Шаг влево, шаг вправо - Александр Громов

Но ведь третья попытка проникновения закончилась удачно! Доброволец, тот, что во время четвертой попытки пропал без вести, провел в Монстре целый час и вышел тем же путем, которым вошел! Неужели ему в тот раз просто повезло?

Очень возможно.

Максютов хранил молчание, как обещал. Он все видел. Я слышал его тяжелое дыхание.

Я заметался. И чем больше я метался по сжимающемуся коридору, тем сильнее поддавался постыдной панике. Я молчал, но внутри меня все кричало от ужаса. Я не хочу! Слышите вы, не хочу!!!

Но кто меня спрашивает?

Кто заставлял меня лезть в эту дыру? Кто понуждал меня цепляться за Максютова, когда меня должны были с позором выгнать в отставку? Кто приказывал мне, юнцу, стремиться попасть в Нацбез? Признайся хотя бы самому себе, майор Рыльский: ведь ты хотел сытой и неординарной жизни, полагая себя достойным ее, а все остальное: желание обеспечить жене возможность заниматься ее никому не нужными переводами, стремление забить мозги работой так, чтобы не вспоминать о неизлечимой болезни дочери, – было вторичным? Разве нет? И еще ты любил торжествовать над поверженным противником, даже не всегда скрывая это, любил ощущать свое превосходство над клиентами «Альков-сервиса» и в уплату за это превосходство позволял Максютову чувствовать то же самое в отношении тебя. Разве мог ты предполагать, спокойно планируя свое будущее, что однажды неизвестно откуда на Землю свалится звездный Монстр и тебя, именно тебя отберет Максютов из многих и многих и именно тебя будет считать своим главным козырем?

Ага. Вот он, козырь. Мечется в западне, в сжимающемся коридоре, похожем на внутренность сдуваемого гуттаперчевого аэростата.

Я изо всей силы ударил кулаком в упругую стену. Выпусти меня, слышишь ты! Дай выйти, сволочь!

Что-то начало меняться – или мне только показалось?

Коридор перестал сжиматься. Внезапно прекратились судороги стен. В том месте, куда я попал кулаком, образовалась быстро растущая вширь и вглубь вмятина… ниша. проход.

Ничего себе!

Выходит, американцы со своими «Эскалибурами» ошиблись? Монстра с самого начала надо было лупить не ядерными боеголовками – а кулаком?

Глупости, конечно. И кто это сказал, что первая шалая мысль всегда самая правильная? Должно быть, мысль, породившая этот нелепый афоризм, как раз была первой…

– Алеша! – не выдержав, крикнул Максютов. – Что произошло?

– Он подчинился мне, – сказал я в микрофон, тяжело дыша и сглатывая слюну. – Открыл проход.

– Что?

– Он подчинился! – рявкнул я.

– Не так громко, – сказал Максютов. – Алеша, мы прекрасно тебя слышим, но не сразу поняли. Проход тоже видим. Повтори: он создал его по твоей просьбе?

– Не знаю. Я просто подумал, что хочу выбраться отсюда, и он сделал, как я хочу… Мне идти туда?

– Да… попробуй.

Он колебался. Там, в бункере, не хуже меня понимали, что вновь проложенный коридор может оказаться еще худшей ловушкой. Узенький коридорчик, чуть шире плеч, двоим не разойтись… ох, зажмет меня там.

Хотя что мешает Монстру схватить меня прямо здесь? Ничего, кроме моих мыслей. Тоже мне ценность! Может, он просто играет со мной, как кошка с мышью… Похоже, так оно и есть. Но он ЗАМЕТИЛ меня, это не подлежит сомнению, заметил и отреагировал не совсем тривиально… Возможно, в этом выводе и состоит главный результат моей вылазки. Впрочем, выводы не по моей части, их будут делать другие…

Узкий коридор вывел меня в основной туннель перед первой развилкой. Опять начинай сначала… Или, может, выйти наружу, отдохнуть?

