1356 - Бернард Корнуэлл

Где-то на севере послышался раскат грома.

— Тебя беспокоит, что я найду Злобу?

— Я бы не хотел, чтобы этот меч оказался в руках врагов Франции.

— Ты бы хотел, чтобы им владела церковь?

— Он должен принадлежать ей, — ответил Роланд, но неуверенно из-за воспоминаний об отце Маршане.

— Позволь поведать тебе историю, — предложил Томас. — Ты слыхал о Семи темных рыцарях?

— Они были избраны охранять сокровища катарских еретиков, — с неодобрением сказал Роланд.

Томас счел, что мудрее утаить, что он происходит от одного из этих темных рыцарей.

— Говорят, что они владели Святым Граалем, — вместо этого сказал он, — и я слышал, они спасли его из Монсегюра и спрятали, и не так давно другие люди отправились на его поиски.

— И я слышал то же самое.

— Но чего ты не слышал, так это того, что один из них нашел его.

— Слухи, — пренебрежительно произнес сир Роланд и перекрестился.

— Клянусь кровью Христовой, — сказал Томас, — что Грааль был найден, хотя человек, который нашел его, иногда сомневался в том, что именно он нашел.

Роланд на несколько секунд уставился на Томаса, затем увидел, что Томас говорит искренне.

— Но если он был найден, — поспешно сказал он, — почему не заключен в золотую раку, не установлен на алтарь и ему не поклоняются паломники?

— Потому что, — мрачно отозвался Томас, — человек, который нашел Грааль, спрятал его снова. Спрятал там, где его не найдут. Спрятал на дне океана. Вернул обратно Богу, потому что людям его доверить нельзя.

— В самом деле?

— Клянусь, — сказал Томас, вспоминая тот миг, когда швырнул глиняную чашу в серые морские воды и увидел всплеск, и ему показалось, что мир вдруг притих, когда Грааль исчез, лишь через несколько мгновений он услышал шум волн и гальки, которую они тащат в океан, и жалобные крики чаек. Сами небеса, подумал он, затаили дыхание. — Клянусь тебе, — повторил он.

— А если ты найдешь Злобу, — начал Роланд, но запнулся.

— Я верну ее Богу, — произнес Томас, — потому что людям нельзя ее доверить, — он помедлил, а потом взглянул на Роланда. — Так что да, — добавил он, — мне нужна Злоба, даже если лишь для того, чтобы ее не нашел кардинал Бессьер.

Где-то далеко на севере затрещал гром. Дождя не было, лишь темные тучи, и эллекены скакали в их сторону.

Дождь двигался на юг, оставляя за собой безоблачное небо и палящее солнце. Стояла середина сентября, а погода была как в июне.

Армия принца шла за тучами на юг, с трудом продвигаясь вперед по высокому лесистому холму. Обоз, тяжело нагруженный добычей, захваченной в этом налете, двигался западнее, используя дороги в долине, но основная часть армии, конные лучники и латники, ехали по тропам среди высоких деревьев.

Это превратилось в гонку, хотя никто не знал, почему. Советники принца, мудрые и опытные воины, посланные его отцом, чтобы оберегать Эдуарда от бед, полагали, что если они смогут опередить французского короля и найти подходящее место для позиции, то смогут сражаться и выиграть битву.

Если бы они смогли вынудить французов карабкаться на высокий холм перед лицом смертоносных английских лучников, у них был бы шанс на великую победу, но те же самые советники боялись, что король Иоанн спутает карты и поставит свою армию на пути отступающих англичан.

— Я бы не стал атаковать, — сказал принцу граф Суффолк.

— Боже, ну и жара, — отозвался принц.

— Всегда лучше обороняться, — добавил граф, скачущий справа от принца.

— Где, во имя Господа, мы находимся? — спросил принц.

— Там Пуатье, — граф Оксфорд, находящийся слева от принца, указал куда-то на восток.

— Ваш дед, прошу меня простить, совершил ту же ошибку в битве при Баннокберне, — сказал Суффолк.

— Ошибку?

— Он атаковал, сир. Нужды в этом не было, и он проиграл.

— Он был идиотом, — весело заметил принц. — А я нет, правда ведь?

— Конечно, нет, сир, — подтвердил Суффолк, — и вспомните великую победу вашего отца при Креси. И вашу тоже, сир. Мы защищались.

— Да! Мой отец не идиот!

— Боже упаси, сир.

— Но дед им был. Нет нужды извиняться! Мозги у него были как у белки, так говорит отец, — принц пригнулся под низкой веткой вяза.

— Но что если мы увидим ублюдков на дороге? Тогда нам придется атаковать, да?

— Если обстоятельства будут благоприятными, — осторожно произнес граф Оксфорд.

— А если мы не найдем подходящий холм? — спросил принц.

— Мы будем продолжать двигаться на юг, сир, пока не найдем его, — ответил Суффолк, — или пока не достигнем одной из наших крепостей.

Принц поморщился.

— Я не хочу убегать.

— Вам это покажется более предпочтительным, сир, по сравнению с тюрьмой в Париже, — сухо отметил Оксфорд.

— Я слышал, в Париже очень красивые девушки?

— Красивых девушек везде полно, сир, — ответил Суффолк, — вы это знаете лучше, чем большинство мужчин.

— Бог добр, — сказал принц.

— Аминь, — добавил Оксфорд.

— И молитесь Господу, чтобы он замедлил французов, — мрачно произнес Суффолк. Последние полученные достоверные сведения гласили, что французский король был лишь в десяти или двенадцати милях, а его армия, которая, как и армия принца, ехала верхом, двигалась быстрее.

Король Иоанн, который все лето валял дурака, теперь внезапно преисполнился решимостью и, как предположил Суффолк, уверенностью. Он жаждал битвы, хотя и не был настолько глуп, чтобы рисковать и сражаться в неблагоприятном месте.

Французы хотели заманить принца в ловушку, принудить его к битве в том месте, которое изберут сами, и Суффолк был встревожен.

Пленник, захваченные капталом де Бушем, подтвердил, что король Иоанн отослал пеших солдат, потому что они могли замедлить его армию, но даже без них он превосходил принца числом, хотя насколько, никто не знал, и ему не приходилось передвигаться по проклятому поросшему лесом холму. Он шел по хорошим дорогам. Он спешил вперед и искал, где захлопнуть ловушку.

Но проклятый поросший лесом холм был последней надеждой принца. Так он срезал путь. Он мог выиграть день пути, а день пути был на вес золота.

И возможно, на краю этой холмистой гряды будет место для засады на французов. А может, и нет. И Суффолк переживал об обозе.

Поскольку он ехал отдельно от армии, то был уязвим, и даже выиграв день пути, им пришлось бы полдня ждать приезда обоза.

И он беспокоился о лошадях. На возвышенности не было воды, и животные мучились от жажды, а седоки были голодны. Поставки продовольствия в армию были слишком скудны.