Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе - Надежда Лекомцева

7. Прокомментируйте афоризм литовского поэта Э. Межелайтиса из стихотворения «В долине Адама Мицкевича»: «Но разрушенье не трогает слово /Жившего в давнее время поэта».

8. Напишите сочинение на одну из тем: «Гимн свободе в лирике А. Мицкевича»; «Гражданский пафос в поэзии А. Мицкевича»; «Слово Поэта»; «Что я ценю в сонетах А. Мицкевича?»; «История дружбы А. Мицкевича и А. Пушкина»; «Сердце, полное печали и стыда…»; «Когда народы, распри позабыв…»; «И только песни нам останутся от шквала…»

9. – Самостоятельно ознакомьтесь с поэмой А. Мицкевича «Гражина». Соотнесите ее содержание с балладой М. Лермонтова «Литвинка». Подготовьтесь к обсуждению проблемы героической личности в литературе эпохи романтизма.

В финно-угорских регионах России, где изучение венгерского языка входит в обязательную программу вузовского образования, а также в гимназических и лицейских классах этих республик, обращение к венгерской классической поэзии на примере произведений Шандора Петефи (1823–1849) может способствовать развитию художественного вкуса учащихся, навыкам декламации стихотворений на языке подлинника, осознанию ими сложной метафоричности текста и углублению теоретико-литературных представлений о форме произведений.

Для создания целостного представления о романтической поэзии Петефи целесообразно, на наш взгляд, использовать интегрированный вариант проведения урока – с обращением к оригинальным текстам, их подстрочникам, художественным переложениям на русский и родной языки, с привлечением воспоминаний переводчиков о работе над подлинниками.

По нашим наблюдениям, из поэтического наследия Петефи старшеклассникам более всего импонируют автобиографические и афористично звучащие стихотворения. В частности, это «Издалека» («Скромный домик, домик у Дуная…»), «Одно меня тревожит…», «Венгерец я!», «Любовь и свобода!», а также медитативная лирика из цикла «Тучи». Собственно, перечисленные выше стихотворения Петефи позволяют разнообразно представить на уроке творчество этого поэта и его судьбу, неразрывно связанную с национально-освободительным движением своей страны.

Жизненное кредо поэта наиболее полно и ярко выражено им в стихотворении-изречении «Szabadsag, szerelem» («Свобода, любовь!»), написанном незадолго до трагической гибели в год своего совершеннолетия (у венгров – 24 года):

Szabadsag, szerelem!E ketto kell nekem.Szerelmemert folaldozomAz eletet,Szabadsagert folaldozomSzerelmemet.

Казалось бы, что в ту пору, когда Петефи обрел личное счастье в семейном кругу, многие жизненные невзгоды (вечная бедность, травля и обвинения в «неумении писать рифмованные стихи», жизнь в порабощенной австрийцами стране) должны были отойти на второй план. Но для венгерского поэта-трибуна все оказалось гораздо сложнее. В цитируемом стихотворении поэт предельно искренен с самим собой: он готов пожертвовать самым дорогим – жизнью – ради возвышенного и всеохватного чувства любви, но и любовью – ради свободы.

Свобода, любовь!Это два <состояния/чувства>, <что> нужны мне.Из-за моей любви пожертвуюЖизнью,Из-за свободы пожертвуюМоей любовью.

Это стихотворение Петефи, как и ряд других, начинается патетическим призывом. Далее при помощи модальной конструкции утверждается мысль о постоянной потребности пребывания лирического героя в двух возвышенных состояниях духа. Именно эти два чувства – ощущение безграничной свободы и счастье любви могут вдохновить человека на подвиг, заставить его рисковать собственной жизнью.

Любовь и свобода – / —! – / —! – /Вот все, что мне надо! / —! – / —! – /Любовь ценою смерти я / —! / —! / —! / – /Добыть готов, / —! / —! /За вольность я пожертвую / —! / – / —! / – /Тобой, любовь! / —! / —! /

Краткое поэтическое откровение Петефи строится на соотношении трех предполагаемых дилемм. Для человека свобода может быть равноценна любви, любовь – жизни, жизнь – свободе. Но из трех наиважнейших, по мысли Петефи, ценностей – жизни, любви, свободы – герой его стихотворения выбирает свободу, ибо служение ей требует от человека особых усилий – осознанной жертвенности, качества, которое высоко почиталось в богатом революциями XIX веке. Лирический герой Петефи готов отдать свою жизнь, отречься от любви ради осуществления общенациональных идеалов.

Тонический венгерский стих в переводе Л. Мартынова обретает гармонию благодаря сочетанию двухстопного амфибрахия с двух-и четырехстопным ямбом. Суровость эмоционального тона стихотворения Петефи подробно передана и в переложении, имеющемся на удмуртском языке. Здесь полностью сохранена система рифмовки оригинала: aa bc bc. Текст стихотворения переведен трех-или четырехстопным ямбом. Наиболее эмоциональные моменты отмечены смешанным типом размеров – хорея, переходящего в ямб.

