Эпитафия Любви (СИ) - Верин Стасиан

«Проклятые слова, почему вы путаетесь, когда не надо!»

— Не мне приказывать послу. Могут и сбросить. Но ему нравится моя музыка… и тебе понравится, а?

— Я хочу домой, — обхватила коленки.

— Как насчёт баллады о Первом Затмении?..

— Успею наслушаться!

— Если говоришь, что успеешь, то не успеешь никогда…

Музыкант сел за столик, я бросила короткий, но преисполненный надежды взгляд на открытую дверь: в коридоре было пусто, оттуда доносился ритмичный гул устройств, бронзовая стена сверкала ржаво-маслянистым блеском. Непреодолимая сила уговаривала воспользоваться шансом, пока выход свободен.

— Меня зовут Тисмерунн, — проговорил трубадур. — Но можешь звать меня просто Тис, солнышко. А тебя как? Меланта, не так ли?

— Я хочу домой, — повторила я.

— И я тоже. — Тис пригладил струны. — Но нам, лютнистам, хорошо платят за развлечение послов. Думаешь, я счастлив? Ты не одна такая, кому хочется вернуться к семье и друзьям. У меня они тоже есть.

«Моя семья — только Луан».

— Я… пленница? — Я потупилась.

— Не, пфф, вздор. Почётная гостья!

Ещё раза три посмотрела на открытую дверь.

— Я вернусь? Вернусь когда-нибудь?

— Думаю, тебе очень повезло. Честь, стать супругой властителя Вольмера.

— Глупость…

— Это всегда так. — Он зевнул. Положил лютню на колени. — Со своим мужем я познакомился примерно похожим образом. Я не хотел… пока меня не уговорили.

— Му… мужем?

— Ну да, мужем, — подтвердил Тис. Его лицо было столь красивым, что я не удивилась его способностям привлекать не только женщин, но и мужчин. — У вас в Амфиктионии разве…?

Комната залилась его оглушительным смехом.

— О, ну, тебе предстоит многое узнать!

— Это мерзко, — подумала я вслух.

— Мы таких слов не знаем.

Вчера мне представлялись фигуры немытых пьяниц, хижины и грязные драки на улицах, сейчас воображение загорелось ужасами варварских нравов.

Нет, надо бежать.

— Где ты… ну… научился так говорить? — Труднее, чем поддерживать разговор, было разве что выносить вид Толстого Шъяла. — Ты совсем не похож на остальных вар… вольмержцев.

— Десять лет прожил в Циртабилисе. Большой город! Мне даже показалось, куда больше Аргелайна.

— Больше Аргелайна нет ничего.

— Я тоже так думал, — он ощерил зубы, белые, как галька.

— За… зачем ты здесь? Я хочу… одна…

— Мне сказали тебя развлечь, солнышко. Все слышали, как ты кричала.

По щекам как будто прошлась волна горячего пара. Я краснела быстрее, чем мне присущно, и жалела, что брыкалась и плакала. Не так должна вести себя настоящая патриция.

— Я просто хочу домой.

— Да что ты всё домой-домой! — Он оттянул подол ферязя и положил ногу на ногу. В подведённых блёстками глазах мелькнуло возмущение. — Тебе выпала такая честь, такой радостный миг!

— Ужасный день.

— Попробуй изменить к нему отношение.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — отрезала я.

— И правда.

— Так как же… как ты смеешь? Я цезарисса! Я…

— И моя будущая княгиня, — он склонил голову с робкой улыбкой. — Мне хочется, чтобы ты была счастлива. Ты поймёшь. Пройдёт время, солнышко, ты вспомнишь…

Я махнула ручкой.

— Ну давай свою балладу!

Смерив глазами выход, я решилась. Сейчас или никогда.

Тис заиграл на лютне. Я подобрала момент, когда он увлёкся своей фривольной мелодией, и сорвалась с кровати, словно мышь, услышавшая поступь человеческого шага. Я сиганула к двери, схватила её за винты и прежде, чем менестрель сообразил, что произошло, захлопнула её.

Маховик на внешней стороне автоматически повернулся.

Плохо понимая, что делаю, я побежала налево. Мне казалось, что я внутри продолговатого шестиугольника, его средние углы отчертили стеклянными балками, подсвеченными огоньками, и коридор мерцал ядовитой синевой. Будто стая пчёл, из-за стен постоянно что-то жужжало, гудело, шипело и ворчало. В конце коридора я нашла медный вертикальный трап, ведущий к люку. Каждый шаг по его скользким ступеням издавал глухой брязг.

