Книга о верных и неверных женах - Инаятуллах Канбу

Прошло много времени, и вот однажды наш горестный влюбленный, который бродил по каменистой долине поисков с растерзанным сердцем, в час, когда от утреннего ветерка распускались бутоны, вызывая зависть хотакских лугов, вошел в какой-то сад и увидел соловья, чье сердце пылало страстью к щекам розы и чьи крылья и перья сгорали, словно стружка и солома. Он заливался печальными трелями, забыв о своей жизни. Джахандар узрел в нем собрата, ему захотелось поговорить с ним, он прилег на лужайке и обратился к влюбленному соловью со стихами:

О соловей! Будь счастлив свиданием с розой,Пусть по лугам разносится песня твоя.[190]

Как раз в это время, когда его звезда стала подниматься в самую благоприятную точку, в степи показались предвестники красоты Бахравар-бану, до него донесся аромат ее благоухающих локонов, так что его сжавшееся, словно бутон, сердце стало расцветать. Но Джахандар не ведал, что счастье его идет навстречу, и оставался спокойно на своем месте. Только сердце его без видимой причины стало ликовать, и он произнес эти стихи:

Пахнет сегодня амброй утренний ветерок, —Верно, моя любимая вышла в степь погулять.[191]

Наконец, носильщики ее царственного паланкина озарили своим приходом лужайку и поставили паланкин перед дворцом царевны. Перед пестрой занавесью паланкина увял бы от зависти весенний сад, из-за аромата ее благоухающих локонов той лужайке позавидовали бы луга Чина. Розы от аромата ее кудрей стали благоухать мускусом и амброй и улыбаться в наслаждении. Соловьи, узрев ее красоту, стали заливаться самозабвенными трелями.

Из— за завесы паланкина по повелению владычицы целомудренных дев вышла старушка, набожная и благочестивая, душа которой была осчастливлена обществом Бахравар-бану. Она начала выгонять из сада посторонних, ходила по саду, заглядывая в самые дальние уголки, передвигаясь потихоньку при помощи посоха, и пришла, наконец, к несчастному влюбленному. Она поговорила с ним немного, оценила его мудрые и разумные слова, от которых распускался бутон сердца, взвесила на весах разума его совершенные способности и подивилась, что под личиной каландара и нищего скрывается человек с душой Искандара и природой Дара, что при всем своем уме и обширных знаниях он ступил на путь безумия и стал последователем Меджнуна. Она поспешно вернулась к своей лучезарной владычице и по простоте душевной стала рассказывать о красоте и уме незнакомого юноши, о его плачущих глазах и испепеленном сердце.

Бахравар-бану, выслушав няню, опечалилась, невольно выглянула из-за завесы паланкина и взглянула на безумно влюбленного шаха. А Бахравар-бану всегда носила с собой нарисованный Биназиром портрет; она узнала Джахандар-султана с первого взгляда и догадалась, ради кого облачился в рубище этот величавый властелин и во имя чего этот стройный кипарис, словно сахарный тростник, с головы до пят обвит путами [192]. Пламя страсти заполыхало в ее груди, море стремления забурлило, но девичий стыд, словно завеса, преграждал ей путь к нему, и она не смогла хорошенько рассмотреть лицо любимого. Тут она совсем перестала владеть собой, впала в беспамятство и выпустила из рук поводья терпения.

Старая няня, глядя на это, погрузилась в бездну изумления, стала проливать над ней слезы и спросила, чем вызвана перемена в ее настроении.

Наконец, после долгих хлопот Бахравар-бану открыла глаза и ответила:

— О любезная матушка! Вот уже давно любовь к этому юноше поселилась в моем сердце. Страсть к нему неразлучна с моим сердцем, словно мелодия и струны, вино и веселие. Мои глаза жаждали увидеть желанный родник, но видели лишь мираж в пустыне. Теперь наконец показался живительный источник, и мое жаждущее сердце потеряло терпение и бросилось в пучину тревоги.

Вот уже целую жизнь птица желаний моихЖаждет слияния с ним. В горе души берега;Их покрывают теперь капли сверкающих слез.Всюду слезинки блестят, чистые, как жемчуга.[193]

— Ради бога, — стала умолять Бахравар-бану няню, — постарайся оросить дождем твоих благодеяний семена моих чаяний, которые почти совсем высохли под самумом рока.

Старая няня, разузнав тайну царевны, пришла в сильное негодование, стала читать ей наставления.

