Временные трудности - Максим Томилко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очевидно, комендант не был специалистом, поэтому он взял камень и провел им по оконному стеклу. На стекле осталась глубокая царапина.
— Хорошо, господа. Я дам необходимые распоряжения, — Кастромин встал из-за стола и двинулся к выходу. Краем глаза он увидел, как Соммер достал из кармана толстую пачку банкнот по сто рейхсмарок, не глядя отделил от неё несколько купюр и небрежно сунул их в карман переводчика. Кастромин ликовал. Предчувствие его не обмануло. С этими столичными гостями он озолотится.
Когда Кастромин ушел, столичные гости перебросились между собой парой ничего не значащих фраз, а затем Соммер сказал переводчику.
— Откройте окно. Душно что-то.
Тот послушно выполнил приказ. А через несколько минут к воротам подъехал знакомый внедорожник.
Вернулся комендант и сообщил, что сопровождавший их оберлейтенант вернулся. Гости выразили удовольствие от того, что никому не придётся никого ждать и вышли во двор. Группу изможденных людей уже отделили от остальных, грузовики заехали на территорию и началась погрузка. Она не заняла много времени, и вскоре колонна выехала за ворота.
Мотоциклы ехали сзади и стволы пулеметов не оставляли узникам шансов на спасение. Колонна остановилась на той же тихой улочке.
Друзья покинули внедорожник. Каждый подошел к «своему» грузовику. Юле достался последний. Она увидела устремленные на неё ненавидящие глаза и ей стало вдруг неуютно, а вдруг — как бросятся сейчас всем скопом. Но она преодолела в себе эту слабость и произнесла весело улыбаясь:
— С освобождением вас, товарищи. Партизаны мы. Старший лейтенант ГБ Клочкова. Сидим очень тихо. Если среди вас есть люди, которых вы подозреваете в сотрудничестве с врагом, то зажмите ему рот и держите крепко. Нам еще пост на выезде из города проехать нужно. В отряде потом разберемся: кто есть кто…
В глазах этих людей она отчетливо увидела недоверие и Надежду.
Окрестности Смоленска.
Чем руководствовалась Юля, забирая из лагеря сразу такое количество народу, Егор не понимал. Первая группа освобожденных узников начисто уничтожила все запасы продовольствия в одном их лагере. Чем их завтра кормить, ему было решительно непонятно. Он где-то слышал, что нельзя много есть после длительного голодания, но много-то и не было.
А ещё ему припомнились воспоминания какого-то ветерана о том, как они в 45-м освобождали подобные лагеря. Люди были ещё живы, но необратимые изменения в организме уже наступили, и шансов помочь им не было. Так и умирали они постепенно на глазах своих освободителей.
А еще, его сильно поразило то, как эти люди делили между собой еду. Это не передать словами! Его современники наверняка устроили бы давку и драку, здесь же все прошло тихо и спокойно. Подходили по очереди. Получали свою пайку каши. Благодарили. Отходили, а потом спокойно делили полученную на несколько человек банку консервов и упаковку галет. Даже не пытаясь обделить кого-то и урвать себе побольше. Хотя многие пробыли в этом лагере достаточно долго и уже успели хлебнуть всех «прелестей» нового порядка. А пока одни ели, остальные лежали себе в сторонке на траве и спокойно ждали своей очереди. Так как мисок было совсем немного, и на всех не хватало.
Наладив процесс получения пищи, они отправились за новой партией и так же спокойно, проехали туда и обратно. Опять пришлось переодеваться, так-как только Артур с Георгом, да Юля с большой натяжкой, могли выдавать себя за настоящих ариев. В этот раз, при выезде из города, пришлось прибегнуть к помощи магического жетона. Сработало, хотя Юля уже подумала, что без стрельбы не обойдётся.
Все три пустующих лагеря были заполнены до отказа, но места всё равно не хватало. Профессор вообще сказал, что это теперь один большой лазарет, хотя, по идее, это были самые сильные и выносливые узники того страшного концлагеря.
Им удалось вооружить более ста человек. Сходили за оружием утопленным группой Егора в реке и нашли нетронутый схрон с винтовками уничтоженного Юлей взвода. Кое-что насобирали по оружейкам на своих базах. Патронов было совсем мало.
Но Юля была довольная и беззаботная. Егор не выдержал, отвел её в сторонку и поделился сомнениями. Она заверила, что все будет нормально. Приходилось ей верить. Впрочем, как всегда.
Смоленск.
Штандартенфюрер СС Альфред Зикс выслушал доклад своего заместителя и отпустил его легким кивком головы. Это был провал. Буквально пару дней назад он самоуверенно заявил, что под его руководством была ликвидирована опасная группа русских диверсантов, причастная к целой серии дерзких налётов. И что теперь, наконец, можно вздохнуть спокойно, а тут такое известие. Страшное и пугающее своей жестокостью. И опять послание почти один в один копирующее текст первого, оставленного на месте бойни в гостинице «Смоленск». Но теперь эти варвары заявляли, что раз карательные акции не прекратились, то теперь каждого немецкого офицера ждёт подобная участь.
Зикс вспомнил подробности доклада и содрогнулся. Почти так же, как в тот раз, в этой проклятой гостинице. Там хоть остались в живых женщины. Дом же Ригера превратился в братскую могилу, как для самого штурмбаннфюрера, так и для охранявших его людей. А ведь это была не обычная пехота. За плечами у каждого по нескольку компаний. Несмотря на это, некоторые из них были убиты голыми руками без всякого оружия! Остальных зарезали. И ни одного огнестрельного ранения. Зикс снова поежился, представив себе этот мрачный мертвый дом и Смерть, тихо блуждающую по этажам. А способ убийства Меинхарда и Тилля просто вселял ужас. Немецкие офицеры не должны так умирать. Это просто бесчеловечно. И дураку понятно, что это месть за уничтоженную ими группу. Да и взрыв, унесший жизни ещё двоих сотрудников, пытавшихся вскрыть дверь, — это тоже какой-то своеобразный прощальный привет.
Внезапно Зикс осознал, что он сам оказался в смертельной опасности. Если они с такой легкостью дотянулись до Ригера, то что им мешает дотянуться до него