Пробираясь наверх, я потеряла свой пеплон. Полы лавандового хитона мешались под ногами. Оказавшись на этаже выше, я оглянулась, лихорадочно вспоминая, где выход на палубу. Я должна найти его. Я должна вернуться.

Я пока смутно догадывалась, что сделаю, будучи на верхней палубе. В книгах про Симмуса Картографа у летающего судна была специальная шлюпка, она могла ходить по воздуху, как и сам корабль. Ну, а если и нет точно такой же шлюпки, то должно же быть хоть что-то на случай захвата корабля, правильно?

План, или в своем роде видимость его, помог укоренить в сердце ростки надежды. Ноги понесли меня вдоль коридора, и я бежала, не оглядываясь, со скоростью погоняемого волками оленёнка, а вокруг мелькали только голые ржавеющие стены. Скоро впереди, за поворотом направо, мелькнули тени. Варвары делали обход.

На счастье, я нашла нишу с бочками из-под масла и легко протиснулась между ними, затаившись. Появились голоса. Шаги — громче и громче. Двое, а то и трое варваров шли по коридору, общались на грузном и мешковатом своём языке. Чтобы выйти из укрытия, потребовалась пара минут, пока те не скрылись за следующим поворотом.

Как и прежняя, эта палуба заканчивалась лестницей и люком в потолке. Он был закрыт — и поначалу упало сердце, но потом, когда я попыталась поднять крышку, люк дался, хотя и с большими усилиями, и с противным скрипом крышка упала, претворяя дуновение свободы. Я не знала, да и не хотела знать, как называлось то помещение, в которое попала. Его изберездили отсеки, в которых хранились бочки, и люди в истёртых рубашках переносили их с места на место.

Скрип они или не услышали за имением других звуков, или посчитали, что люк открылся кем-то из их начальства. Боящейся каждого шороха, мне была на руку их оплошность, я спряталась за стенкой ближайшего отсека, осматриваясь и вдумчиво соображая, куда идти дальше. Сколько времени? Успею ли найти, что ищу? Тис, очень может быть, уже кричит… уже зовёт стражу… Или его освободили, и он преследует меня.

«Не думай об этом!» твердила себе я, унимая вибрирующие губы, головокружение и кровь, подступающую к животу. Мои руки тряслись. Пальцы кололо. Нужно было найти выход. Но дальше — хуже.

Мне вспомнился горящий ипподром. Дым, пламя и гомон царят в хаосе падающих балок. Луан нет поблизости. Я обречена. Я оставлена. Я в шаге от смерти. И чудом выживаю — как?

Это был случай. Только и всего. Здесь, в окружении варваров, спасение само не придёт — не явится господин в зелёной тунике, чтобы вытащить меня, и я не проснусь в лечебнице в объятьях Луан. Выкарабкаться придётся самой, вот только, как? «Прими решение или его примут за тебя» — повторял Серджо.

Удалось доползти до отсека с ящиками и поломанными механизмами в переднем отсеке. Шёпот, жужжание и стрекотание двигателей в этом месте казались громче, и мне повезло, что возящиеся в соседнем отсеке рабы меня не услышали. Их занятность была на пользу. Через минуту раздался звук, похожий на возглас трубы. В симметричных углах родилось эхо голосов и крамкание шагов.

Они узнали о побеге, поняла я. Они ищут. Менестрель выбрался — плохо, плохо дело!

Было жарко и пот струился ручьями. Я прошла в коридор, соединяющий отсеки, и рванулась направо. Память подсказывала, что выход на верхнюю палубу должен находиться где-то за поворотом, и выглядеть, как витиеватая стальная лестница без перил с очень узкими проступями. Я ожидала увидеть его за правым поворотом, где потолок украшала решётчатая арка, и не ошиблась. Стальной блеск её ступеней возвещал надежду и свободу, жёлто-оранжевый свет сферических ламп в потолке предвосхищал яркие лучи, проливаемые солнцем в родной гинекей, и карие пластины в квадратной двери — точно глаза Луан. Я улыбнулась и, взойдя по лестнице, приоткрыла дверь.

Предвкушение счастливого конца было недолгим.

Меня поджидали — уже давно. Пять вонючих грязнолицых варваров вытаращились, как псы в какой-нибудь бедной улице таращатся на мясную лавку. Они знали, что цезарисса появится, и были готовы схватить меня при первой возможности. Ветер дул сильный и негреющий, расплетая их немытые волосы, разглаживая меха их густых медвежьих одеяний. И без того похолодевшая от страха, я из последних сил прыснула к бортам корабля.