— Горе тебе, о царевна! — воскликнула она. — Что это за блажь глупая? Что за бредни? Подумай-ка на миг, какие отношения могут быть между отпрысками царственных родов и нищими? Какое родство между лучезарным солнцем и презренной песчинкой? Берегись, не соблазняйся такими пустыми мечтами, а не то погибнешь и растопчешь честь отца. Не поступай так, берегись, ибо родовитые люди так не поступают.

Но Бахравар-бану уже давно была жертвой когтей любви, которая сокрушает даже львов; душа и сердце ее были опутаны цепями страсти к Джахандару, она не обратила никакого внимания на слова строгой няни и пропустила мимо ушей ее советы, только сказав:

— О простодушная! Разве ты не знаешь, что любовь — владыка, природу которого трудно познать, властелин, честь которого не оскверняется обычной грязью. Во дворце этого владыки нет сора и мусора, то есть богатства и бедности, для него равны жемчужная и простая раковина, любовь не различает розу в мантии и шипы в простой рубашке. Каждый, кто устремился к его величеству владыке любви, не станет рассуждать о том, почему да сколько, каждый, кто стал приближенным его, не будет думать о знатности и родовитости. Благодаря любви пылинка лобзает солнце, а капля заключает в свои объятия море. И потом, не следует думать, что этот юноша низок, ведь вполне вероятно, что он окажется самым благородным, ибо достоинство и цена мужа в величии его души, а не в роскошном одеянии. Если ты наделена прозорливостью, то смотри в суть дела, а не на внешность, зри внутреннее благородство, а не наружные разрушения, ведь лишь тот, кто лишен достоинств, начинает искать недостатки в других.

Но старая няня еще сильнее рассердилась на царевну, стала в ярости кричать на нее.

— О тюльпан, взращенный в саду властелина! — воскликнула она. — О безупречная газель в степи неги! От зависти к твоим благоухающим кудрям обливается кровью сердце татарской серны. Что за пламя ты хочешь зажечь на гумне чести своего отца? Что за прах ты хочешь посыпать на голову своего доброго имени? Подумай сама, может ли снести твой царственный дом такой позор? Разве самолюбие твоего отца снесет такое бесчестие? Ведь пуститься в путь страданий и мучений не означает избрать себе покой, ведь скитания среди миражей пустыни не приносят пользы жаждущим!

Истинная любовь и подлинная страсть выглядывают то из кармана влюбленного, то из-за ворота возлюбленной, и Бахравар-бану вдруг из Лейли превратилась в Меджнуна, беззаботно позабыла о добром имени и воскликнула:

— О неразумная старуха! Не пытайся поймать горстью ветер! Не куй холодное железо! Твой хваленый ум ничего не ведает о любви. Хоть бы разок любовь задела тебя! Уж тогда ты постигла бы ее всепоглощающую власть, и я избавилась бы от твоей пустой болтовни. Ты ведь человек, к чему тебе эта сатанинская гордость? Зачем ты стремишься превзойти других людей? Посмотри хорошенько, узри сей блаженный миг: сколь прекрасен побег любви к этому юноше в моем сердце, как нить любви к нему обвила мою шею… Каждая слезинка, которая льется из моих глаз, чертит письмена о верности в любви. Писец судьбы скрепил своей печатью указ о моей жизни, а стряпчий рока изгнал из моего сердца мысли об одиночестве. И твои пустые советы не принесут теперь никакой пользы — разве только еще больше укрепят меня в моем решении. Ведь звуки пустого барабана не заслуживают того, чтобы к ним прислушивались.

В делах любви учености и разуму не место.Зачем ты пристаешь ко мне, несносный надоеда[194]

Старая няня поняла, что сердце царевны разбило шатер в ставке владыки любви, что советы уж не помогут и предостережения тщетны. Поневоле она перестала наставлять ее и велела отнести паланкин той, что была верна своей любви, из опасного сада в город.

Предосторожностей щитом не заслонишься ты.Когда падет стрела любви на землю с высоты.[195]

Бутон чаяний Джахандара улыбается под ветерком надежды, и он срывает желанные розы на лужайке свидания с Бахравар-бану

Когда в помыслах Бахравар-бану стал расти побег любви к Джахандару и чаша ее мечтаний переполнилась напитком желания, та старуха выбрала удобный момент и доложила обо всем падишаху, прося освободить ее от обязанности охранять царевну от греха. Падишах призадумался на некоторое время, а потом созвал мудрых везиров и прозорливых надимов, все помыслы которых были исполнены доброжелательством и расположением к нему. Он поведал им сию великую тайну и попросил их приложить усилия и придумать такое решение, которое помогло бы ему справиться с этой бедой.