Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман

Слушая послание Крупской ребятам из 43‑й школы, мы понимали, почему ее особенно взволновали дела маленьких киевлян. С Киевом связаны годы детства Крупской, поступление в школу. О своей первой школе она сохранила самые грустные впечатления. Школа на Крещатике была скучная, тупая и далекая от жизни.

Снова перечитывая строки, написанные четким почерком Надежды Константиновны, хотим представить себе, какие ассоциации и параллели возникали у Крупской, когда она читала книгу ребят из 43‑й школы, «том», который, должно быть, много говорил о новой жизни и новой школе.

Как бы было интересно прочитать его спустя тридцать пять лет после выпуска.

Но где книга?

Мы не спрашивали ее в библиотеках. «Киевский пролетарий» в свое время писал, что она отпечатана в нескольких экземплярах.

Ростиславу Петровичу она не попадалась. Однако он сам говорит, что, если сохранилось письмо, может быть, есть и экземпляр книги.

И, отдавая фотокопию письма, он предлагает в ближайшие дни, когда вернется из очередной командировки, вместе разобрать бумаги Анастасии Ивановны.

Пока гидробиолог Галина Арсентьевна ездила по Африке, мы с помощью ее близких искали школьных подруг Гали Олевари. И нашли звеньевую Ирину Радченко. Когда-то они сидели на одной парте.

Теперь это врач-лаборант. У Ирины Сергеевны хорошая память, и она так интересно рассказывала о школе, о пионерском огороде, словно все это было лишь вчера или позавчера.

Оказывается, на том месте, где теперь по улице Воровского стоит громада новопостроенного киевского рынка, был огород пионеров третьей «А».

Мысль о коллективном огороде возникла еще на собрании класса, обсуждавшем, как он будет выполнять заветы Ильича. Весь урожай с огорода или доход от него должен был поступить в фонд борьбы с беспризорностью.

Ирина Сергеевна сказала нам:

— Если найдете книжку, которую мы послали Надежде Константиновне, вы прочитаете там, какие мы были огородники, — за большое дело взялись.

Письмо Н. К. Крупской застало ребят за работой. Они сообща обработали два гектара и потом собрали хороший урожай. К осени двадцать шестого года класcный фонд помощи беспризорным составил немалую сумму.

Именно в ту осень третья «А» «усыновила» беспризорного.

Среди обитателей земляных ям на Владимирской горке был паренек лет десяти, особенно заинтересовавший пионеров. Петька — самый младший в ватаге — очень любил рисовать. Палочкой или даже пальцами он рисовал на песке картинки из жизни беспризорных, портреты своих товарищей, облаченных в лохмотья.

Пионерам третьей группы удалось увести Петьку. Они взяли его на содержание класса, купили одежду, книги, тетради. Жил он в детдоме на улице Горького, с воспитанниками которого ребята дружили, а учиться пошел в 43‑ю школу. Третья «А» стала его шефом.

Теперь уж нам не нужен был список учеников. У Ирины Сергеевны сохранилась фотография. Со снимка, сделанного как раз в ту весну, когда группа готовила книгу, на нас глядели сорок пар пытливых глаз.

И, глядя на старую фотографию, думалось: сорок мальчишек и девчонок далекого двадцать шестого года! Как же сложились ваши жизни, ваши судьбы?

Задаем этот вопрос Ирине Сергеевне.

— К сожалению, я далеко не о всех знаю. И более или менее подробно только о некоторых школьных подругах. О Гале Олевари вы уже слыхали. Гидробиолог, кандидат наук. С первого класса я дружу с Галей Шулькевич. Она инженер, работает в киевском Гипрограде.

Радченко задумалась, провела рукой по своим коротко остриженным, но уже седеющим волосам.

— Кончали мы школу в первую пятилетку. Кругом шла стройка, и большинство из нас увлекалось техникой. Все хотели строить.

Первым вожатым пионеротряда у нас был молодой рабочий с завода имени Свердлова. Мы с ним все подшефное село радиофицировали. Даже пионерские звенья у нас назывались: «Электро», «Деталь», «Мотор», «Динамо». И вот смотрите, — Ирина Сергеевна взяла снимок в руки, — Лена Реут, Игорь Соляков, Толя Булычев, Жора Жемчужников, Петя Коротков... Это все люди техники — инженеры, мастера, механики. Строители, — добавила она, показывая на вихрастого мальчишку, сидящего во втором ряду по соседству с десятью девочками. — Это Юра Чернецкий. Инженер-строитель. Уже много лет в Волгограде — на партийной, советской работе, участвовал в восстановлении города, а теперь, кажется, ведает благоустройством.

Вдруг, о чем-то подумав, Радченко сказала:

— Я вам назвала одних мужчин. А ведь большинство наших девочек тоже ушло в технику. Моя Галя Шулькевич — старший специалист по проектам и сметам на строительство жилых домов и культурных учреждений. Нина Толстопятова — экономист.

Мы спрашиваем Ирину Сергеевну, кого еще из ее одноклассников можно разыскать.

Об Алексее Беспалове, самом шустром из всех мальчишек класса, слыхала, будто он председатель колхоза на целине. Радченко называет Елизавету Вилконскую, с которой порой видится.

Врач-фтизиатр, она избрала себе специальностью детский туберкулез — раздел медицины, который должен уйти в прошлое.

О шофере таксомоторного парка из бывших учеников третьей «А» Ирина Сергеевна не знает.

Полковник Дудник приехал из служебной командировки, и в первое же воскресенье мы стали разбирать бумаги Анастасии Ивановны.

Просмотрели много папок, тетрадей, конспектов, планов уроков, заметок по методике. И безуспешно.

Но Ростислав Петрович не сдавался. Из самого дальнего угла квартиры он добыл новую корзину.

Был уже поздний вечер, когда в одной пачке, перевязанной бечевкой, среди газетных вырезок на школьные темы мы увидели весьма объемистый, аккуратно переплетенный томик. На обложке красками написано: «Книга для чтения. Составлена под редакцией редколлегии. Киев, 1926 год».

Торопливо листаем книгу. «В память дедушки Ильича». Обращение к читателю, уже знакомое нам по «Киевскому пролетарию». Рассказы, статьи, стихи... Детские рисунки, которые не спутаешь ни с какими другими.

Мы радостно переглянулись. Это то, что искали.

Читаем страницу за страницей. О Ленине и его заветах. О детдомах, которых еще мало, и о борьбе с беспризорностью — «наследием голода и войны».

О школе, учебе и пионерской работе. «Организуем самих себя. Вместо «кое-как» — план. Вместо «когда-нибудь» — определенное время. Вместо «авось» — точный расчет».

«Товарищ пикор» требует этого от себя и от своих одноклассников. А другой «пионерский корреспондент», вооружившись стихотворной строкой, требует помощи новичкам, «малышам-глупышам». И, переходя уже на прозу, бичует недостатки. «В нашем коллективе не все ладно. За лето мы очень расшалились...»

Читаем ребячьи впечатления после экскурсии на завод, в мастерскую, их рассказы о доме и улице, где живут.

Следует целый цикл