Вор без имени - Илья Соломенный

невысокую по меркам капитанов плату, нашептывающих консервирующие заклятия на особо ценные туши.

Где-то звенели колокольчики разносчиков, предлагающих устриц, а где-то глухо били хвостами по прилавкам пойманные глубоководные уродцы, слепые и зубастые.

Прилавки ломились от разных диковин.

На одних, заваленных ледяными глыбами, испускающими морозный пар, лежали рубиновые тушки слепого тролльего палтуса, мясо которого светилось в темноте мягким зелёным светом.

На других, опутанные сетями из зачарованной паутины, бились серебристые летучие рыбы-мыслители, чей мозг считался деликатесом для алхимиков и аристократов.

В огромных магических аквариумах, где вода кружилась сама по себе, плавали грустные морские девы с радужной чешуёй, пойманные для зверинцев, и щупальцеголовые каракатицы, меняющие цвет в такт настроению покупателя.

Тут же, на обычных, залитых кровью столах, портовые мясники с закатанными рукавами и кривыми тесаками потрошили гигантских кальмаров, извлекая из них полупереваренные сокровища с затонувших кораблей, которые тут же оценивал жадный до золота гном-меняла.

Да, само собой, как и везде в Артануме, между лотков сновали не только люди.

Сутулые троглодиты в капюшонах таскали тяжёлые корзины, ворчливые гномы-купцы с циркулями измеряли бивни нарвалов, а по тенистым углам, под мостками, шныряли кобольды-карманники из пары местных симорий, и шарлатаны, на свой страх и риск работающиие в одиночку, и продающие «слезы русалок» (обычный рассол) и «чешую морского дракона» (как правило, окрашенную щуку).

Я стоял в тени между двумя палатками, прислонившись спиной к прохладному, шершавому камню стены. Отсюда было видно всё: и главную аллею, где уже вовсю кипела торговля, и узкие проходы, где сновали воришки и посыльные.

В кармане куртки лежал кошель, а под ключицей лениво пульсировал Камень, откликаясь на металлические изделия на прилавках вокруг меня — ножи, пряжки, звонкие монеты.

Я ждал.

И старался не думать о том, что это может быть ловушка. В целом, я был бы готов и к такому повороту событий — но не думал, что Лани устроит подобное.

Она появилась неожиданно — просто возникла из полумрака арки, ведущей в соседний переулок. Рыжие волосы были убраны под потёртый капюшон, но ярко-зелёные глаза и он не мог как следует спрятать.

Лани медленно приблизилась, её взгляд скользнул по моему лицу, по округе, оценивая обстановку.

Я просто поднял бровь в немом вопросе. Пусть начинает. Пусть чувствует себя не в своей тарелке.

Я и так не выспался ради этой встречи…

— Ну, я здесь, — наконец произнесла она. Её глубокий, чуть хриплый голос прозвучал тихо, но я уловил каждое слово, — Как и договаривались.

— Договаривались? — я позволил себе лёгкую усмешку, — Я помню лишь намёк, брошенный в грязном переулке. Так что давай, говори. Что за дело нас с тобой сюда привело?

Лани вздохнула, и её плечи под капюшоном слегка опустились. Она посмотрела куда-то мимо меня, на груду гниющих овощей у стены.

— Я ухожу от Кривоноса.

В её голосе не было ни сожаления, ни злости. Констатация факта.

Я понимал, что для неё это решение. Для меня же это были просто слова. Но сказать что-то, видимо, было надо — хотя я и не понимал, что именно.

— Внезапное решение, — заметил, стараясь, чтобы в моём тоне звучала лёгкая ирония, — Ещё вчера вы были одной дружной, хоть и не слишком удачливой, семьёй.

— Это давно назревало, — Лани пожала плечами, и её взгляд снова стал твёрдым, — Просто раньше… раньше была видимость движения. Дела хоть как-то шли, мы были хоть кем-то. Парни меня приняли и не обижали, это правда. Но дела вели так, что мне… Не нравилось. Как тебе тогда сломали руку, ни за что.

— Ты могла бы сказать дружкам, что я тебе жизнь спас.

— Могла бы. И тогда пришлось бы объяснять ещё ку-у-у-учу всего! Понимаешь?

— Всё ещё не очень.

— Да страшно одной уходить куда-то, Краб! — она впервые назвала меня по имени, — А теперь и оставаться страшно.

— Почему?

— После вашей последней стычки с Ривом, в начале лета, всё посыпалось. Долги, «удовольствия», провалы на простых делах, постоянный страх. Повторю — я благодарна парням, что не выгнали меня вначале, но держаться за тонущий корабль — не в моих правилах.

Она говорила спокойно, подбирая слова — но спокойно. Это звучало как будто бы правдиво. Знакомая для Артанума история краха и предательства…

— И он тебя просто так отпустил?

На губах рыжей дрогнуло что-то вроде улыбки, но в глазах не появилось ни капли веселья.

— Он не знает.

— С катушек слетит, точно. И если полезет ко мне — в следующий раз я ему побольше частей тела сломаю!

— Я…

— Пойми правильно, Лани, — я постарался говорить спокойно, — Я немного знаю твоего «клыка». И он идиот. То, что тебе там не нравится — твоё дело. Я-то тут причём?

— Я хочу быть в твоей симории.

— Чего-о-о-о-о-о?..

Я едва не расхохотался, но увидев серьёзное выражение лица девушки, остановился.

Она серьёзно, феррак⁈

Я скрестил руки на груди.

— Слушай, если ты решила, что я лучше Кривоноса, то чуть ошиблась. Благодарность за форт — это, конечно, круто, но я не собираю симорию. И уж тем более не собираю её из участников симории, чей «клык» постоянно хотел меня избивать. М-м-м-м, не-а, Лани, я работаю один.

— Я давно на улицах, Краб. И я вижу, что ты теперь кое-что значишь, понял? Пусть ты и не кричишь об этом на каждом углу, пусть и сам не знаешь.

В её словах была лесть и, феррак возьми, она действовала!

После месяцев одиночества и борьбы это признание, даже от такой как она, било точно в цель! Да ещё и после всех этих историй о неуловимом Пауке…

Но разум тут же закричал мне — нет!

Никаких связей. Никакого доверия.

Эта рыжая, как было бы написано в моих книгах, была «непредсказуемой переменной».

Ненужным риском, если переводить на человеческий…

— Ответ — нет, — я оттолкнулся от стены, давая понять, что разговор окончен, — Спасибо за предложение, но ищи себе другого героя. Мне наёмники не нужны.

Я уже сделал пол-оборота, собираясь раствориться в рыночной толчее, как вдруг услышал её тихий, но уверенный голос:

— А это изменит твоё мнение?

Я обернулся. На её ладони лежал мой собственный, потрёпанный кожаный кошель. Она подбросила его в воздух и поймала, и в её зелёных глазах заплясали огоньки азарта.

— Неплохо, — признал я, не двигаясь с места, — Ловко. Но не убедительно.

Она ухмыльнулась и сделала вид, что собирается развязать кошель.

Я наблюдал, совершенно спокойный, за движением её пальцев. Наблюдал — и уже представил, как она вскрикнет, как её глаза наполнятся слезами, как едкая, обжигающая