Сезон гроз - Анджей Сапковский

— Следствие, — сухо уведомил Феррант де Леттенхоф, — однозначно указывает на некого Никефора Мууса, чиновника магистрата и суда. Он бежал, но его поимка является лишь вопросом времени.

— Недолгого, я полагаю, — прыснул принц. — Невеликое это искусство поймать вымазанного чернилами чиновника. Который вдобавок наверняка нажил себе геморрой, сидя за конторкой — с этим затруднительно убегать, как пешком, так и на лошади. Как вообще он смог удрать?

— Мы имеем дело, — проворчал инстигатор, — с человеком трудно предсказуемым. И, вероятно, умственно неполноценным. Прежде чем исчезнуть, он устроил какое-то отвратительное безобразие в заведении Равенги, с, извините, человеческими экскрементами… Заведение пришлось закрыть на некоторое время, потому что… Я опущу шокирующие подробности. При совершении обыска в квартире Мууса украденные мечи не были обнаружены, вместо этого нашли… Извините… Кожаный ранец, до краев заполненный…

— Не говори, не говори, догадываюсь, чем, — поморщился Эгмунд. — Да, это действительно многое говорит о психическом состоянии этого субъекта. Твои мечи, ведьмак, в этой ситуации, скорее всего пропали. Даже если Феррант поймает его, он ничего не узнает от сумасшедшего. Таких даже под пытки не стоит отправлять, мучения вызывают у них только бред без ладу и складу. Однако извините, долг зовет.

Феррант де Леттенхоф проводил Геральта к главному входу на территорию дворца. Вскоре они оказались на выложенном каменными плитами дворике, где сенешаль приветствовал прибывающих гостей, а гвардейцы и пажи сопровождали их дальше, вглубь парка.

— Чего мне следует ожидать?

— Что?

— Чего мне следует ожидать здесь сегодня? Какое из этих слов непонятно?

— Принц Ксандер, — инстигатор понизил голос, — хвастался при свидетелях, что уже завтра станет королем. Но он говорит это уже не первый раз, и всегда, будучи нетрезвым.

— Он способен устроить переворот?

— Не очень. Но у него есть камарильи, наперсники и фавориты. Более способные.

— Много ли правды в том, что Белогун сегодня объявит наследником трона своего сына, зачатого с новой женой?

— Много.

— А теряющий шансы на трон Эгмунд — смотрите и любуйтесь — нанимает ведьмака для охраны и защиты отца. Достойная восхищения сыновняя любовь!

— Не рассуждай. Взялся за дело — выполняй его.

— Я взялся и выполняю. Хотя оно очень неясное. Я не знаю, кто в случае чего будет против меня. Но я хотя бы должен знать, кто в случае чего меня поддержит.

— Если понадобится меч, то, как и обещал принц, его подаст тебе капитан Ропп. Он также будет поддерживать тебя. Я помогу, чем смогу. Потому что я желаю тебе успеха.

— С каких пор?

— Что?

— Мы никогда не разговаривали с глазу на глаз. Всегда с нами был Лютик, и при нем я не хотел затрагивать эту тему. Подробная информация в письменном виде о моих предполагаемых махинациях. Откуда она у Эгмунда? Кто ее сфабриковал? Ясно, что не он сам. Значит, сфабриковал ее ты, Феррант.

— Не имею с этим ничего общего. Уверяю…

— Ты плохо лжешь для стража закона. Не представляю, каким чудом ты достиг этого положения.

Феррант де Леттенхоф замолчал.

— Я был вынужден, — сказал он. — Я выполнял приказы.

Ведьмак долго смотрел на него.

— Ты не поверишь, — сказал он, наконец, — сколько раз я слышал нечто подобное. Отрадно, что чаще всего из уст людей, которых через минуту должны были повесить.

Литта Нейд была среди гостей. Он нашел ее легко. Потому что она бросалась в глаза.

Сильно декольтированное платье из сочно-зеленого крепдешина было спереди украшено вышивкой в виде стилизованной бабочки, сверкающей от крошечных блесток. Платье было внизу с оборками. Оборки в одежде женщин старше десяти лет, как правило, вызывали у ведьмака ироническое сочувствие, в платье Литты, однако, они сочетались со всем остальным, и поэтому были более чем привлекательны.

Шею чародейки охватывало колье из шлифованных изумрудов. Каждый был не мельче, чем миндаль. Один из них был гораздо крупнее.

Ее рыжие волосы были как лесной пожар.

Рядом с Литтой стояла Мозаик. В черном и удивительно смелом платье из шелка и шифона, на плечах и рукавах полностью прозрачном. Шея и декольте девушки были прикрыты чем-то вроде причудливо драпированных шифоновых брыжей, в сочетании с длинными черными перчатками это придавало ее силуэту ауру экстравагантности и тайны.

Обе носили туфли на четырехдюймовых каблуках. Литта — из кожи игуаны, Мозаик — черные лакированные.

Геральт мгновение колебался, подойти ли. Но только мгновение.

— Здравствуй, — спокойно приветствовала его она. — Какая встреча, рада тебя видеть. Мозаик, ты выиграла, белые туфельки твои.

— Пари, — догадался он. — Что послужило предметом?

— Ты. Я полагала, что мы тебя больше не увидим, предложила пари, что ты больше не появишься. Мозаик пари приняла, потому что предполагала иначе.

Она одарила его глубоким нефритовым взглядом, видимо, ожидая комментария. Хоть слова. Любого. Геральт молчал.

— Здравствуйте, прекрасные дамы! — Лютик вырос как из-под земли, прямо deus ex machina. — Низко кланяюсь, отдавая дань красоте. Госпожа Нейд, госпожа Мозаик. Простите, что без цветов.

— Прощаем. Ну, что там нового в искусстве?

— Как обычно в искусстве, все и ничего, — Лютик снял с подноса проходящего мимо пажа пару бокалов вина и вручил их дамам. — Как-то тоскливо на этой вечеринке, вам не кажется? Но вино хорошее. Эст-Эст, сорок за пинту. Красное тоже ничего, я пробовал. Только не пейте гипокрас, не умеют они его готовить. А гости все прибывают, заметили? Как обычно в высших сферах, эдакие гонки наоборот, бег a rebours, побеждает и пожинает лавры тот, кто появится последним. И появится красиво. Я думаю, мы наблюдаем финиш. Линию финиша пересекает владелец сети лесопилок с супругой, и тут же проигрывает идущему вслед за ним начальнику порта с супругой. Тот, в свою очередь, проигрывают неизвестному мне элегантному…

— Это шеф ковирского торгового представительства, — пояснила Коралл. — С супругой. Интересно, чьей.

— К группе лидеров, посмотрите, присоединяется Пирал Пратт, старый бандит. С ничего себе такой партнершей… Офигеть!

— Что с тобой случилось?

— Эта женщина рядом с Праттом… — захлебнулся Лютик. — Это… Это Этна Асидер… Вдовица, которая продала мне меч…

— Она так представилась? — фыркнула Литта. — Этна Асидер? Банальная анаграмма. Эту особу зовут Антея Деррис. Старшая дочь Пратта. Никакая она не вдовица, поскольку никогда не была замужем. Ходят слухи, что онa не любит мужчин.