Ящик водки - Альфред Кох

А пробило меня в первый раз, пожалуй, в Иерусалиме, у Гроба Господня, в 92-м, – я там как-то неожиданно для себя проникся. Подробней я тут не берусь это объяснять, трудно слова подобрать. Что же касается конкретных формулировок, то я себя как-то поймал на мысли: «Бывают же люди, которые не верят в Бога. Странные они. Как же им тяжело, наверное, живется… Как же они не понимают?» И тогда меня осенило: о, я уже себя к тем людям не причисляю! Я уже не с ними, я по ту сторону, где Бог!

Комментарий Коха

Сирота Россия

Разговоры о крещении Руси заставили меня подумать вот о чем. Что такое Россия? Жуткая азиатская деспотия, населенная лишь поверхностно-антропологически напоминающими европеоидов славянско-чухонско-татарскими метисами, которые приняли наиболее архаичную и ортодоксальную версию христианства, или действительно самостоятельная цивилизация, отличная как от европейского, так и от азиатского укладов?

Люди, относящие себя к европейцам, естественно, придерживаются первой точки зрения. Аргументация здесь отточена и сто раз проверена в разного накала полемиках.

Как волк лишь внешне похож на немецкую овчарку, так и сходство русского с европейцем – лишь случайное совпадение обликов, полученное совершенно разными алгоритмами селекции.

Как волк отличается от немецкой овчарки и агрессивностью, неспособностью к дрессировке, и другими фундаментальными привычками, так и русский отличается от европейца какими-то очень важными, корневыми особенностями.

Эти базовые различия настолько сильны, что по сравнению с ними внешнее сходство – лишь второстепенный признак, не влияющий на окончательный приговор доморощенного европейца, что русские – безнадежные азиаты.

Но ведь отличия и от азиатов видны сразу. Даже если не брать в расчет антропологическую и религиозную разницу (хотя одного этого должно быть достаточно для добросовестного исследователя), есть ментальные особенности русских, не позволяющие отнести их к азиатам.

Например фантастическая тяга к экспансии, не свойственная ни индусам, ни китайцам, этим наиболее ярким представителям оседлой азиатчины. Русская тяга к экспансии – вполне европейского свойства, и нельзя ее отнести к татарскому периоду русской истории, поскольку она проявилась задолго до него. Так, экспансия Великого Новгорода на весь северо-запад вплоть до устья Оби и Печоры осуществлялась задолго до монгольского нашествия и совпала по времени с норманнскими завоеваниями в Европе. Надеюсь, никто не считает викингов азиатами?

Вообще деление на Европу и Азию есть схоластическое рассуждение, где первоначальный эллинистический, мифологический этап познания породил понятия и слова, которые, оторвавшись от реальных фактов, превратились в игру мозговой изворотливости и недобросовестной эрудиции.

Во всей этой конструкции огромное количество прорех и несуразностей. В ней некуда девать татар с арабами, диких и невежественных крестоносцев, красавицу Андалусию, великолепную Сицилию, все то море фактов, которые не укладываются в прокрустово ложе схоластической схемы.

Но, так или иначе, совершенно очевидно, что Россия не может быть отнесена ни к строго европейской, ни к строго азиатской цивилизации. Однако меня не удовлетворяет и возникшая методом исключения довольно механистическая теория синтеза двух культур, это пресловутое евразийство.

Это тоже напоминает мне схоластику. Тяга к классификации, свойственная схоластам, заставляет все разложить по полочкам. И если вдруг появляется объект, не похожий ни на один из уже имеющихся в коллекции, возникает непреодолимый соблазн вывести его как результат скрещивания уже известных образцов. Самонадеянность коллекционера, не допускающего предположения о неполноте коллекции, исключает даже мысль, что обнаруженный необычный экземпляр не есть синтез уже известных образцов, а есть дитя какого-то доселе неизвестного или давно забытого родителя, выброшенного из коллекции за ненадобностью.

Что представляла собой Киевская Русь накануне принятия христианства и сразу после этого? Это было типичное по тем временам нормандское княжество, такое же, как Нормандское герцогство на севере Франции или Сицилийское герцогство. Можно сколько угодно спорить относительно степени варяжского влияния на русскую государственность, но то, что на первоначальном этапе оно было решающим, не подлежит сомнению. Достаточно вспомнить возвращение крестителя Руси Владимира Святославовича (еще ярым язычником) во главе большого нормандского войска в 979 году из Швеции (где у него была масса родственников), куда он бежал в 977 году, спасаясь от своего брата Ярополка.

Принятие христианства в 988 году произошло примерно тогда же, когда это сделали все языческие нормандские государства Европы – например в 974 году принимает христианство Дания, в 995 году (позже Руси) – Норвегия, в 912 году – Нормандия.

Отличие состоит лишь в том, что все эти государства принимали христианство от папы римского, а Русь крестилась в византийскую веру. Справедливости ради нужно отметить, что для киевского князя выбор между Константинополем и Римом был очевиден. С одной стороны, самое богатое и развитое государство известного на тот момент мира – Византия, а с другой – разрушенный, обнищавший Рим, окруженный дикими варварскими королевствами.

Удивляться надо не тому, что святой Владимир принял христианство из рук константинопольского патриарха, а тому, что его дальние и ближние родственники из других нормандских государств Европы приняли христианство в римской версии. Ведь Европа тогда находилась в ужасающей нищете и невежестве, поскольку погасший после падения Западной Римской империи огонь цивилизации стал просачиваться в Европу только после крестовых походов, которые начались через сто лет. Достаточно сказать, что самым развитым государством Западной Европы в то время был Кордовский эмират, то есть завоеванная арабами-мусульманами Испания.

После крещения Владимир женится на сестре византийского императора Анне. Заметим, что до Владимира к ней сватался германский император Оттон, однако византийский император Василий Второй ему отказал. Сейчас мы не можем себе даже представить, что означало для тогдашней Европы женитьба на сестре византийского императора. Степень сближения Киевской Руси с самым богатым и могущественным государством была беспрецедентна. Достаточно сказать, что варяжское войско Владимира и армия Византии имели практически общее руководство – например в войне против Варды Фоки. По сути дела, все шло к объединению государств.

Представьте себе, что нынешнюю Россию одним махом принимают в ВТО, НАТО, ЕС и договор Североамериканского сотрудничества. Такая степень интеграции не могла не вызвать двух последствий. Во-первых, колоссальный рост политического и экономического влияния Руси на всю Европу – например внучка Владимира стала королевой Франции. Но, во-вторых, возросла конкуренция за киевский престол между наследниками Владимира, и уже после его сына Ярослава Мудрого Русь свалилась в долгую феодальную междоусобицу и раздробленность, которая закончилась монгольским вторжением.