Много снов назад (СИ) - "Paper Doll"

Рози почувствовала необходимость в свежем морозном воздухе, очищающим легкие от пыли, а потому переоделась, оставив на полу постельное, расстеленную постель и грязную чашку на прикроватной тумбе. В голове был ещё больший бардак, с которым ей было куда нужнее справиться, нежели с тем, что она оставляла внутри квартиры.

Снег блестел под лучами холодного солнца, дети бегали вокруг, находя для себя простые развлечения, что никогда были незнакомы Рози. Город шумел, когда она шла молча, спрятав руки в карманы, наклонив голову вниз, пряча лицо от пронзительно холодного ветра. Мороз колол кожу, пощипывая сильнее всего раскрасневшиеся щеки и нос. Рози шла невесть куда, не чувствуя себя частью ни города, ни окружающих людей, ни чего-либо. Она была одна, и это никогда не ощущалось острее, чем теперь.

Рози пыталась не думать о Дугласе. Ей и прежде едва ли удачно удавалось избавляться от мыслей о нем, но все они были безликими и приносили неизменно печаль, что талым снегом оседала на самом дне души. Он въелся под кожу, и Рози научилась жить с ним внутри себя, как будто так было всегда, не представляя, что прежде могло быть иначе. Упоминание Дугласа Алексом задело ментальный ушиб, к которому она пыталась не прикасаться, оставив рану в покое, дав ей время, чтобы зажить без лишних вмешательств. Вот только та ещё была слишком свежей, а парень грубо воткнул в неё палец, вынудив всё тело ныть от возобновившейся боли, вернув всё к истокам.

Нельзя было винить Алекса в том, о чем он не знал. Рози по-прежнему находила ошибку в себе, но под пламя злости и бичевания попадал и Дуглас. Она не ненавидела его, но любовь, жившая внутри, была окрашена в багровый оттенок, сменивший мечтательно лиловый, в чем его вина была в ровной степени такой же, как и её. И хоть внутри себя Рози отрицала эту злость, применяя её исключительно на себя, но думать о мужчине без тени любви и обиды тоже не могла, путаясь в собственных эмоциях.

Она вернулась домой спустя два с половиной часа, но выветрить мысли так и не смогла. Дуглас ещё прочнее, чем прежде, засел в голове. И Рози, блуждая знакомыми улицами, думала о разном, но приводило всё неизменно к одному — она совершенно ничего о нем не знала. И осознание этого вдруг стало поразившим её насквозь громом посреди ясного неба. Такая очевидность стала для Рози внезапностью.

Прежде она нарочно не хотела узнавать о мужчине что-либо, дабы не нарушить туман таинственной загадочности, которым был укрыт Дуглас, воображаемый ею, как идеальный персонаж придуманного ею же сна. Давала и себе, и ему свободу незнания о том, что случилось в прошлом с подсознательной надеждой создать общее будущее, что было неясным и хмурым. Сперва было достаточно разговоров, затем касаний и перекрещенных взглядов, после чего слов вдруг стало мало, и даже их недостаток сумел всё разрушить. Рози не хотела узнавать больше, чем Дуглас хотел бы рассказать ей сам. Она так долго ждала, что он поделиться с ней сокровенным, сделает соучастником всех своих тайн, откроет душу и впустит её внутрь, что со временем забыла об этой идее, довольствуясь мелочами.

Алекс разворошил улей её негодования. Гуляя знакомыми улицами, Рози всё больше думала о том, что поведав о себе Дугласу всё, она ничего не знала о нем. Признания, давшиеся ей с трудом, должны были выстроить мост доверия между ними, сделать ближе, и на короткое мгновенье, Рози решила, что так оно и было. Он смотрел на неё будто бы с любовью, полной грусти и печали, что растворилась, стоило ей заговорить о собственной любви к нему, что спугнула его, сорвав с места. И когда Дуглас взял её в лицо в свои большие ладони и говорил все те прекрасные вещи, Рози полюбила его ещё сильнее, взлетев так высоко, что земли даже видно не было. И она всё ещё летела вниз в ожидании того, как окончательно разобьется, если не будет внезапно спасена.

