Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день султан без опаски миновал крепость франков, называвшуюся Монжисаром. Он и не думал начинать осады, поскольку не заметил на ее стенах никакого движения. Да и что значила песчинка в сравнении с бесценной жемчужиной!
Проехав мимо цитадели, он только оглянулся на нее через правое плечо - и вдруг с левой стороны, с севера, послышался гул.
Конь султана прянул ушами и замер.
- Что там такое? - изумленно спросил султан, но не получил ответа, пока не увидел бежавших в панике египтян.
- Франки! Франки! - вопили они и мчались, как зайцы, обгоняя коней.
Их испуганные голоса уже тонули в грохоте, что неумолимо накатывался с севера. Там, с северной стороны, поднималось зарево.
- Откуда они взялись? - еще больше изумился Салах ад-Дин, привставая в седле.
Ответом ему был только грохот приближавшейся лавины.
- Сколько их?! - крикнул султан одному из эмиров, который пытался остановить бегущих, но его сносило вместе с конем, точно он угодил в горную реку.
- Там огненный всадник! - едва донесся сквозь шум его голос, и эмира понесло дальше, вертя, как в водовороте.
Другие эмиры, военачальники и родичи бросились к своему повелителю в надежде подхватить его слово, его веление.
Что мог приказать султан, как не остановить войско и повернуть вспять - на врага, словно свалившегося с небес. Но было поздно: не только египтяне, что горазды пускаться в бегство, на даже курды, туркмены и мамлюки - то есть вся армия - уже смешались, и сорвались в бегство.
Верные телохранители-мамлюки окружили султана плотным кольцом и вынесли его на высокий холм, в те мгновения "омывавшийся" со всех сторон уже не войском, а обезумевшим от паники стадом.
И тогда с высоты холма, поверх облаков пыли, султан все увидел своими глазами.
Франков было немного - не больше двух тысяч, - но они, казалось, уже не мчались, а действительно падали на убегавшее войско тремя огромными валунами, тремя отрядами, давя тех, кого настигали.
"Кара Аллаха!" - похолодел султан.
Он вспомнил, как сам не раз всего с двумя тысячами всадников, сплоченных, спаянных единым вздохом, разгонял многотысячные толпы горе-воинов, то и дело забывавших, за какой конец держать копье. Так было когда-то в Египте. Так было и в Сирии. "Долг!" - послышался сзади ехидный шепот Шавара.
Теперь он сам, султан Египта, в наказание за самонадеянность, был "награжден" таким же позорным поражением.
Алое зарево невиданной радугой переливалось над франками, и султану почудилось, будто прямо над их головами скачет призрачный воин в красном плаще. Он то таял, то возникал вновь - то над одним отрядом рыцарей, то над другим.
- Повелитель, уходим! Это сам Иблис! - крикнул начальник мамлюков, защищавших султана.
- Стоять! - сорвав голос, велел султан.
Он пытался разглядеть странную повозку, напоминавшую катафалк и мчавшуюся в середине одного из франкских отрядов. Он вдруг ясно ощутил, что именно в этой чудодейственной повозке заключена вся сила кафиров.
И когда султан догадался, что это за талисман, его бросило в жар.
На повозке восседал страдавший проказой король франков. Он тянул вперед меч... нет, вовсе не меч, а руку, у которой проказа объела все пальцы. Он, Прокаженный Король, сам вел в сражение свое войско и потому оно стало непобедимым*.
- Я вижу, Всемогущий, на чьей Ты стороне! - подумал-прошептал султан Салах ад-Дин. - А правда - всегда на Твоей!
- Повелитель! Нас сомнут! Их слишком много! - выкрикнул за спиной султана командир мамлюков.
- Да, слишком много трусов, - пробормотал султан и позволил телохранителям унести его прочь из опасного места.
Вся дорога до Синая была усыпана копьями, мечами и саблями. Храбрые египетские воины бежали от франков, бросая все, что тянуло к земле, мешалось и напоминало о давно уже брошенной через плечо доблести. Беглецы поплатились за свою трусость вдвойне. На Синае многих безоружных египтян перебили или захватили в рабство бедуины.
Сам же султан свернул с позорной дороги вглубь Синайской пустыни и достиг подножия священной Горы.
Ничуть не смущаясь своих мамлюков, он первым соскочил с седла и, отряхнув пыль с одежд, опустился перед горой на колени.
- Всемогущий Аллах! - обратился он к Богу, подняв взор к вершине. - Ты говорил на этой горе со своим пророком Моисеем. Ты жестоко наказывал его народ за все ослушания. Ныне Ты, Всемогущий, наказал меня. Благодарю Тебя! Клянусь, что не забуду этого урока! И Ты, Всемогущий, прошу тебя, не отринь моей клятвы за мой проступок! Вразуми меня ныне , дай знамение!
Три дня и три ночи стоял султан под горой Синай, приглядываясь к горе и к небесам над нею. И вновь не получил никакого ответа, даже намека. Три дня и три ночи не появлялось над вершиной ни малейшего облачка. Стояла тишина. Ни одно из желтых полотнищ не шелохнулось от дуновения ветра.
"Так Всевышний призывает меня к терпению," - подумал султан.
На четвертый день, в полдень, на севере появилось темное облачко.
Мамлюки приготовились было защищать повелителя, сплотились полукольцом, но вскоре вздохнули с облегчением и разомкнулись.
Над быстро приближавшейся конницей развевалось золотистое знамя султана. Всадников вел сам аль-Фадиль.
- Слава Аллаху! - воскликнув он, всплеснув руками и, когда султан обнял его, добавил уже шепотом: - Малик, я ищу тебя уже третий день по всей пустыне. У меня чуть сердце не лопнуло от страха.
- Если бы не боялся за меня, то нашел бы сразу, - ответил Салах ад-Дин.
Когда они тронулись в путь, аль-Фадиль все
