Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова

Промыла от земли и распаковала находку, повертела недоуменно в руках: всего-то-навсего?! Неужели весь сыр-бор из-за этой флешки? Вот если бы в тайнике она обнаружила бриллианты…

Впрочем, ценные сведения могут оказаться куда важнее. Например, информация о том, куда Качков-старший запрятал пять миллионов долларов. Не могли же они исчезнуть бесследно? Ах, вот бы их отыскать!

И что Софья с ними сделает? Сдаст таким же бюджетным цап-царапычам, какие засели в администрации Энска? Те рассуют миллионы по своим карманам, а ее упрячут за решетку, чтобы зря не болтала?

Она тяжко вздохнула и решила оставить каверзные вопросы риторическими.

Перейдя в комнату, плотно зашторила окно. Уже стемнело, но свет включать не стала: неужели понадеялась обмануть Кротова видимостью своего отсутствия? Как бы там ни было, а лучше перестраховаться.

Флешка легко вошла в разъем включенного ноутбука.

Уютно устроившись на кровати, Софья приготовилась к просмотру.

Внезапный звонок сотового заставил ее вздрогнуть. Она порылась в сумке и, вытащив телефон, засомневалась: может, отложить разговор и узнать сначала тайну находки?

Нет, лучше ответить, иначе подруга будет трезвонить, пока у Софьи не лопнет терпение.

– Варюша, привет. Мне сейчас ужасно некогда. Может, поговорим позже?

– Еще чего! Я старалась-старалась, а она…

– Ну хорошо, старательная ты моя, выкладывай. Только быстро и без комментариев.

И Варя принялась перечислять имена и фамилии авиапассажиров, прилетевших в Энск перед самым убийством Марины.

– Стоп! – вскрикнула Софья, не веря собственным ушам. – Повтори еще раз: Ксения Царева?!

– Ну да, именно Ксения! Тебе это тоже кажется странным?

– Не уверена. Но таких совпадений просто не бывает.

– Естественно! И я тебе это сейчас докажу… Вот только прежде, Софочка, я должна перед тобой повиниться. Я нечаянно рассказала Вадику о Кротове. Так вот, он у друзей поинтересовался, какой тренажерный зал предпочитают наши местные полицейские, и там побывал.

Софья почувствовала, как от охватившего ее жуткого страха по телу побежали мурашки, устроив забег на длинную дистанцию от макушки до самых пяток.

– Умоляю, Софочка, выслушай до конца! Даю тебе слово: Вадик был очень осторожен, – затараторила Варя, торопясь успеть рассказать ошеломительные новости, пока Софья в гневе не бросила трубку. – Там он никого ни о чем не спрашивал. Зато подслушал разговор полицейских в душе. Оказывается, Кротов полетел в Москву, чтобы помириться со своей бывшей женой. И знаешь, как ее зовут – Ксения! Так вот, некая Ксения Царева прилетала в Энск аж два раза. Я специально проверила информацию о ней с начала года. Первый раз она появилась у нас четырнадцатого апреля утром, улетела в этот же день вечером. Потом прилетала второго июня, в Москву вернулась четвертого рейсом в четыре пятьдесят пять утра. Это же сразу после убийства Марины, да? Выводы делай сама. Ты очень злишься за нашу самодеятельность?

– Ну, Варвара, и достанется же вам обоим, когда я вернусь!

Софья выключила сотовый, невидящий взор уперся в экран ноутбука.

Значит, Кротов и Ксения были женаты; и, если это не чудовищное совпадение, она после замужества оставила себе девичью фамилию матери и бабки.

Вот новость так новость, просто сшибает с ног. Теперь парочка снова налаживает отношения. Значит, первый шаг к примирению сделала Ксения, больше чем через месяц Кротов отправился с ответным визитом. А он думал не слишком долго?

Может, отвлекся на Ольгу, любовь его юности? Сомнительно. Значит, версия о связке Кротов-Ольга-Северов ошибочна, так как Ксения сюда не вписывается? Или Кротов использовал ее в своей преступной игре вслепую? Ну да, Северов вовлек Алену, а Кротов Ксению. Ах, что за бедные овечки!

Так как больше ничего умного в голову не приходило – или Софья просто дико устала, – она открыла содержимое флешки. Там оказался всего один файл: «Ксюха».

Софья легонько стукнула пальцем по тачпаду. На экране появилась часть комнаты с углом шкафа, так как съемка велась с телефона через щель в дверном проеме, но слышимость была вполне сносной.

«– …И все потому, что моя мать – хроническая неудачница. А это заразно.

– Ксюшенька, зачем ты так? Ведь я же люблю тебя!

– Любишь?! Ха-ха-ха! Поэтому я нищая, как бомжиха? Но я не хочу жить такой же никчемной и жалкой жизнью, как ты, считая копейки и во всем себе отказывая. И вообще, ты в последнее время меня страшно раздражаешь.

– Ксюшенька, ну что ты такое говоришь?!

– Что слышишь. Все твои планы проваливаются на корню. Ты не выполнила ни одного своего обещания. Помнишь, когда мы в Москву собрались переезжать, ты клялась, что там я буду жить как царица? И что? Я, Ксения Царева, живу как царица? Где твои обещанные золотые горы? Разве царица может жить в этой жалкой квартирке? Ты врешь мне всю жизнь. Говорила, выйдешь замуж за богатого мужика, чтобы мы ни в чем больше не нуждались. И где же все богатства твоего состоятельного Виталия Казуча?

– Но он и в самом деле был богат, когда мы встретились.

– Четырехкомнатная квартира в спальном районе, задрипанная иномарка и дача в сотне километров от столицы – это ты считаешь богатством?! Да ты не только слепа, глуха, но еще и неумна: выбрать себе в мужья такого отвратительного жирного борова!

– Не забудь, нам тогда даже жить было негде.

– Никогда не забуду, даже не надейся! Как ты, писаная красавица, бегала за ним, чтобы увести из семьи. Да, увела. Только он квартиру и дачу продал, а бывшей жене и дочери купил трешку. Видите ли, совесть его замучила, что бросил семью. А мы с этим свином вынуждены были ютиться в двушке. Это как – нормально, по-твоему? Как же я его всегда ненавидела, ты даже представить себе не можешь!

– Зачем ты так, он же удочерил тебя.

– Скажите пожалуйста, он меня удочерил! Спрашивается: зачем? Чтобы оставить мне после своей смерти наследство размером в одну треть этой занюханной квартирки, пропади она пропадом? Затем, чтобы его дочь Маринка тоже получила после него такую же одну треть от нашей двушки? Но ведь у нее уже есть трешка, оставшаяся от матери. Где же справедливость? Как же, ему ведь хотелось оправдаться перед любимой дочечкой Мариночкой, показать, какой он любящий отец.

– Он никогда тебя не обижал.

– Этого еще не хватало! Зато он обижал тебя. Вечно унижал, подсмеивался. А ты гнулась перед ним, прощала ему все обиды. Никогда не забуду, как ты шнурки ему на ботинках завязывала, когда он уходил на работу, потому что, видите ли, его необъятный живот не позволял ему нагнуться. Скажи мне спасибо, что избавила