Вернувшись домой, Рози основательно решила, что не было смысла ограждать себя от секретов Дугласа. Она рассказала ему то, чем прежде не намерена была делиться с кем-нибудь. О брате её знал только Реджи, о том ужасном вечере в общежитие — только Клайв Стэнли. Дуглас же за один вечер узнал всё. Кроме того он видел её насквозь, знал Рози лучше, чем она сама. Он был тем, о ком она подумала в первую очередь, стоило попасть в беду, а теперь оставался тем, чей номер она нарочно удалила, чтобы ненароком не позвонить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Двери в квартиру оказались не запертыми. Взбудораженная навязчивой идеей открыть для себя другую сторону жизни Дугласа, Рози немного расстроилась появлению друга, для которого вошло в привычку не предупреждать о своем возвращении.

Как обычно, Реджи хотел удивить или испугать, забыв о том, что оставил двери открытыми. Это всегда подавало Рози условный знак, что он вернулся, а потому эффект неожиданности всегда был испорчен заранее. И всякий раз ничего не менялось.

Рози открыла дверь тихо, хоть подозревала, что парень, в свою очередь, мог услышать звяканье ключей, их неудавшейся поворот в замочной скважине, а потому с той же легкостью узнавал о её возвращение, как и она о его. Это стало сродни необусловленной игры — кто кого первым заметит, в которой неизменно проигрывали оба. Рози бегло сбросила пальто, тяжелые ботинки, прежде чем обнаружить посреди гостиной развалившегося на диване нарядившегося в костюм Санты Реджи. Он нарочито громко храпел, притворяясь, будто спал, поэтому Рози сложила руки на груди и ждала, когда его неумелая импровизация закончиться.

— Я хотел встретить тебя в спальне для полной неожиданности, но там такой бардак, что я даже задумался о том, не вернуться ли мне завтра, — промычал Реджи, продолжая лежать с закрытыми глазами и сложенными на груди руками.

— Надо было так и сделать, — хмыкнула Рози и подошла к парню. Грубо оттолкнула его, вынудив подвинуться, чтобы и она села на край дивана. Под столом она заметила большую коробку, завернутую в подарочную бумагу. Она оказалась прилично тяжелой.

— Я задавался этим вопросом много раз, но ответа, похоже, не найду никогда — почему мы всё ещё дружим? — Реджи открыл глаза и посмотрел укоризненно на подругу. Подтянув к себе ноги, он заложил руки под голову, наклонив голову. — Разве девушки не должны быть милыми и нежными? Бегать босиком по цветочным полям и приносить в мир красоту?

— Девушки вообще ничего не должны, — она достала коробку из-под стола и принялась открывать, не спрашивая на то разрешения.

— Нет, подожди! — Реджи резко выхватил коробку из рук Рози, когда та успела снять оберточную бумагу. Картонная коробка без всяких рисунков, совершенно не наталкивала на мысль о том, что могло быть внутри. — Хо-хо-хо, — парень натянул белую бороду на лицо, сдвинув брови вместе. — Ты была послушной девочкой в этом году, Рози?

— Я не получу своего подарка, если скажу правду? — она смотрела на него устало, без всякого энтузиазма и живого интереса к тому, что было в чёртовой коробке.

Свой подарок Рози отдала ещё до отъезда Реджи, настрого велев открыть его не ранее рождественского утра, поэтому именно звонок друга прервал её сон в безрадостный праздничный день. Тем не менее, последняя вышедшая часть компьютерной игры, которую парень обожал и о выходе которой даже не подозревал, привела его в настоящий восторг. Рози не ошиблась и выбрала то, что нужно. С Реджи ей ещё ни разу не удавалось прогадать.

— Это ничего не изменит, но можешь хоть раз в жизни подыграть? — он закатил глаза, вымученно вздохнув. Рози не могла сдержать улыбки.

— Может, мне ещё и на колени тебе сесть и рассказать своё самое заветное желание? — Рози вопросительно приподняла одну бровь, сдерживая себя от смеха, настолько серьезным было выражение лица друга. Всё же он умел заставить её на время забыть о плохом. Может, все эти дни Реджинальда ей не хватало больше, чем кого-либо другого? Может, он и был той самой необходимой панацеей? Или всего лишь временным забвением?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Первое будет лишним…

— Твоя девушка, должно быть, будет против, — она словила тень смущения в выражении лица парня, прежде чем её сменила кроткая улыбка. Реджи мотнул головой, но отрицать этого не стал, что откликнулось внутри Рози привычным уколом. Вмешательство Брианы в их узкий круг всё ещё выдавалось чем-то непривычным, с чем сложно было просто смириться, невзирая на то, что и ей она отправила свой рождественский подарок. — Пойман, — Рози приглушенно засмеялась и, воспользовавшись растерянностью друга, выхватила из его рук дурацкую коробку и принялась открывать.