Изумрудное пламя - Илона Эндрюс

резкий, аристократический голос моей бабушки заполнил внутренности Жука.

— И что же ты выяснила?

Вот так сюрприз. У бабушки не было привилегии пользоваться телефоном. Но почему-то я сильно сомневалась, что администрация тюрьмы была бы шокирована таким вопиющим нарушением правил.

— К Кристиану подошли на поле для гольфа в загородном клубе. Белый мужчина, лет двадцати-тридцати, темноволосый, загорелый, с неопределенным акцентом, ищущий любой компромат на Дом Бейлор. У них был короткий разговор, затем мужчина ушел. Кристиан не знает, как тот попал в клуб. До этого он никогда его не видел, а заметил только потому, что незнакомец был телекинетиком и доставал свои мячики не применяя рук.

Загородные клубы, обслуживающие магов высшего уровня, обычно плохо относились к членам, использующим магию на территории. Это несло такое же социальное порицание, как и мелькание то тут, то там больших пачек наличных. Это считалось бестактным и просто не делалось. Незнакомец пренебрег правилом, идентифицировав себя, как мага экстра-класса, тем, кого Кристиан счел бы достойным разговора.

— Что-нибудь еще? Подробности?

— Нет. Старший Равенскрофт немногословный человек. Если бы он повстречал слона, то описал бы его как большое серое животное.

Виктория вздохнула.

— Если бы ты раскроила башку Кристиана, тебе повезло бы найти в ней чайную ложку мозгов. Весь их Дом не обременен ни интеллектом, ни воображением. Он удосужился хотя бы сказать, почему?

— Он не считает меня достаточно хорошей партией для своего сына.

Виктория рассмеялась, и ее смех зазвенел в салоне машины.

— А еще, он боится тебя. Может, с возрастом он стал немного умнее. Позвони мне, как только узнаешь что-нибудь новое.

— Да, бабушка. — Это было проще, чем я думала.

— Твой итальянец приходил меня проведать. — В голосе Виктории слышалось неподдельное веселье.

Что? Он сделал что?

— Он тебе не сказал, — догадалась она.

Черт, я всего секунду промедлила с ответом.

Мой мозг внезапно отметил, что полоса для съезда на которую мне надо, вот-вот закончится. Я перестроилась за фут до ее окончания. За моей спиной красный пикап возмущенно просигналил.

Усилием воли я заставила свой голос звучать невозмутимо.

— О чем вы говорили?

— Он мне угрожал.

О боже.

— Ты же не причинила ему вреда?

— Тебе нужно научиться получше скрывать свои чувства. Я слышу панику в твоём голосе.

— Бабушка, ты навредила ему?

— Его разум остался нетронутым. Мне он показался забавным. К тому же такой красивый мальчик. Столько силы. Было бы опрометчиво превращать его в овощ.

Я его придушу. О чем он думал? Он наверняка даже не понял, как сильно ему повезло уйти оттуда невредимым и в своем уме.

Она развеселилась еще больше.

— Он сообщил мне, что ты способна со всем справиться сама, и мое вмешательство тебе только вредит. А еще он намекнул, что если из-за моего пристального внимания с тобой что-то случится, он отрежет мне голову.

— Он не мог такого сказать.

— Да ладно, он говорил об этом совершенно очаровательно. Безупречные манеры, гордая осанка. Хорошая родословная всегда налицо, даже облаченная в потрепанные джинсы и линялую футболку. Похоже, твой нищий принц искренне тебя любит, бедный дурачок. Такой позор.

Она надо мной издевалась.

— Для тебя низко злорадствовать.

— Каталина, я в тюрьме. Я не могу не повеселиться, когда появляется такая возможность. Ты знаешь, свое и мое положение.

Звонок прервался. Она повесила трубку.

Все в порядке, я сама найду дорогу. Я сейчас развернусь и ткну палкой голодную акулу, чтобы посмотреть, что будет.

Я его прибью. Нет, еще хуже — я наору на него, как только увижу.

Подъехав к будке охраны, я вышла из машины и дала собаке себя обнюхать.

Регина вышла из дома, подошла к нашей входной двери и стала ждать, скрестив руки на груди.

Охрана меня пропустила, и я завела Жука вовнутрь и припарковалась.

— Что-то случилось?

— Когда Леон с вашей сестрой вернулись на Носороге, я почувствовала что-то странное. — Она провела рукой над капотом Жука.

— Насколько странное?

— Мне показалось, что появилось что-то анимированное, но я не смогла его найти. Я проверяю остальные машины. Ваш пикап чист.

— В каком смысле странное?

— Не в этом, — заверила она меня. — Обычная анимация. Патриция проводит экстренную проверку, а я отправила Синдер на охоту. Посмотрим, что она поймает.

Я вошла в дом в двадцать минут девятого. В здании было тихо. Тень выскочила из медиа-комнаты и почесалась о мои ноги, охваченная собачьим возбуждением. Я погладила ее и поплелась на кухню. Я была такой уставшей. Вчера был долгий день, сегодня — еще более долгий, и все тело ныло. Мне нужна была еда и сон, именно в такой очередности.

Я скучала по складу. Теперь мы были разбросаны по трем этажам: Берн и Леон занимали третий, а Арабелла и бабуля Фрида второй. Только мы с мамой остались на нижнем этаже, и сейчас, когда все были заняты своими делами, я чувствовала себя брошенной и одинокой. Это было почти как возвращение домой, но в личную квартиру, мою, но холодную и одинокую.

Только Тень была рядом.

Я пулей метнулась к холодильнику. Восстановление магии сжигало море калорий, и мой желудок превратился в бурлящую кислотой черную дыру. Я пропустила ужин, но могла поживиться остатками.

В холодильнике обнаружились мамины фахитос. Это был простой рецепт — маринованный скёрт-стейк или куриные бедрышки, нарезанные небольшими кусочками и завернутые в пшеничные лепешки-тортильи с сыром, кусочками помидоров, авокадо и соусом барбекю. Они на удивление хорошо хранились, были вкусными и горячими и холодными, и все в семье их любили. Должно быть, мама приготовила их целую тонну, потому что на блюде их была минимум дюжина, обернутая пищевой пленкой, чтобы они не высохли.

Я отвернула пленку, стащила фахитос и закрыла холодильник. В трех футах от меня стояла Невада. Подпрыгнув, я выронила лепешку, которая была тут же подхвачена с пола Тенью и унесена куда-то в коридор.

Я чертыхнулась.

— В следующий раз постарайся не подкрадываться исподтишка.

Невада скрестила руки на груди.

Ой-ой. Я знала этот взгляд в духе «у-тебя-крупные-неприятности».

— Звонил Альберт, — сказала сестра.

Я открыла холодильник и достала бутылку пива «Корона».

— Что сказал?

— Хочет поговорить. Он говорит, что знает, как облажался, но все равно надеется, что у него еще есть шанс исправиться, несмотря на все угрозы. Он просит о возможности извиниться.

Я открыла пиво и сделала длинный глоток. Вкус я едва почувствовала, но пиво было холодным и этого было достаточно.

— Ему не за что извиняться.

— Он так не считает.

Я попыталась проскользнуть мимо нее к столу, но она не дала мне пройти, зажав