Сон о принце - Эсфирь Серебрянская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройти пришлось всего метров тридцать. Стоило признать, что найденная небитым сапожником ложбинка выглядела гораздо уютней моего изначального выбора. Тот, уловив мое одобрение, аккуратно посадил вяло реагирующую Йискырзу на траву и, скинув на землю свой мешок, стал возиться с застежками ее ботиков, с явным намерением снять их. От него по-прежнему пахло сомнениями, но уже в гораздо меньшей степени. Зато теперь четко чувствовался аромат профессиональной гордости. Не очень понимая сути его чувств, я внимательно следила за происходящим. Сапожник же, сняв первый ботиночек, неожиданно сунул его мне в руку. Вот честное слово, если не видела б, на чем сомкнулись пальцы, решила бы, что держу какую-то рыбу странной формы. Мокрую, холодную и склизкую. Сразу захотелось выбросить эту пакость и вымыть руки. Видя мою реакцию, сапожник удовлетворенно заговорил, одновременно, взявшись за застежки второго ботиночка. Я же смотрела на уже разутую ногу девочки, гадая, когда же она так капитально промочила ноги. Вроде бы после куриной охоты, никто из нас к воде близко не подходил. С другой стороны во время варки бульончика она вполне могла свои ботики пристроить на просушку у костра. Видела же, как я тапки подвешивала. Странно как-то. Неужели не понимала, что на ноге не высохнут? А еще непонятно почему, у нее никаких носков нет. Помнится, в начале нашего знакомства она носила какие-то серенькие. Сейчас же абсолютно голая нога, на которую, как говориться, без слез не взглянешь. Мужик, кстати, пах похожим восприятием увиденного. Вздохнув, он извлек из своего мешка флягу и кусок полотна. Последовала процедура бережного омывания ног, их вытирания, сильного растирания и последующего укутывания.
Я завидовала. Причем сильно. Хотелось воскликнуть: «Я следующая!», и получить свою порцию забот-ухаживаний. А может во мне срезонировали отеческие эмоции, идущие от мужика. Вот не помню, чтоб отец или мать с таким душевным теплом что-то делали для меня. Бабушка и дедушка давали такую заботу в избытке, а вот родители… Хотя… Я прислушалась к своим желаниям… Нет, совсем не родительской заботы мне хотелось. Мужской, но точно не родительской.
Закончив тем временем «работу» с девчухой, мужик, подхватив котелок, направился к речке. Йискырзу немного пришедшая в себя удивленно смотрела ему в след. И я, наконец-то оторвавшись от пустопорожних дум, решила привлечь ее кормлению оголодавшего пацана.
Глава XXVII
Глядя на остававшегося с нами на ночь сапожника, я невольно перекраивала Салтыкова-Щедрина, составляя сказочку «Как один мужик двух дур накормил». Принимать его заботу было в некоторой степени стыдно, но приятно. А у него, прямо как у Вика, все дела в руках спорились. И костерок разложить, и обувь в порядок привести, и постели из травы свить, и Тимку укачать-уложить, и кашу, кстати, вкусную, сварить, и ложки нормальные выстрогать… Правда, ложка номер три, ввиду отсутствия материала, несколько запаздывала к ужину. Однако терпежу ее дожидаться не было ну просто никакого. Пришлось мне снова браться за палочки. Запах удивления и восхищения идущий от сапожника стал приятной приправой к каше. Он откровенно пялился на меня, забывая доносить свою ложку до рта, возводя мой ужин в ранг циркового выступления. Его глаза не пропускали ни одного взмаха палочками, отслеживая их путешествие от котла, до рта. Против обыкновения, его внимание не вставало комом в горле, убивая аппетит, а скорей забавляло, заставляя думать о себе как об артистке, расплачивающейся своим умением за заботу о нас.
Хотя «нас» сказано громко, потому что в основном он опекал Йискырзу. Они прямо-таки нашли друг друга: он щедро дарил заботу, она благородно ее принимала. Наблюдая за ними сквозь сполохи огня, мне порой хотелось крикнуть глупой девчонке, чтоб не сильно задирала нос, поскольку ее просто жалеют, а не воздают должное ее красоте, титулу или родословной. Она ведь даже не была причиной, из-за которой мужик задержался. Он ведь как профи, не смог пройти равнодушно мимо «гибнущей» работы коллеги. Пожалел мокрую обувь, а уж потом его внимание «сползло» на их хозяйку…
«Ты ревнуешь или просто завидуешь?»
Я вздрогнула, но быстро разобралась, в чем дело:
«Валерка! Зараза такая! Обещал же сам не лезть ко мне».
«Кроме ситуаций требующих моего вмешательства».
«И кто сказал, что они требуются?»
«Ты. Я ж предупреждал, что как бы слышу, что ты говоришь. Вот и спрашиваю, ревнуешь или…»
«Я молчала и полслова не сказала»
«Значит, думала слишком громко. Поэтому я и переспрашиваю…»
«Ни то, ни другое», – я резко оборвала его помыслы.
«Тогда давай сама пойми, чего дергаешься!» – обиженно ответил Валерка и отключился.
Паладин по отношению ко мне проявлял недовольство редко, но метко. И обиделся в принципе за дело. Да только иногда лучший друг не панацея. Вот абсолютно не хотелось ни признаваться в подло-гаденьких чувствах, ни вести о них разговоры. Ведь я и так знаю, что он может сказать. Да только мне от слов легче не станет. Пусть уж зависть погрызет косточку моей души. А мудрое утро ее как-нибудь утихомирит. Только действительно не стоит слишком сильно примеривать происходящее на себя. Вот предложи мне этот сапожник свою заботу, как бы я себя вела? Как Йискырзу? Очень сомневаюсь. Слишком далека я от ее восприятия окружения. Так что сидим и смотрим мелодраму.
В первой серии герои, помнится, почти ругались, находясь по разные стороны баррикады. Во второй главный герой жалел башмачки, а сейчас… Я постаралась полней вдохнуть эмоции, бурлящие по ту сторону костра, и весь цинизм и язвительность облетели с меня пожухшей листвой. Там две души балансировали на грани любви. Да он просто пожалел девушку, но сейчас в нем расцветало желание оградить малышку от неприятностей, стать каменной стеной для нее, чтоб укрытая от жизненных неурядиц, она журчала и цвела для него. Ради него.
А она хотела симметричного: быть защищенной, восхищать собой и, вот главное-то, заботиться о душе своей «стены». Дарить тепло, радовать и устанавливать гармонию во внутреннем мире своего защитника. Вот только у такой гармонии взглядов нашлись враги в виде мелких и крупных обязательств, тянущих их прочь друг от друга. У каждого из них за спиной остались неизвестные мне привязки, которые ни один из них не готов порвать. Поэтому их тихая беседа полна волнующих всплесков и подавляющего эмоции контроля, чтоб ни словом, ни жестом не показать чуть больше дружеского отношения…
