Мой Ванька. Том второй - Алексей Лухминский

– Александр Николаевич, скажите всё-таки, он ходить-то будет? – с понятной настойчивостью продолжает выяснять отец.

– Думаю, да!

Вечер. Гена в спортзале. Хорошо, что это его так захватило! Может, быстрее в себя придёт. Мы с Петькой у меня на кухне.

– Петруха, если хочешь, могу тебе рюмку-другую налить, – предлагаю я. – Я-то сам уже закончил своё трёхдневное разговенье.

– Нет. Знаешь, один не хочу. Давай я лучше чаю выпью.

Наливаю нам обоим чай.

– Ну так что у тебя стряслось? – наконец спрашиваю я, закуривая.

– Посоветоваться с тобой хотел. Понимаешь, отцу перед дембелем предложили на Большую землю перевестись… – Петька смотрит на меня, ожидая моего вердикта.

Мне-то всё понятно. Его отец, подполковник, служит в здешней войсковой части, мать тоже там работает, и приличная по здешним меркам квартира у них здесь, в Булуне, есть. По сути, вопрос сводится к тому – уезжать Петьке вместе с родителями отсюда или оставаться работать здесь.

Мне кто-то давно сказал, что воспринят будет только тот совет, который совпадает с пожеланиями спрашивающего. То есть человек всегда хочет услышать от собеседника подтверждение правильности своих мыслей. Значит, остаётся влезть в Петькины мозги и выяснить, чего он сам хочет. Звучит, конечно, достаточно цинично…

– Ну а сам-то ты чего хочешь? – задаю основной вопрос и тут же поясняю: – Всё зависит от того, какие ты перед собой ставишь цели.

– В профессии? – уточняет он.

– А ты считаешь, есть что-либо другое, что может определить твою жизнь?

Петька задумывается. Долго молчим, и это – здорово! Значит, всерьёз задумался!

– Скажи, тебе сейчас интересно то, чем ты занимаешься? – наконец нарушаю я молчание наводящим вопросом.

– Да! Сейчас уже очень интересно! Спасибо и Кириллу, и Николаю, и тебе. Я понял, что такое работать с удовольствием.

– Вот видишь! Ну а всё-таки, чего ты хочешь в профессии? – нажимаю я.

Конечно же, мне ясен ответ на Петькин вопрос. Но я хочу своими вопросами вывести его на правильное понимание проблемы.

– Ну, – несколько неуверенно тянет он, – наверно, узнать побольше. Я уже понял, что знаний мне явно не хватает.

– Умница ты, Петруха! – с удовольствием говорю я. – Серьёзно! Знаешь, как я рад слышать от тебя такие слова! Думаю, и Кирилл Сергеевич, когда узнает, каким ты стал, тоже будет доволен. А теперь сравни – то, что ты получаешь здесь, и ту неизвестность, которая тебя ждёт на Большой земле. Учти также и то, что ещё трое врачей с Большой земли вернулись работать сюда. Наверно, не зря…

– Так-то оно так… Думаешь, я не понимаю, что такой практики, как здесь, там у меня не будет? Но если говорить о поступлении информации о современных методах, то здесь сегодня – медвежий угол. Согласен?

– Согласен. Но что касается информации, у тебя есть я. Я могу тебе и привозить, и со знакомыми летунами переправлять необходимую литературу. Есть ещё идея! Я вот на месяц сюда приезжаю для работы. А почему бы тебе к нам в нашу больницу для повышения квалификации не приезжать?

Последнее у меня выскочило спонтанно, но вроде неплохой вариант.

– А что, так можно? – Петька смотрит на меня с недоверием.

– Но я же так уже начал делать!

– Ну ты – это ты. Ты вон уехал, а о тебе столько разговоров, что, мол, когда Елизов приедет…

– Это зависит только от тебя. Вспомни работу здесь Кирилла Сергеевича! И на Большой земле он всё такой же. И в академии консультирует, в нашем посёлке тоже. И очереди к нему такие же, как и ко мне. Делай выводы!

– Я понял. Значит, ты считаешь, что мне надо остаться, – заключает Петька.

– Петруха! Пойми! Моя задача – не скомандовать тебе, что ты должен делать, а помочь тебе принять правильное решение самостоятельно. Понимаешь?

Он задумчиво кивает головой.

– Наверно всё-таки надо оставаться, – тихо говорит он после паузы. – Да и Ирка моя… тоже так считает.

– Так… А вот насчёт этой Ирки давай-ка поподробнее! Давно?

– Да уж полгода. Хорошая такая девка! Мы уже и заявление собрались подавать… Слушай, а насчёт повышения квалификации у вас там… ты это серьёзно?

– Тебе обещания первого зама Кирилла Сергеевича достаточно? Хочешь, я ему позвоню?

– Да я верю…

Дни пролетают так, что я не успеваю их отслеживать. Уже целая неделя промчалась!

