Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

бог поставить на прямой путь, того сердце он откроет для ислама’,[572] сошествие божественного наития в его благословенную грудь придавало силы излучению света [истинной] веры в его сердце, и им овладевала помощь руководительства по верному пути. Он сказал: «Воистину ислам есть вера твердая и ясная и обнимает собою все пользы духовные и мирские. Чудеса посланника [божия], ‛да будет над ним молитва и мир’, весьма восхитительны и искусны и признаки их истинности явны и очевидны на скрижалях времен. Нет сомнения, что непрерывное наблюдение за исполнением заповедей, предписаний веры, богоугодных деяний и прекрасных дел, к которым они призывают, соединяет с богом. Что же касается поклонения идолам, то это чистая неспособность и весьма далеко от разума и знания, а преклонение головы земно пред камнем есть чистое невежество и глупость со стороны трезвого и способного человека, и человеку, обладающему духом и разумом, представляется даже отвратительным при разумном рассмотрении. Конечно, ни один достигший совершенства человек не согласится земно преклониться перед ним [камнем]. По правде, изображению кумира пристало быть порогом двери, через который люди переступают и [который] попирают ногами. Да и согласие всего народа на мусульманство и отвержение идолопоклонства тоже не является пустой выдумкой». Короче говоря, |S 556| в начале месяца ша’бана лета 694 [II пол. 1295] Газан-хан со всеми эмирами в присутствии шейхзадэ Садр-ад-дина Ибрахима Хамави признал единобожие,[573] и все они стали мусульманами. В том месяце совершали торжества и занимались богослужением. [Газан-хан] обласкал сейидов, |A 253а| имамов и шейхов и щедро одарил их милостыней и подаяниями. По поводу постройки мечетей, медресэ, ханкахов и богоугодных учреждений[574] он ревностно издал постановления. Когда наступил месяц рамазан, он с несколькими имамами и шейхами занялся послушанием и богослужением. Для всех мудрых людей не скрыто, что предание себя богу и вера государя ислама Газан-хана были искренни и чистосердечны и свободны и чисты от грязи притворства и самообожания, ибо при наличии царского величия и могущества и полноты силы власти нельзя было бы представить себе принуждение и обязывание, а при отсутствии необходимости и при чрезмерной ненуждаемости притворство и лицемерие невозможны. ‛Господь помогает’.

Рассказ о походе державных знамен государя ислама Газан-хана на Байду во второй раз и изъявлении покорности его эмирами

После того как Газан-хан признал единобожие, и эмиры, согласно последовав за ним, приняли мусульманство, и они стали заниматься служением богу, от Байду прибыли гонцы, некий Кутлугшах и главный шейх[575] Махмуд, и повели всякие вздорные и дурные речи. Шейх Махмуд, найдя удобный случай, прямодушно доложил Газан-хану слова эмиров, которые находились при Байду, и представил письма каждого из них. В ответ он получил алтун-тамги. На третий день им дали разрешение удалиться. Когда шейх Махмуд вернулся обратно и доставил алтун-тамги тем людям, они сразу от души пожелали победы государю ислама и искренне стали с ним заодно. Поскольку Садр-ад-дин Зенджани не мог извлечь пользы из царствования Байду, вследствие того, что должность везира отдали Джемал-ад-дину Дестджердани, он стал толкать Тогачара на путь непослушания и противления. Козней его опасались, [а потому] сделав ему значительные пожалования и дав [ему] ярлык и пайзу, его назначили на управление Румскими владениями. Когда он тронулся в путь, то из области Хаштруд отправил свой лагерь и приверженцев в Тебриз с эмиром Яглаку, который следовал в его сообществе, а сам налегке под предлогом того, что хочет [попросить] взаймы денег, направился в Серав. Этой дорогой он пошел в Гилян. Из Сугурлука, во время следования в Рум, он отправил в Казвин к своему брату Кутб-ад-дину с объявлением этого замысла Менгли, который был его старым слугою и поверенным его тайн. Он [Кутб-ад-дин] тоже под каким-то предлогом, выйдя из города, направился в Гилян и примкнул к брату. Вместе они отправились на служение к государю ислама Газан-хану и в Фирузкухе удостоились лобызания праха перед его высочеством. В присутствии эмира Новруза, который совсем недавно прибыл из Хорасана, они ввернули приятные слова от лица Тогачара. Поскольку Новруз привел в порядок и готовность войска, вышел указ, чтобы все войска собрались вместе. Обстоятельства эти произошли в месяце шаввале. Так как Байду боялся и не знал, что делать, он еще раз подослал Кутлугшаха с обманными речами. Государь ислама из чрезмерной проницательности понял, что тут не без козней и коварства. Он приказал раздеть его догола и ударами палок и дубинок разузнал от него картину обстоятельств. Он [Кутлугшах] досконально рассказал о всех делах Байду, его эмиров, его войска и их замыслах и сказал: «Меня-де послали разведать, пойдете ли вы в ту сторону или нет». Тогда вышел указ, чтобы его, заковав, заточили в крепости Устунабенд [на реке] Хаблеруд. В пятницу, в середине месяца шавваля, державные знамена благополучно направились в Рей. В передовом отряде тронулись в поход эмиры Новруз и Кутлугшах. Новруз, как было в его обычае, распускал молву о многочисленности войска. Когда государь ислама дошел до Хаблеруда, эмир Чобан и Курумиши-гурген сын Алинака, бежав от Байду, удостоились чести явиться служить [государю]. Государю ислама их прибытие пришлось весьма по душе, он счел его за счастливое предзнаменование, пожаловал их и одарил их кафтанами, шапками и поясами с драгоценным набором. Выступив |A 253b| оттуда, [Газан-хан] расположился у реки Кухэ[576] и простоял [там] несколько дней. Эмиры Чобан и Курумиши доложили: «Ежели-де государь ислама нас пожалует, то мы поусердствуем и присоединимся в передовом отряде к старшим эмирам Новрузу и Кутлугшаху». Государь позволил им, и они примкнули к эмирам. Затем государь ислама Газан-хан оставил там Булуган-хатун, хорасанку, и тронулся вслед за эмирами. Когда он дошел до Акходжи [близ] Казвина, от Новруза прибыл Арга-битикчи брат Бугдая-ахтачи, и показал, что эмиры Тогачар и Бугдай, отделившись от Байду, пристали к Новрузу с намерением служить государю ислама. Оттуда государь двинулся по дороге на Седжас, а с той стороны на служение к [государю] явились царевич Харбандэ и царевич Ильдар. Когда [Газан-хан] пришел в Бехистан на берегу |S 553| Сефидруда, на служение прибыли эмиры Доладай-эюдэчи и Ильтимур сын Хандукура с несколькими другими. Выступив оттуда [Газан-хан] остановился в Юзагаче и стал дожидаться эмиров Новруза и Кутлугшаха, которые ушли по следам Байду и Тугела в сторону Нахчувана и Аракса. После этого [Газан-хан] прибыл в Уджан. От Новруза и Кутлугшаха приехал эмир Баянджар [с вестью]: «Схватив Байду, его доставили из пределов Нахчувана в Тебриз, а он говорит, что у меня-де есть