Линии Леи - Евгений Луковцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раза три-четыре кокон вздрогнул, пока паук приделывал его на тугих нитях рядом с другими трофеями. Вдалеке слышался яростный рев и гортанные крики. Зомби ненавидят и панически боятся пауков. Почуяв их, бегут без памяти, куда глаза глядят. Чаще всего — обратно в свой резервуар, но бывает, что и на станцию, пугая своим видом пассажиров, а то и в тоннель, хоть даже прямиком под поезд.
Сквозь крики иногда доносилась музыка — особый репертуар наших бродячих исполнителей, вызывающий острую мигрень и желание скрыться поскорее в темноте. В общем, утреннее ЧП на Киевской продолжалось своим чередом, а мне пора уже было позаботиться о собственной безопасности.
Хилда
— Есть три типа пассажиров, которые меня раздражают сильно. Первый — это прущие без разбора дороги. Кто пихается, толкается, из вагона выйти не даёт. Могут обойти очередь на эскалатор и потом перед носом втиснуться.
— Да, есть такие. Тоже раздражают сильно.
— Второй тип — это зомби. Они в свои телефоны уткнутся, наушники наденут и вообще ничего не видят. Под ноги лезут, шатаются из стороны в сторону.
— А третий?
— Третий — самый выбешивающий. Это те, кто в вагоне с рюкзаками стоит. Их можно толкать, можно намекать, можно даже напрямую замечание делать, но и тогда они порой не осознают, в чём проблема.
— Слушай, мне кажется, ты к телефонам слишком придираешься. Ну сейчас ведь практически все так ходят. Вон, посмотри, полвагона с телефонами и в наушниках.
— Миша…
— Да?
— Просто. Сними. Свой. Долбаный. Рюкзак!
Подслушано в метро.
Окружающее пространство было темно и неподвижно. Впрочем, выглядывая из-под собственной коленки сквозь паутину в черноту паучьего логова, что ты собирался там увидеть? — спросил я себя. И закрыл глаза, чтобы яснее воспринимать информацию от тех немногих чувств, какие еще могли быть мне полезны.
Итак. Первое, что совершенно понятно: я висел вниз головой. Второе: кокон больше не раскачивается. Значит, паук ушел за следующей жертвой. По инструкции он должен сшибать с ног всё, что движется, пеленать всё, что шевелится и тащить в хранилище всё, что обездвижено. Справа и слева мои бока подпирает нечто мягкое, но неподвижное. Значит, я как минимум не первая добыча. Можно надеяться, что паук достаточно быстро забьёт тёмный угол до отказа и побежит искать начальника станции, чтобы шёл разбираться с уловом.
По стенкам моей тюрьмы прошла волна лёгких прикосновений. Я затаился, даже дыхание задержал. Паук взобрался под потолок и приладил новый кокон с очередным бедолагой. Наспех проверил сохранность предыдущих, с лёгким хрустом спрыгнул вниз. Не улавливая больше никаких признаков его присутствия, я решился и позвал, сперва тихо, потом всё громче:
— Сфинкс! Сфинкс, ты тут?
Лучше бы я этого не делал. Один из коконов задергался, распространяя по всей пещере конвульсивные волны.
— Помогите! Кто здесь?
— Замолчи! — прошипел я, но человеку в состоянии паники такие приказы только во вред.
— Где я? Вытащите меня отсюда! — орал незнакомый голос.
Да, этого приходилось опасаться, работая с пауками. С зомби всё достаточно просто, внутри кокона они легко смирялись с неизбежным — был бы неподалёку источник силы. А вот с пассажирами куда сложнее. Не так-то просто продолжать пялиться в экран телефона, если тебя вращают в лапах, опутывая паутиной. Даже полная мощность подавителей не гарантирует, что человек не проснётся.
Встреча с трёхметровым пауком в темном тоннеле не добавляет здоровья психике. Лёгкий укол нейротоксина вычистит, конечно, неприятные воспоминания, но даже после этого у спасённых нередки последствия. Если однажды вы ощутите иррациональный страх перед темнотой, нежелание входить в тёмный подъезд или лифт в одиночестве, если вы вдруг до ледяных пальцев испугались небольшого паука — я бы с большой долей уверенности сказал, что причину стоит поискать в глубине катакомб метрополитена.
— Заткнись и прекрати извиваться! — прикрикнул я. — Накличешь, он назад вернётся!
— Вернётся?! Нет! — сорвался в панику незнакомец. — Помогите-е-е!!!
Меня коснулась и оттолкнула тонкая когтистая лапа. Крик сбился, перешёл в бульканье, а через секунду — в истерический визг. Он оглушал в маленьком пространстве железобетонного логова, коконы мотались из стороны в сторону, паук нервно дрыгал брюхом, стараясь их удержать.
Яд подействовал быстро. Крик потерял силу, превратился в стон, потом в хрип. Ох, только бы не аллергик! Если укушенного хватит приступ, спасти его без лекарств трудно даже в первые минуты. А при ЧП таких масштабов спасательная операция может растянуться на сутки.
— Ну ты, блин, даёшь! — раздался под ухом знакомый голос. — Ты ж вроде психолог? Разве так можно провоцировать человека?
— Сфинкс! Сволочь, ты тут? Почему сразу не ответил?
— Мне рот паутиной залепило. Чуть не сдох от удушья.
— Давай скорее выбираться отсюда!
— Лучше замри и не дрыгайся, если не хочешь тоже инъекцию получить!
Я послушался. Буквально пару секунд спустя коконы качнулись под весом паука, притащившего ещё одну жертву. На этот раз он надолго не задержался, сразу побежал обратно в эскалаторную шахту, откуда теперь тоже слышались истерические вопли.
— Из кокона так легко не выбраться. Попробовать можно, но этот ведь сразу поймает и замотает обратно. Был бы здесь станционный паук Яшка, знакомый, он бы меня узнал. А этот глазом не моргнёт, ещё и укусит для верности.
— Что же делать?
— А что мы можем? Висеть, не дрыгаясь, и ждать спасательную партию.
"Если позволите, вам нельзя просто висеть и ждать", — появилась мысль в моей голове. Я удивился и продумал эту фразу ещё раз, медленно. Убедился, что теперь она звучит совершенно иначе. Та, первая мысль, не была не моей.
Темечка коснулось легкое тепло. Оно хотело убедить меня, что не причинит зла, что волноваться не надо. Диссонансом к этому ощущению ударил шквал грубых ругательств на как минимум пяти различных языках. Если опустить их, высказывание Сфинкса сводилось к "убирайся из моей головы". То есть, у меня не галлюцинации.
— Тихо ты, не ори, паука накличешь!
— Пусть она не прикасается к моим мозгам!
— Вам и правда следует успокоиться, я чувствую приближение паука, — подумал я, и ощущение тепла в темени тут же пропало.
В молчании, обдумывая каждый своё, мы переждали ещё одну ходку членистоногого. Как только хруст хитина затих, мне на волосы снова надавил тёплый палец: "Вы позволите?"
— Кто ты такая? — рявкнул я вслух, оповещая Сфинкса.
— Меня
