Судный год - Григорий Маркович Марк

раз расплачивались… Для нас будет большим несчастьем, если снова придется переезжать… Во всяком случае, Ари уговорил Инну не вызывать его свидетелем по вашему делу…

Разумеется… Ему совсем ни к чему засвечиваться в скандальном деле об изнасиловании больной русской женщины другим русским, работающим над государственными проектами.

– Я вам обещаю, что ни своему Адвокату, ни кому-либо из знакомых о вас, или о прошлом вашего мужа вообще говорить не буду. Это все, что могу сделать. Через три дня будет суд, и, я уверен, дело закроется.

– Ну что ж… Спасибо… Надеюсь, вы сдержите свое слово…

Неловкое молчание понемногу заполняет мой стеклянный закуток, превращается в глухую выжидающую тишину. Лицо Ароновой жены кажется сосредоточенным, будто она пытается для себя понять, что именно привело ее в замешательство. Подходит к столу, останавливается и рассматривает фотографию смеющейся Лиз. Сделана она в моей квартире, в спальне. Подносит фотку совсем близко к глазам.

– Это ваша жена? – осторожно выныривает из тишины ее голос.

Не было ни единого человека, кто, заглянув сюда, не задал бы этот вопрос.

– Пока еще нет. Но…

Позвать в гости, если Спринтер наконец объявится? Могло бы пригодиться, если Ричард снова будет вытягивать показания из нее или из Арона. До суда ведь еще целых три дня. Подтвердила бы, что мой брат-близнец сейчас здесь, в Бостоне… Похоже, ни о том, что весь процесс против меня затеял ее муж, ни про охоту за Истицыным наследством она не имеет никакого представления… Она придирчиво изучает лицо Лиз. Губы с вертикальными морщинками растянуты в покрытую снегом колючую проволоку. Нет. Пожалуй, не стоит. Испугается, решит, что меня прокуратура из-за Спринтера проверяет… Да и Спринтер, скорее всего, до суда тут и не появится.

– Очень необычное лицо, – она с трудом улыбается. Наверное, за секунду до того приказала себе улыбнуться. – Ну все, я пошла… а то вы еще что-нибудь подумаете… Извините, что отняла столько времени. У вас, должно быть, масса дел перед судом.

Перед тем как идти домой, снова набрал наугад вдову Нормана. И она подняла трубку! В первый раз за три месяца! Голос у нее при этом был довольно бодрый. Как видно, встреча с Норманом откладывается на неопределенное время. Но как только напомнил, кто я такой, сразу же отключилась… Надо обязательно ее увидеть…

Я вдруг почувствовал, что страшно устал и единственное, что мне хочется, – это как можно быстрее плюхнуться на кровать и уснуть.

31. Две женщины у подножия Дерева-Процесса

(Бостон, 17 февраля 1992 года)

Одиннадцать часов вечера. Я сижу дома перед компьютером. Еще один звонок от Лиз. В обычные дни один утром, когда я еще совсем никакой: «Вставай, Ответчик, сколько можно дрыхнуть, ты видел меня сегодня во сне?» – и второй поздно ночью: «Ну, как прошел день? Думаю о тебе, целую, спокойной ночи». По пятницам третий во время ланча – новости из зала суда, что слышно на работе, изнурительные разговоры с Ричардом. На этой неделе семь пятниц. Сегодня первый звонок был о снах в предыдущую ночь. Тут слушать надо тактично, замечания вставлять короткие и к месту. А сейчас это уже третий.

– Привет, Влюбленный. Вчера весь вечер о тебе думала.

– Ты единственный в мире человек, который этим занимается.

– А себя ты не считаешь? Ты что, про себя совсем не думаешь? Ну как дела? Сообщили дату суда?

– Только час назад узнал. Назначили на двадцать первое февраля. Могли бы и на тридцатое февраля. Я бы не удивился.

– Ну наконец-то!.. Что-нибудь случилось? Ты звучишь по-другому.

– Ковровые бомбардировки не прекращаются на всех фронтах. Невидимый противник продолжает свое наступление. Ричард на прошлой неделе встречался с моей Истицей, и она подала новую жалобу.

– О Господи! Опять? Сколько же все будет продолжаться?! Это не человек, а ледокол! Его ничего не остановит! Всегда его боялась.

– Кроме того, он ездил в Амхерст. Чтобы поговорить обо мне с Ароном, старым моим знакомым и его женой. Они там живут. Напугал их ужасно.

– Это еще зачем? Расскажи про них, если можно.

– Видишь ли, я знал Арона еще по России. Вообще-то, человек он не очень приятный. Жена его была подругой Истицы в Ленинграде. Поженились они с Ароном в Израиле. Он тогда преподавал в Иерусалимском университете. Примерно через полгода после приезда неожиданно решил вернуться в Россию. Не представляешь, какой был скандал! Люди рисковали всем, чтобы вырваться! А тут…

– Он что, сумасшедший? Его ведь вместо Израиля в Сибирь бы послали!

– По-твоему, страшнее, чем ссылка в Сибирь, у них наказаний не было? Нет, он совершенно нормальный. Даже слишком… Наверное, ждал, что за сионистские подвиги его в Израиле на руках будут носить. А там таких героев каждый второй. Или даже первый. И оказался никому не нужен. Чемодан без ручки. А он привык быть хоть и маленьким, но вождем. Не мог без этого. Еще по Ленинграду помню… Ну и обиделся…

– Я понимаю… Ричард тоже…

– Так или иначе… доехали они до Вены. В советском посольстве предложили сделку: он будет письма писать в советские газеты о страшной судьбе обманутых евреев, поверивших сионистской пропаганде, а их семье дадут разрешение вернуться. И он писал эти омерзительные покаянные письма. Писал убедительно и искренне. До сих пор не могу вспоминать их без судорог. Письма публиковали в газетах, и посольство давало им денег на жизнь. А письма вывешивали в ОВИРах по всей стране.

– Это же ужасно! А что жена делала?

– Была его женой… Ей как-то удалось найти учеников в Вене… У них перед отъездом из Израиля дочка родилась… Он все писал, каялся, а она преподавала музыку детям. Раньше преподавала в Израиле. Теперь вот в Амхерсте.

– И сколько все тянулось?

– Месяца два-три. Потом им удалось перебраться сюда. Он сейчас работает в университете в Амхерсте. Будет время, расскажу в деталях эту действительно трагическую историю…

– Как вообще Ричард на них вышел?

– Понимаешь, в деле есть анонимные показания о моей жизни в СССР… Я тебе рассказывал. О моем «преступном прошлом». Когда почти два года боролся, чтобы разрешили выехать. Писал просьбы о помощи всем, кому мог. Несколько раз арестовывали. Если бы не уехал, скорее всего, посадили бы. – Теперь, через шесть лет, звучит так, будто сам себе поверить не могу, и это происходило с другим, правда, хорошо мне знакомым человеком. – Тогда все висело на волоске. Ну так вот, мой Адвокат выяснил, что эту анонимку написал Арон. О моем уголовном прошлом в России. Как