Прощай, Атлантида - Владимир Шибаев

– Куда вступительный?

– Да Вы что, в корпус начинающих Картье Брессонов, у нас заведено.

– Да нет у меня, – отстраняясь, высвободился Арсений. – Я случайно посетитель, Аркадию Самсоновну-то где найти?

– Ну гоните тридцать четыре, – согласился философ. – На последний том Поспелова не хватает.

– А как…

Но, узрев финансовую несостоятельность географа, схоласт, размахивая руками и напевая по-немецки гимн гейдельбергского студента, поскакал по коридору прочь, но выкрикнул все же: " Случайно отчаянный собеседник в чайной. А проблема частного в общем мной уже решена. Будто брома наелся, кантианцы проклятые…"

Пару раз, путаясь в коридорах, заглянул Арсений и в боковые комнатенки. В одной трое, кажется, мужчин, сидя на койках с ногами, резались, как в карты, выхватывая из рук вееером разложенные брошюры медицинско-политического тона:

– А я тебя "уретрой в застое", – крикнул один. – Ранний парадонтоз на почве неравных браков нечем крыть? – радостно завизжал другой, возможно, и женщина. – А моих Каутского со Шпенглером ничем не перешибешь! – взвился третий, тощий сверху и упитанный внизу. – Я "Синдром Паули" и "Поэтапную оплату органов в кредит" давно скинул.

– Извините, – встрял Полозков, – где вновьприбывшую, пожилую Аркадию Самсоновну найти? В какой палате?

– Которая на кадетские балы не ходит? – спросил первый.

– Та, что специалист по гигиене беспозвоночных, – уточнил вторая.

– Нет, это которая за свою голову не отвечает, а отвечает, как Галкин, чужими голосами, – возразил третий.

– Ищите на шестом, – кратко посоветовал первый, кроя брошюрой Троцкого. – В дальнем покое за гладильной доской. Это все в промпартии знают.

Но географ-то помнил, что в приюте лишь пять этажей.

– В морге, на экскурсии они все, вновьприбывшие, – разъяснил косящий одним глазом под женщину. – К инвентарю присматриваются.

– Врет, – крякнул полный снизу, – и мухлюет, – добавил, яростно выхватывая у соседа из веера брошюру. – Второй раз "Шагом вперед" лупишь мою "4-ю конференцию", – и приготовился устроить соседу хорошенькую чистку.

– Иди налево, с левым уклоном, потом направо, без уклона, потом налево, потом магистрально, – пробурчал с какой-то кровати закрытый одеялом холмик.

Наконец Арсений выбрался к дверке "Администрация". Чуть страшась своей наглости, он просунулся в предбанник с двумя боковыми помещениями, дверца одного из которых была украшена кривым рукописным плакатиком "директор", а на дверях другого покоился огромный щит с золотыми буквами: "Завхоз Леокадия Львовна Зверковская". Мучимый необходимостью, он сунул голову, с трудом оттянув дубовую махину двери, во вторую и увидел непомерный зал, посреди которого за столом с бронзовыми набалдажниками восседала обширная бультерьер в белом халате и перемешивала и тасовала колоды денег на столе, а напротив нее в двух безмерных кожаных креслах валялись два ленивых лысых бугая, тыкая снарядами пальцев в воздух:

– Ты тут баба свежая, Лерва. Порядков всех не обучена.

– Я баба так свежая, как ты соску сосун, – ловко отбрехивалась бывшая старшая сестра.

– А Папане за отел, – сопел один.

– А Барыге за разбор полетов? – бухал другой.

– Мальчики, все будет, – уверяла сестра. – Сейчас соревнования стрелков по тарелкам с бурятскими лучниками проведем, потом ремонт на первом: сауна, баня для инвалидов-умственников, секс-шоп на сто очков, а тут и бабоньки рекой хлынут, можете без сомнений.

– Не жми, зверина, – нажал один. – Тепло перекроем, и сдохнут твои мозгляки. Тебя в казенку уволят, чем кормиться будешь.

– А то, – радостно поддержал второй. – Папаня электру вырубит через начальника сетей, чубайс твою мать, на базар попрешься, чужие трусы нюхать. Папаня обещал, зароет тебя, зверина.

– Ладно, мальчики, козы строить. Я и сама не первый день целка. Одна семья умственного труда. Нечего выше крыши ссать. Всем будет. Вам чего, товарищ? – неожиданно увидела она Полозкова. – Неприятностей?

– Извините, – нежно-злобно пропел один бугай и, взяв со столика стеклянную полную пепельницу старого толстого стекла, с силой пушечного ядра пустил ее навстречу Арсению Фомичу.

– А вот щас встану, – взялся за ручки кресла второй, кажется, собираясь вставать, как инвалид, совместно с креслом, – будешь точно из гроба морду всовывать.

Географ спешно ретировался и юркнул в кабинетик "Директор". Несомненно это был бывший главный бухгалтер "Красного мотальщика", пьяно упавший рядом с Арсением в день неудавшегося дня рождения.

– Вас тут что, всех перетасовали? – выдавил пораженный географ.

– Здорово, безглазый, – приветствовал тот, узнав Арсения. – Дурак ты, что орган тогда мне не продал. Я тут, в богадельне, за месяц на все наберу. А у тебя теперь и даром не возьму, есть предложеньица получше.

– Вы что же здесь, директор?

– Точно так. Служитель сострадания. Ну я тебе скажу и люди тут – все, как ты, чумной к лунному, дурной к скособоченному. Вот только оклад зарплаты маловат, все Леокадия поджирает, – посмеялся он свое шутке. – Но место, как доска почета, – перевел он лицо на строгое. – Ты чего приперся, мы тут не подаем.

– Ищу одного пациента, – промямлил географ.

– Кого? – удивился бухгалтер. – Не значится у нас никакая фамилия. Тут никого не найдешь, они все перепутались, фамилии и профессии позабыли, а на вопросы о происхождении отвечают – только с адвокатом. Мы их пока держим поштучно и попалатно, чтоб комплект поварихе был. Различаем по мимике и стулу. Кто нужен то?

– Аркадия Самсоновна Двоепольская, – отчеканил Полозков. – Пожилая старушка. Но в полном здравии.

Директор-бухгалтер съежился, поглядел на висящую на стене грамоту за ударный труд, а потом, подхватив табличку "ЗАКРЫТ НА ОБЕД" и вывесив ее на дверь снаружи, вернулся. Уселся на стульчик, вытер углом портьеры пот со лба и, указав посетителю на грамоту, буркнул:

– А у нас такой нет. Нет ее такой. В списках не значилось.

– Но, позвольте, – возразил географ.

– Не позволю! – взвизгнул бухгалтер. Взял табличку " УЖИН НЕ ТРЕВОЖИТЬ", повесил на ручку внутри и сообщил:

– Неделю уже, как не прибыла. И не ждем. Так что, дорогой безглазый соратник по счастью, успеха Вам по семейной жизни шагать и так далее, а мы тут… у нас фронт на первом этаже работ, одних списанных материалов… некомплект… брак, несуны, мыши, – запутался он. – Вот простыни в стирку сдаю. Две полуторные сдал, а обратно возврат – одна двуспальная рваная. У многих умственных от бывшего труда недержание, проблема мочи в голову и обратно, наволочки ночами жуют, – понес ахинею и вслед удаляющемуся географу крикнул. – Глазик последний на будущее берегите.