Под чужим знаменем - Игорь Болгарин

Карандаш в руке Павла замер. На миг все звуки в приемной исчезли, словно он оказался внезапно в странном, беззвучном мире, состоящем из недвижной тишины, или в абсолютном вакууме. Такая тишина громче взрыва.

Времени на размышления – секунды. Те секунды, в течение которых он, склонившись к журналу, медленно водит карандашом.

Одна секунда… Две… Главное – не растеряться, не поддаться страху… Думать…

У разведчика существует некое шестое чувство, которое вырабатывает в нем его сложная, опасная работа. Оно складывается из четкого, настороженного восприятия и немедленного сопоставления сотен деталей. Это и определяет внутреннюю линию его поведения, без которой любой разведчик обречен на провал. Что же сейчас самое главное? Надо вновь до мельчайших деталей вспомнить, как вошла эта дама, каждый ее жест, каждый ее взгляд. Сумеет ли он разъять события этих последних секунд на мельчайшие мгновения? Быстро разъять и рассмотреть каждое мгновение в отдельности. И уловить внутреннюю связь между ними… Сейчас важней всего психология мелочей.

Прежде всего, может ли появиться здесь, в штабе, мать того человека, под личиной которого он находится?.. Действительный статский советник Кольцов умер в Париже, об этом ему сказал Фролов еще тогда, в Киеве… А его жена? Она ведь жива. Значит, вероятность ее прихода сюда, в приемную командующего, существует…

Как она сказала? «Я жена бывшего начальника…» Жена! Но Кольцов умер, значит, вдова. Почему же она сказала «жена»? Не знает о смерти мужа? Нет, это невозможно!..

Три секунды… Три долгих, тяжелых удара сердца… Перехватывает дыхание, так, словно вступаешь в холодную воду…

Да, эта женщина не знает о смерти действительного статского советника Кольцова потому, что этого не знает Щукин, не знают в его отделе… Стоп… К тому же об этой женщине не было доклада, она не записана в книгу посетителей. Значит, она пришла сюда, в приемную, не обычным путем, а миновав дежурного офицера, то есть через особый отдел, через контрразведку… Похоже, что это проверка… Да, скорее всего проверка…

Подняв голову, Кольцов скользнул взглядом по приемной и заметил: дверь из внутреннего коридора в приемную приоткрыта, и в проеме, почти в полной темноте, кто-то стоит. Кольцов напряг зрение: капитан Осипов. Словно яркая вспышка высветила напряженно-выжидательное выражение на его лице…

Четыре секунды… пять… «Осипов ждет моей реакции на появление этой женщины. И здесь я не должен сделать ошибки…»

Теперь Кольцов мог позволить себе немного расслабиться. Он медленно прошел к столу, захлопнул журнал, положил его.

Дама сделала вслед за ним несколько шагов.

– Я могу надеяться? – пробился сквозь тишину настойчивый голос.

– По какому делу мадам желает говорить с командующим? – полуобернувшись, спросил Кольцов.

– Я… я хотела бы сообщить его превосходительству нечто очень важное!..

– Мне кажется, сударыня, вы не по адресу, – с холодной неприязнью сказал Павел и резко обернулся к Микки: – Пожалуйста, проводите мадам… э… Кольцову к полковнику Щукину. – А про себя подумал: «Важно сейчас не переиграть. Все сделать без нажима. Осипов должен видеть, что я с трудом скрываю возмущение и стараюсь – именно стараюсь! – выглядеть спокойным».

Микки с готовностью поднялся из-за стола, подошел к даме, стал сбоку и с любопытством уставился на ее еще довольно моложавое лицо.

Осипова в дверном проеме уже не было.

– Пожалуйста, мадам! – Щелкнув каблуками, Микки подчеркнуто гостеприимным жестом указал даме путь.

Начался, как обычно, прием, и у Кольцова появилось время поразмыслить над случившимся. Что это было? Проверка? Какие поводы он дал для нее? Что пытались выяснить?.. Десятки вопросов возникали в голове Кольцова, и ни на один он не мог ответить.

Прошел час, другой. Утратив прежнюю скорость, время тащилось теперь медленно.

Уменьшалось число посетителей в приемной. Но из ведомства Щукина никто не приходил. Не пришли даже для того, чтобы, как и следовало, сообщить адъютанту командующего о присланной им в контрразведку даме. Это уже с несомненной ясностью свидетельствовало о проверке, предпринятой по инициативе Осипова или Щукина.

Теперь надо было решить, как вести себя дальше, вернее, как должен был бы вести себя человек, жизнью которого он живет. Скорее всего он бы крайне возмутился предпринятой проверкой и не оставил ее без последствий. Вероятно, потребовал бы от Щукина объяснения происшедшему и даже извинения за нанесенное оскорбление.

По окончании приема Кольцов с негодованием рассказал о случившемся генералу Ковалевскому. Командующий пообещал поговорить со Щукиным и получить от него исчерпывающие объяснения.

Вечером Кольцов должен был встретиться в городском парке со Старцевым. Однако на встречу пришла Наташа. Одетая во все новое и дорогое, в кокетливой шляпке с прозрачной вуалью, вся как бы воскрыленная, она была красива и даже эффектна и обращала на себя внимание посетителей парка.

– Папе нездоровится, – объяснила она сразу и лишь после этого сказала: – Здравствуй!

Увидев ее, Павел обрадовался, поздоровался так оживленно, порывисто, что Наташа, привыкшая к его постоянной сдержанности, почему-то сразу встревожилась.

– Что-то случилось? – спросила она, внимательно вглядываясь в лицо Кольцова. – Нет, правда, что-то произошло?

Они медленно пошли по парку. И Кольцов рассказал девушке об устроенной ему проверке. Рассказал весело, с юмором, как об изрядно позабавившем его приключении.

Наташа улыбалась, потом на ее глаза словно набежало облачко.

– Значит, тебе все-таки не доверяют, – заключила она рассказ Кольцова. – Да-да!.. Хотя проверки, конечно, следовало ожидать…

Кольцова окликнули:

– Капитан!..

Павел повернул голову. Неподалеку стоял, блистая газырями, высокий и широкоплечий князь Асланов. Он весь сиял благодушием, словно встретил ближайшего своего родственника.

– Капитан, рад вас видеть еще раз!

– А, князь! – Они подошли к Асланову, поздоровались. Павел представил Наташу. Князь с интересом скользнул по вуали – глаза у него заблестели. А Кольцов благожелательно спросил, удовлетворен ли князь беседой с его превосходительством.

– Да, мы с генералом обо всем договорились, благодарю вас, – сказал князь и прижал руку к груди. – Скажите, капитан, вы и ваша дама не могли бы провести сегодняшний вечер в компании моих друзей?

– К сожалению, и я и Наташа сегодня заняты. Дела, – ответил Кольцов, уклоняясь от этого гостеприимства.

– А нельзя ли послать к черту все дела? Жизнь ведь одна… Не правда ли?.. – с горячностью предложил Асланов.