Примечательно, что лирический герой многих стихотворений Петефи – это человек патриотического долга. Появившийся на свет в семье словаков Иштвана Петровича и Марии Хруз, он рос на венгерской земле, говорил на венгерском языке. Эта земля, за которую Петефи отдал свою жизнь, была его родиной, и он мог по праву утверждать: «Венгерец я!» В стихотворении с таким названием, признаваясь в любви к родному краю, он писал: «Legszebb orszag hazam Az ot vilagresz nagy teruleten» (Самая красивая страна – моя родина на большой территории пяти частей мира). «На свете нет страны, / Что с Венгрией возлюбленной сравнится» (пер. Л. Мартынова), «Мадьяр пи мон. Музъемлэн вить люкетаз Самой шулды-рез – мынам со шаере» (пер. на удм. Г. Архипова), «Мый венгр улам! От керт такастарен Вес элым ош туняште Венгрий дене» (пер. на мар. В. Изиляновой). В патетическом монологе («…Но я не изменю стране родной») лирический герой Петефи призывает соотечественников в самые многотрудные времена хранить сыновнюю верность своей родине, «сто тысяч раз любимой в дни печали». В произведении звучит призыв к бунтарству против поработителей Венгрии, подчеркивается гордый нрав и непокорность духа придунайского племени мадьяр:

Венгерец я! Мне дан суровый нрав, —Забыл я смех, от горьких дней устав,И на губах – лишь редкий гость улыбка.В веселый час я горько слезы лью,Не веря в улыбнувшееся счастье.Но смехом я скрываю скорбь мою,Мне ненавистны жалость и участье.

Развивая идею национального самосознания и освобождения от австрийского подданства, Петефи обращался к древней славе и героическим деяниям венгерских полководцев:

Имя венгра величавоИ достойно древней славы,Поклянемся перед боем,Что позор столетий смоем!

Богом венгров поклянемсяНавсегда —Никогда не быть рабами,Никогда!

Часто в патриотических стихах Петефи воспроизводится коллективное мировидение — мы (поклянемся, мы в ответе, засверкает сабля наша, позор столетий смоем, имена наши помянут). Как правило, такие стихотворения поэта полифоничны. Они вбирают гул скандирующей лозунги толпы («Никогда не быть рабами!»), шаг маршевой колонны, цокот копыт неумолимо приближающейся конницы, сабельный звон с поля боя, призывный голос командира («Встань, мадьяр! Зовет отчизна!»), а также лирические думы юного солдата в тишине под звездным небосводом. В венгерской литературе Петефи по праву считается зачинателем лирико-полифонического жанра и драматического монолога.

Многое Петефи почерпнул из народной поэзии: образные сравнения, метафорику, сопоставления, символику цвета. Одушевление природы стало основным приемом его пейзажно-любовной лирики. Так, стихотворение «В конце сентября» считается одним из величайших шедевров в венгерской лирике.

Цветы по садам доцветают в долине,И в зелени тополь еще под окном,Но вот и предвестье зимы и унынья —Гора в покрывале своем снеговом.И в сердце моем еще полдень весеннийИ лета горячего жар и краса,Но иней безвременного поседеньяЗакрался уже и в мои волоса.

Секрет очарования этого текста кроется в непрямых сравнениях, образующих параллельный ряд: иней, закравшийся в волосы поэта, и гора в снеговом покрывале; упрямо доцветающие сады и сердце поэта, по-юношески охваченное полуденно-летним жаром. Создателем текста настолько виртуозно подобрано соотношение ритмомелодики, лексики и звуковой аллитерации, что специалисты обнаруживают особую певучесть каждой строки. В частности, обратимся к началу второй строфы стихотворения: «Elhull a virag, eliramlik az elet» (Опадает цветок, убегает жизнь). «Поставленные рядом два простых повествовательных предложения звучат металлически гулко, как приговор, становятся толкованием непреложного закона, донесшимся к нам из иного мира, музыкой, успокаивающей сердце, несмотря на всю ее мучительность… Из двадцати семи букв венгерской строки двенадцать гласных и пятнадцать согласных, но среди согласных шесть «l» и две «г», то есть еще восемь мягких палатальных звуков…»[253]. Этим и объясняется эффект ощущения того, что строка «струится, скользит, летит». Чувствуя ответственность перед автором, переводчики Петефи пытаются максимально приблизиться к оригиналу и передать его элегически-грустную тональность: «Увяли цветы, умирает живое» (Б. Пастернак); «Шуясь сяськаос кадь кысэ улэп лул но…» (В. Кельмаков, удм.).