себе личный центральный стенд на Франкфуртской книжной ярмарке лет на десять, и с эффектом, от которого вы будете отмываться все эти десять лет.

И по-прежнему преуспевающие поэты и прозаики Рюхины думают, завидуще глядя на Пушкинский памятник на Тверской: «Вот пример настоящей удачливости… какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе! Но что он сделал? Я не постигаю… Что-нибудь особенное есть в этих словах: «Буря мглою…»? Не понимаю!.. Повезло, повезло!.. Стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие». Впрочем, наблюдать их продвижение по карьерной лестнице растущим достойным авторам часто бывает очень полезно. Как писал Курт Воннегут в «Колыбели для кошки», в каждом сообществе должны быть такие члены, глядя на которых остальные понимают: «Так жить нельзя!»

Чтобы не быть голословной, приведу еще одну цитату из «Мастера и Маргариты»:

«— Ба! Да ведь это писательский дом. Знаешь, Бегемот, я очень много хорошего и лестного слышал про этот дом. Обрати внимание, мой друг, на этот дом! Приятно думать о том, что под этой крышей скрывается и вызревает целая бездна талантов.

— Как ананасы в оранжереях, — сказал Бегемот и, чтобы получше полюбоваться на кремовый дом с колоннами, влез на бетонное основание чугунной решетки.

— Совершенно верно, — согласился со своим неразлучным спутником Коровьев, — и сладкая жуть подкатывает к сердцу, когда думаешь о том, что в этом доме сейчас поспевает будущий автор «Дон Кихота», или «Фауста», или, черт меня побери, «Мертвых душ»! А?

— Страшно подумать, — подтвердил Бегемот.

— Да, — продолжал Коровьев, — удивительных вещей можно ожидать в парниках этого дома, объединившего под своей кровлей несколько тысяч подвижников, решивших отдать беззаветно свою жизнь на служение Мельпомене, Полигимнии и Талии. Ты представляешь себе, какой поднимется шум, когда кто-нибудь из них для начала преподнесет читающей публике «Ревизора» или, на самый худой конец, «Евгения Онегина»!

— И очень просто, — опять-таки подтвердил Бегемот.

— Да, — продолжал Коровьев и озабоченно поднял палец, — но! Но, говорю я и повторяю это — но! Если на эти нежные тепличные растения не нападет какой-нибудь микроорганизм, не подточит их в корне, если они не загниют! А это бывает с ананасами!.Ой-ой-ой, как бывает!»

Чтобы микроорганизмы человеческой низости и тщеславия не подточили их организм, хорошие писатели по-прежнему отдают себе отчет в том, что принадлежность к любому писательскому союзу таланта им не добавляет. И предпочитают официальным ассоциациям «игровые» неформальные объединения Homo Ludens типа «Добровольного общества охраны стрекоз» Константина Кедрова сотоварищи — или «Багажа», созданного Битовым, Ахмадулиной, Алешковским, Жванецким и другими большими русскими писателями.

Политизированные авторы часто входят в Русский ПЕН-центр, занимающийся наукой или искусством, — в научные и художественные сообщества, а причастные кино или журналистике имеют дополнительное искушение к участию в тамошних союзах и ассоциациях. В 2009 году в России создан Гражданский литературный форум — независимое собрание творческой интеллигенции, нацеленное на интеграцию региональных писателей в общелитературную жизнь страны.

Праздник или фестиваль — тоже отличный повод для регулярных встреч: ежегодно 21 марта можно собраться на Всемирный день поэзии, придуманный ЮНЕСКО для придания нового импульса и признания поэтическим движениям, а в апреле — на Международном Писательском форуме в Питере или на Фестивале верлибра в одной из столиц. На последних двух проектах я, например, с удовольствием выступаю. А поскольку самое естественное объединение писателей происходит в литературных объединениях близких по духу людей, поэтому я всегда буду рада видеть вас в кругу участников Школы малой прозы и поэзии.

Самостоятельное плавание в бурном море на многовесельной лодке

Сюжеты своих детективных романов я нахожу за мытьем посуды. Это такое дурацкое занятие, что поневоле приходит мысль об убийстве.

Агата Кристи, из интервью

— Нельзя поверить в невозможное!

— Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. — В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день!

И в иные дни успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!

Льюис Кэрролл, английский математик и писатель, из детской книги «Алиса в Зазеркалье»

В XXI веке жизнь писателя во многом стала намного легче, но по-прежнему молчание читателей и нападки критики, невозможность публикации или опасность говорить правду быстро ломает малодушных. Однако упорные не поддаются и еще настойчивее идут своей дорогой. «Разбросанным в пыли по магазинам, где их никто не брал и не берет, моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед», — писала про это Марина Цветаева. Ей вторил участник Лианозовской группы — известного поставангардисткого творческого объединения поэтов и художников (1950—1970-е), — поэт и прозаик Игорь Холин: «С публикациями я не торопился, да и, откровенно говоря, потом мне на это стало просто наплевать. Я знал твердо: придет время нашим стихам — и моим, и Генриха Сапгира, и Яна Сатуновского, с которым я очень дружил, и Всеволода Некрасова, обязательно придет такое время». Сложность публикации творений и их невостребованность при жизни — это далеко не только российская тема. В более демократической Франции Стендаль, издав книгу «О любви» в различные исторические эпохи, обнаружил, что она разошлась в количестве всего несколько экземпляров — и просто продолжил писать. А теперь почти каждый из покупателей того издания чуть ли не удостоен специальной монографии.

В общем, большинство писателей стараются использовать ту или иную невозможность печататься, отсутствие читательского отклика или критическую травлю, и даже тюрьму, ссылку или эмиграцию, чтобы извлечь из выданных жизнью обстоятельств свой творческий плод и жизненный урок. Есть такая шутка: хороший поэт — это тот, кого считают хорошим поэтом через пятьдесят лет после смерти.

Так что же делать сегодня начинающему автору? Ну, во-первых, все упомянутые в предыдущем параграфе профессии с относительно свободным графиком подходят и для периода входа на писательскую стезю, и в том случае, если вы решаете, что литература будет вашей второй профессией. Или одной из многих. Лично мне нравится все, что я делаю в весьма различных областях. И чем дальше, тем больше вижу я, что в занимающих меня разнообразных проектах есть какая-то динамическая цельность. Переход от одного вида важной деятельности к другому позволяет моей многопроцессорной психике гармонически занимать делом оба полушария мозга, не перегреваться от однообразия тем или людского окружения, иметь возможность продвинуть одно направление работ в то время, когда другое встало и ни с места (а это бывает!), и вообще — быть ближе к реальному миру. Что для писателя — бесценный опыт и необходимая психотерапевтическая профилактика.

Кроме того, если вы выбираете малые литературные формы, я бы рекомендовала вам многообразие занятий еще и потому, что рынок этой продукции динамичен, а рынок вообще все время потрясаем кризисами. Так что сегодня вас отлично кормит газетная журналистика или телепередача, а завтра предпочтительней затеять образовательный арт-проект. Послезавтра стартует подходящая писателям национальная культурная инициатива, а через два дня запускается крупная серия событий, где вам стоит засветиться спикером. Рядом телеканал нуждается в сценаристах, а радио и журналы — в редакторах. Потом наступает кризис, и пока все эти возможности схлопываются в нелинейной очереди, вы успеваете выжить, соображая, где у вас все-таки есть стабильность, а где — открываются новые возможности именно потому, что старый рынок рухнул. А еще на стыке различных областей деятельности зачастую возникают гораздо более интересные задачи, сюжеты и возможности, чем в переполненном желающими и скучноватом от повторений писательском мейнстриме.