Очень рад, что сумел положительно решить вопрос с жильём для Гены. Глава администрации был крайне любезен. Обозначил заинтересованность в его дополнительной работе в спортзале. Даже пообещал со временем найти средства на инструкторскую ставку. Как говорится – дай Бог! Вот что значит правильное воздействие! К своему стыду, я внутренне хохочу.

Вчера мы втроём – Геннадий, Андрей и я – приводили в порядок предоставленную «однушку». Там даже мебель кое-какая сохранилась. Особенно мне приятно, что Гена стал улыбаться. Неужели в себя приходит? Спасибо Андрюхе, он, как я понимаю, взял его под свою опеку.

Тружусь над спиной Виталика. Вчера всё ему вправил, теперь остаётся мануальная работа. Всё-таки я ещё раз убеждаюсь, что к хорошему быстро привыкаешь. В Чистых Озёрах Ванька по сути дела снял с меня нагрузку по массажам. В результате я теперь вынужден заново постигать то, что сам же когда-то изобрёл. Забавно…

– Ну как тебе новые ощущения? – спрашиваю у покряхтывающего под моими руками Виталика. – Ты ведь давно свою нижнюю половину не чувствовал.

– Знаете, Александр Николаевич, даже то, что немного больно, даёт такой кайф… Ухх! – урчит он в подушку. – Ноги-то теперь снова свои!

– Александр Николаевич! – ко мне быстро входит медсестра из приёмного. – Там вас какие-то спрашивают! Сказали, что они просят выйти великого шамана.

Ясно. Наверное, это те местные, о которых мне Таня говорила.

– Найдите мне, пожалуйста, Таню, – прошу я медсестру, – пусть подойдет в приёмный.

– Александр Николаевич, а великий шаман – это вы? – спрашивает в подушку Виталик.

– Ну не я же себя так назвал! – отмахиваюсь я.

Вдруг мой пациент начинает слегка вздрагивать. Фыркает… и потом ржёт в подушку.

– Лежи спокойно! – прикрикиваю я.

– Простите, Александр Николаевич, но я представил вас, прыгающего вокруг костра с бубном, – и от сказанного заливается ещё больше.

Да, это тот самый мальчик, о котором мне говорила Таня. Вернее, даже не мальчик, а юноша. Ему, наверно, около шестнадцати лет. Он очень бледен, тонок. Цвет лица вообще какой-то зеленоватый. Ходит с заметным трудом…

Да… Слаб… Очень слаб…

Осматриваю его уже полчаса, и всё безрезультатно. Могу констатировать, что все внутренние органы в порядке. Что же с ним такое?

– Таня, объясни родителям, что нам придётся его госпитализировать. Нужно делать обследование. Я пока ничего увидеть не могу.

Слушаю, как она бойко лопочет по-местному. Люди, которые привезли этого мальчика, а это скорее всего все-таки его родители, почтительно кивают на Танины слова, при этом поглядывая на меня.

Пожимаю руки, и мальчика уводят на оформление госпитализации.

Вечер. Неужели, я хоть сегодня смогу заняться рукописями Кирилла Сергеевича? Завтра заступаю на сутки, поэтому хочу успеть что-либо подобрать с собой, чтобы ночью почитать.

Звонил Андрюха. Сказал, что Геннадий приглашает на новоселье. Это будет дня через три-четыре. И насчёт этого мальчика, которого я сегодня госпитализировал… Давно я так не был озадачен. Случай с этим мальчиком меня как-то встряхнул. Действительно, я привык к ситуациям, не требующим серьёзных размышлений. Всё на старом багаже, как я когда-то объяснял Ваньке в электричке. Пора включать мозги, доктор Елизов!

Подозреваю, что анализы да и вообще всё обследование ничего не прояснят. Как будто кто-то порчу на него навёл!

Стоп! Порча! Вот оно, ключевое слово! Конечно! Мне же не понравилась его энергетика… Она настолько слаба, что, как говорится, меньше меньшего. Завтра на сутках надо более внимательно посмотреть. Может, кто-то его высасывает, так же как меня тогда этот… онкологический. Может, Коху отсюда позвонить?

Набираю питерский номер.

– Думаю, Саша, твоя догадка верна, – поскрипывает голос Ильи Анатольевича в трубке. – Ты должен внимательно посмотреть, как говорят разведчики, нет ли хвоста.

– А как вы думаете, может ли гипертрофированная привязанность к другому человеку послужить причиной образования этого энергетического хвоста?

– Опять твоя догадка верна! Такие случаи в моей практике были. При таком условии энергетический ток образуется как бы сам. Его стимулирует именно гипертрофированное сочувствие, основанное на гипертрофированной привязанности.

– Тогда я почти уверен, что в той семье есть очень больной человек, скорее всего раковый, к которому мой пациент испытывает очень большую привязанность.

– Думаю, ты прав. В любом случае парня надо поскорее отключить от его перципиента. В том, что он его высасывает, нет никакого сомнения.