Нет. Если я сейчас выйду, то второй раз просто не наберусь храбрости войти…

На этот раз от развилки я повернул влево.

– Алеша!

– Слушаю.

– Тут есть мнение… Когда в следующий раз он тебя поймает, не мешай ему. И постарайся ни о чем не думать. Посмотрим, что он сделает.

Ни о чем не думать… хм.

Впрочем, почему нет? В наборе аксессуаров, предлагаемых чипом, есть специальный фильтр.

Все равно не хочу.

– Это приказ? – спросил я Максютова.

– Да, Алексей. Приказ.

«Папка плисол, плинес няняку…»

«Рыльский, перестань вертеться! Если хочешь спросить, подними руку…»

«А лимончика у тебя нет, генерал?»

«Мама, прогони его! Тебе же плохо с ним, я вижу! Он опять ударил тебя. Разве нам плохо вдвоем, мама?..»

«Без чинов, Алеша, без чинов…»

«Тесет лусей, бежит лусей…»

«Сам шлемоблещущий Гектор, Арею подобный отвагой…»

«Пристрелить тупую тварь…»

«В верхней точке не суетись, дай телу набрать скорость…»

«Мам, где у нас большой нож? Ну да, тот самый. Нужен. Для дела. Ну почему ты его всегда прячешь? Не убью я этого хмыря, даю слово…»

«Капитан Рыльский, апорт!»

«Пойми правильно: мне бы не хотелось приказывать… Ты должен попытаться понять, что такое Монстр…»

«Жизнь – болезнь материи».

«Все будет в порядке, мама. Доктор сказал, что операция пустяковая. Я вот тебе апельсинов принес, поешь…»

«У других мужья как мужья… Ну ударь, ударь меня!..»

«Няняку! Хосю няняку! Не потом! Не потом хосю…»

Кто я? Зачем здесь? Почему не в силах шевельнуться? Откуда эти обрывки?

Где ты, заданное мною двадцатисекундное подавление ВСЕХ мыслей? Еще не прошло и пяти секунд…

Меня выворачивало наизнанку. Не то я умирал, не то заново рождался. Наверное, все же умирал, потому что передо мной с калейдоскопической быстротой проносились сцены моей жизни, какие-то неряшливо оборванные куски, случайные фразы… Нечто похожее было со мною в детстве, когда я однажды едва не утонул в пруду, но я видел и отличие.

Я был не один. Странная среда, заключившая меня в объятия, не оставалась безучастной. Словно самка гигантского кенгуру прислушивалась к тому, что делается в ее сумке, пока еще не решив, что делать: не обращать внимания? вычистить из сумки набившийся сор?

«НЕПОЛНОЕ ОПОЗНАНИЕ. НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ».

Кто это сказал? Чип? Нет, чип молчит. И это вообще не было голосом, скорее, очень ярко вспыхнувшей мыслью, медленно гаснущей, как люминесцентный экран с послесвечением…

Монстр!

Больше некому. Он ПОНИМАЛ меня. И почему-то не мог понять до конца. Такой всемогущий…

А в следующее мгновение я очутился в воздухе. Нет, не в виде снаряда, выброшенного из жерла мортиры в знойную небесную синь, и не в виде подброшенного тряпичного паяца. Падение продолжалось секунду, не более, и пол под ногами мягко спружинил. Я не присел, не завалился набок, даже не испугался. Наверное, просто не успел. Уже то, что дышать по-прежнему было трудновато, ясно говорило мне: я по-прежнему нахожусь в объекте.

Большой зал – вот куда я попал. Странно… Ни один робот, ни один доброволец не видел в постоянно меняющейся топологии внутренних объемов Монстра никаких залов, да еще таких невероятных размеров. Туннели, коридоры, узкие проходы – да, были. Ниши, тупики, иногда колодцы. Случалось, стены туннелей расширялись, образуя небольшие камеры. Но не залы.