Линии Леи - Евгений Луковцев

педипальпах, для надёжности закусил челюстями, поэтому тяга поезда не разворачивала его задом наперёд.

— Это антистатик, — объяснил Сфинкс, пряча флакон. — Попался мне сегодня среди макгаффинов, очень кстати. На некоторое время позволяет пренебречь сопротивлением ветра. Мотоциклисты и всякие там сёрферы пользуются им, жульничают, для создания эффектных трюков. Товар редкий, достать почти невозможно, но лично для тебя, если захочешь полетать…

Полетать. Ну конечно. Всю жизнь мечтал полетать по метро верхом на пауке, прицепившись на полном ходу к поезду.

— А если бы у тебя не было макгаффина?

— Да не трясись! — махнул он рукой, с явным комфортом развалясь на покатой спине. — На пять минут раствора хватит, а нам больше и не нужно, всего один перегон ехать. Зверь у нас опытный, сам почует, когда паутину перекусить. Пауки, пока молодыми были, часто так развлекались. Долетят до станции, перебегут на встречный путь — и обратно. В депо только персонал бесился, что перед каждым рейсом надо стёкла отмывать.

Задние фонари быстро придвинулись, поезд сбрасывал скорость. Паук подобрал лапы, вытянул вперёд и в нужный момент обхватил край вагона. Это позволило ему удержаться на месте, когда движение совсем замедлилось.

Теперь спрыгивать на землю стало совсем безопасно. Паук легко обгрыз свою паутину у основания, оставив на стекле короткий бесформеный ошмёток. Остальное он двумя движениями хелицер запихнул себе в пасть. Ну да, всё верно, нечего зря такой ценный белок разбазаривать. Иначе надо будет постоянно кого-то есть для поддержания сил в такой здоровенной туше.

— Нам сюда! — скомандовал Сфинкс, спрыгивая на рельсы вместе с коконом Оболтуса. — Жень, скажи жабе, чтобы отпустила паука, пусть он возвращается.

— А его не…

— Да всё с ним будет нормально. Пауки отлично ориентируются под землёй, это их дом. Давайте быстрее, надо с путей убраться до следующего поезда!

Придя в сознание, паук от неожиданности аж присел на брюхо. Хилда во время нашего путешествия не блокировала ему память, так что он помнил, как попал на чужую станцию, но не понимал — зачем.

Сфинкс вышел вперёд и дважды повелительно махнул рукой перед дюжиной проворных глаз. Паук охотно повиновался: взбежал на потолок и засеменил обратно, в сторону Киевской. Вдалеке уже светились фары поезда, животное не стало рисковать и забилось в ближайшую темную нишу, покрепче вцепившись в бетон, чтобы не снесло воздушным потоком.

Мы тоже поспешили сойти с рельсов и влезть на техническую платформу.

— Зачем нам сюда? — спросил я, когда Сфинкс подвёл нас к двери, традиционно обитой жестью и окрашенной серой шаровой краской. — Пошли через станцию, там быстрее будет!

— Мы не пойдём через станцию. Ты же не собираешься ломиться к нам на базу через дежурку?

— А как ещё?

— Через чёрный ход. Со стороны буфета.

— Так он на ремонте!

— Вот и хорошо. Значит, оттуда нас никто не будет ждать.

— Но он с другой стороны здания! До него ещё дальше, чем до парадного. Чем нам поможет эта дверь в подсобку?

— Просто иди за мной. Я не Брехун, но кое-что в пределах одной станции сделать всё-таки способен. Кстати, держи макгаффины наготове. Я пуст, а охотничья чуйка мне подсказывает, что пора расстегнуть кармашки.

— Как пуст? — я напрягся, вспомнив, что означает для оперативника растрата всех трёх контрольных предметов. — Ты же использовал только флакон?

— Там был ещё ключ на двенадцать. Выпал на эскалаторе, когда паук меня крутил. Вместе с коммуникатором, кстати.

— А…

— А бутерброд я сожрал, — признался Сфинкс. — Пока висел в коконе. На нервах, само собой получилось. Шамомечама!

Он хохотнул, повернул ключ и широко распахнул дверь. Вошёл первым, закинув кокон на плечо, словно это был обычный вещмешок, а внутри находился не человек — так, кое-какой личный хабар. Переложив свёрток с гипножабой в левую руку, а правой как бы невзначай коснувшись рукояти невидимого кинжала, я вошёл следом.

Момент, когда узкий коридор подстанционных помещений вывел нас на верхний уровень управления, я упустил. Как и та лестница на Театральной, дорога вела в одно место, а пришли мы в другое. Серые неоштукатуренные бетонные стены в определенный момент сменились на бежевые офисные панели, грязные ртутные лампы под потолком заменил ряд аккуратных светодиодных плафонов. Естественным образом этого случиться не могло, между подсобкой и зданием нашей конторы по меньшей мере триста метров земли и железобетона. Но рядом со Сфинксом такие штуки быстро учишься воспринимать в порядке вещей.

Я обернулся. Позади ничто не напоминало только что пройденный путь. Это явно интерьер нашего административно-хозяйственного этажа, недалеко от буфета. И вместо двери, через которую мы вошли, коридор вдалеке перегораживала высокая чёрная воротина пожарного выхода.

Сфинкс ненадолго остановился у входа в гулкий пустой буфетный зал. Снял с плеча кокон и аккуратно уложил Оболтуса за матовой пластиковой перегородкой.

— Пусть тут полежит. И жабу лучше тоже оставить здесь, пусть покараулит.

— Хилда Гилос, с вашего позволения. Я пойду с вами. Мы договаривались.

— Там может быть опасно.

— Там моя стая!

— Там двое опытных убийц в крайне агрессивном настроении! И наш предатель, устроивший им побег. А ты, Хилда Гилос, при всём уважении, маленькая иноземная ящерица, которую раздавят, не задумываясь. И виноват в этом будет московский метрополитен. Поэтому ты останешься здесь!

Сфинкс сурово рыкнул и двинулся в сторону дежурной части. Я не стал встревать в этот спор, поскольку не мог выбрать сторону. С одной стороны, Сфинкс прав, но с другой — против внеземных террористов не помешала бы гипнотическая помощь. Даже слабосильная, на паука её как-никак хватило.

Не придя к решению, я всё же последовал указанию Сфинкса, уложил свёрток с Хилдой поверх кокона и ушёл, стараясь ступать по кафелю как можно тише.

Ещё не дойдя до холла, в котором располагалась дежурная часть, мы поняли, что дела там плохи. Рация нецензурно ругалась голосом Ромки Затяжного. Он вызывал базу, но ответа не получал. В унисон надрывались все телефоны. Ни Червяков, ни начальник дежурной части, ни оперативный дежурный — никто не появлялся у зарешеченного стеклянного окошка, чтобы прервать этот трезвон.

Вблизи комната дежурных выглядела ещё страшнее. Остекление разбито, груды осколков усеивали пол по всему коридору. Двери на пост дежурного и в комнату отдыха взломаны. Дверь в туалет вообще вырвана с наличниками. При входе в крохотную комнатку валялся расколотый фаянсовый рукомойник, а у дальней стены поблёскивал вполне целый унитаз из чистого золота.

— Это что? — указал я на сантехническое чудо. — Вчера я тут был, горшок стоял обычный, керамический.

Сфинкс выглянул из-за моего плеча и выругался. Потом сильно толкнул меня в одну сторону, сам повалился в