Магиер Лебиус - Руслан Мельников

Бывает…

Но разве это меняет хоть что-то?

Поддавшись минутной слабости, бедняжка хочет отказаться от того, о чем только что сама молила. Но если послушать ее сейчас, если оставить жить, здесь… так… если обречь на невиданные страдания… Жалеть о несовершенном тогда будут и она, и он. Значит – нет, значит, нельзя слушать.

Пусть сейчас Герда спасовала, пусть дала слабину. Сломленной чудовищными пытками девушке можно. Позволительно. Но тем тверже должна быть рука, дающая ей избавление. И вместе с тем отнимающая у врага нужную ему пленницу. Ведь зачем-то Герда еще нужна магиеру и маркграфу. Раз ее так… раз над ней так…

А он, Дипольд Славный, сорвет этот жуткий опыт. И одним темным экспериментом будет меньше. И одной спасенной – больше.

ГЛАВА 50

Дипольд поцеловал хрипящую, дергающуюся из стороны в сторону голову с разметанными волосами. Не очень хотелось целовать ТАКОЕ, сказать по правде, но нужно… Успокоить. Утешить. Если получится. А если нет… Все равно – нужно.

– Не волнуйся, Герда. Скоро все кончится. Уже скоро. Сейчас кончится. Прямо сейчас. Это все, Герда, все, что я могу тебе дать. И чем могу помочь. Пр-р…

Клинок легко вошел меж ребер. Слева. Девушка дернулась. Колыхнулась высокая грудь. Хрип оборвался. Влажные невероятно большие глаза наполнились болью. Одной только болью. И ничем более.

– …р-р-рости.

И так же легко острие меча вышло из спины. Под левой лопаткой где-то. Уткнулось окровавленным концом в камень.

– Прости, – Дипольд выдернул клинок.

Крови почти не было. Мало было крови.

Маркграфу… мракграфу… проклятому Чернокнижнику бедняжка уже не достанется. И Лебиусу ее больше не мучить. Так разве неправильно?

Пр-р-равильно. Все правильно!

Истерзанное тело Герды безжизненно обвисло. Руки и ноги, погруженные в камень, удерживали его в нелепом, недостойном благородной дамы положении. Что ж, за это кому-то предстоит поплатиться.

Пфальцграф вернулся к двери мастератории. Убийство – вынужденное, необходимое, конечно же, убийство Герды – множило его ярость и ненависть. Хотелось убивать еще. Безумно хотелось. Но вместе с боевым пылом и жаждой крови, от которой полнился, наливался силой и дрожал каждый мускул, приходило и холодное успокоение. И трезвый расчет. Ярость и ненависть, как понял Дипольд, тоже бывают холодными и трезвыми.

После смерти Герды словно щелкнуло что-то, прояснилось будто что-то в голове. Мысли не скакали больше неуправляемым табуном кроваво-красных коней, не текли бурным и невнятным потоком багряного цвета. Мысли стали ясными, четкими.

Дельными.

Дипольд теперь совсем иначе видел все, что его окружало.

Во-первых, дверь… Которую рубит, рубит и никак не может прорубить чья-то алебарда. Нет, рано или поздно она, конечно, одолеет неподатливое дерево. Но дверной проем узок, низок и тесен. Некоторое время такой проход можно без особого труда оборонять в одиночку. Тем более с двумя мечами в умелых руках.

Если встать у самой двери, но с таким расчетом, чтобы хватало места для замаха, для удара – разящего, смертельного. Если занять удобную, заведомо выигрышную позицию и рубить, колоть каждого, кто попытается прорваться. Одного за другим рубить и колоть. Потому что входить в мастераторию можно только по одному.

Да! Рубить и колоть, забивая проход оберландскими телами, покуда не устанет рука. Обе руки. Всего-то и нужно – стоять твердо и не отступать. Так Дипольд положит на пороге магилабор-залы уйму врагов, прежде чем погибнет сам.

Погибнет с честью или вновь окажется в позорном плену.

Погибнет-погибнет… Лучше уж пасть в бою, чем возвращаться в клетку. Возвращаться туда он не намерен ни при каких условиях. Смерть предпочтительней. Бесспорно! И все же… Все же до чего не хочется умирать, покуда живы оберландский маркграф и его магиер. Но ведь и не умирать уже нельзя. Бежать-то из проклятой мастератории некуда.

А в самом ли деле нельзя? И так ли уж некуда?

Взгляд Дипольда скользит от двери к окну. На окно пфальцграф смотрит с тоской и грустью. Сквозь такое окошко, пожалуй, и протиснуться можно. Можно было бы, если б не кованая железная решетка…

Но частые прутья мешают не то что пролезть – даже за оконный проем заглянуть. Голову просунуть да вниз посмотреть не дают. Вдали-то вон – горы, луга, лес… Свобода вдали… А что вблизи? Что под самой стеной? Невозможно понять, пока проклятущая решетка запирает оконный проем.

Жаль, человек не дым, не пар, не колдовская взвесь. Человеку не просочиться меж железных прутьев. И взломать такие человеку не под силу. Даже пытаться не стоит. Все же Дипольд пытается. Чтоб после честно сказать себе: «Я сделал все, что мог».

Сначала рубит решетку мечом, потом мечом же старается разбить, расковырять кладку там, где железные прутья тонут в камне. Но – нет, толстые прутья прочны и неподатливы, и металл вмурован в камень намертво. Как руки и ноги Герды. Возможно, и тут не обошлось без магии. А если даже и нет…

Хрясь-зь-зь!

Эх, лучше бы он не пытался!

Трофейный клинок не выдерживает, ломается. Теперь у Дипольда только один меч. Переломить и его – значит остаться вовсе безоружным, когда оберландская алебарда пробьет наконец дверь магилабор-залы.

Чем?! Чем еще можно разбить злополучную решетку?! Высадить?! Выворотить?! Вырвать?!

Дипольд мечется по разгромленной мастератории. В дыму, в пару, в извергающихся фонтанах.

Ничем!

Нечем!

Посеченные трубки – некоторые еще брызгают и тихонько сочатся какой-то гадостью – не подходят. Цепь, что опутала бесчисленными мотками стол с неведомым дохлым монстром, – тоже. И от насоса, на котором до сих пор подрагивают, трепещут куски мелко порубленного мяса – куски людей-машин, не желающих умирать, – тоже проку мало. Использовать в качестве тарана руку голема? Разогнать на тележке? Садануть по решетке? И что? Не вышибешь ведь с первого раза. А второго не будет. Железная рука свалится на пол, а в одиночку Дипольду такую тяжесть не поднять.

Дверь трещала. С внутренней стороны откололась и отлетела первая щепка. Появилась щель. В щели на миг показался острый край лезвия. Это была лишь маленькая щель. И это был самый кончик алебарды. Но это пока… Пока маленькая. Пока кончик.

Там, с той стороны, громко кричали.

– Рука! – кто-то кому-то орал с той стороны. – У него рука голема!

Рука? Мысли Дипольда снова закрутились вокруг механической конечности. Почему преследователей так волнует эта рука? Боятся, что беглец использует ее против них? Но как?

Нет, оберландцы опасались другого…

– Сбежит! – опять за дверью послышались встревоженные голоса. – Через окно сбежит!