Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Духа - Иоанн Кронштадтский

Сын Божий пришел с неба на землю за нами, чтобы нас, погибавших на земле, возвести на небо, на жизнь бесконечную на радость святым Ангелам.

Итак, братия, Христос родися — славите; Христос низшед с небес — встречайте; Христос на земли — возноситеся и веселием воспойте людие [206]. Ныне родился наш Спаситель: как нам не петь в веселии, как не торжествовать, как не возноситься от земли на небо? Пастыри поклоняются Богомладенцу; волхвы спешат с дарами к Новорожденному и подносят Ему злато, ливан и смирну. А мы что принесем? Каждая из сотворенных Им тварей приносит Ему дар: Ангелы — пение; небеса — звезду; земля — вертеп и ясли; пастырие — чудо; волхвы — дары и человеческий род — Матерь Деву [207] Это тогда, при рождении, а теперь — при торжественном воспоминании дивного рождения Великого Божественного Младенца ·— что мы принесем Ему? Что же? (Он не нуждается в дарах вещественных: Творец всего не принимает угождения от рук человеческих, потому что Сам дает всем живот, и дыхание, и все.) Нет для Него от нас дара приятнее, как чистое сердце, а как сердце, по свидетельству Слова Божия, есть душа наша — то значит, нет для Него дара приятнее от людей, как их душа чистая, верная, добрая, отвечающая на любовь любовью, на благодеяния признательностию, на призывание — усердным последованием. Потому ныне особенно будем внимательны к себе, к своему сердцу и заставим его почувствовать всею силою, всею крепостию его величие Божией любви к людям, ради которой Он не пощадил и Сына Своего Единородного, но за них всех предал. Его (Ср.: Рим. 8, 32); углубим в сердце эти великие слова Спасителя о любви Божией к миру: Тако возлюби Бог мир, — говорит Он, — яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онъ не погибнет, но иматъ живот вечный (Ин. 3, 16). И ответим на эту любовь Божию своею любовию. И вот Этот Сын Божий, данный нам, Тот Самый, Который, приняв зрак раба (человека) (Ср.: Флп. 2, 7) и став подобным нам по всему (Ср.: Евр. 2, 17) человеком, лежит ныне в яслях, повитый пеленами. Приидите же, люди, к этим яслям и припадите к Лежащему в них и во смирении сердца скажите: Тебя, Единородный Сыне и Слове Божий, позвали с неба грехи наши и Твоя безмерная любовь к нам. Нет у нас ничего, что мы достойно Тебя могли бы принести в дар Тебе: мы — Твои твари, и все, что у нас, — Твое, но знаем, что было бы приятно Тебе от нас получить в дар сердце наше, знаем, чего ищешь в нас: сыне, даждь Ми твое сердце (Ср. Притч. 23, 26). Дорогой то для Тебя был бы от нас дар, но в редких из нас он есть, хотя бы и каждый мог, при помощи Твоей, принести его Тебе. Итак, принесем же Ему сердца чистые; да вознесется к Богомладенцу молитва искренняя от сердца сокрушенного и смиренного (Пс. 50, 19). Итак, созижди в нас сердце чистое (Пс. 50, 12) — и мы принесем его Тебе в дар. А кроме его нет для Тебя у нас дара. А мы же, с своей стороны, будем стараться, при помощи Твоей, очищать его от всякой скверны. Аминь. Будем усердно молиться Ему, Богу сердец, чтобы Он дал нам сердце чистое, и всячески будем стараться очищать сердца свои от всякого греха, от всякой страсти, от всякой привязанности страстной к чему–либо житейскому, от помыслов сомнения, маловерия, неверия, лукавства, хулы.

Сердце — око человека; если это око просто и чисто, всему человеку светло (Ср.: Мф. 6, 22): он ходит во свете (Ср.: 1 Ин. 1,7) — все вещи видит в надлежащем их свете и значении, употребляет их сообразно с их значением; всех людей видит также в надлежащем свете и свои отношения к ним имеет или старается иметь всегда правильные, вообще — он ходит во свете; если же оно лукаво и нечисто, тогда и вся жизнь человека слагается из лукавства и всякой нечистоты: все он видит криво, в извращенном виде, не знает надлежащей цены вещам и употребляет их наизнанку. Аще око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет (от сердца исходят… око лукаво). Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми… (Мф. 6, 22–23.) Как же необходимо при воспитании юношества обращать внимание на это душевное око! А у нас что? — И внимания почти не обращают на сердце. А ведь — христиане! А ведь слушаем слово Господа Иисуса Христа очень не редко и знаем, какое внимание обращено у Него на сердце человеческое! Напрасно ли все избранное человечество старалось всю жизнь об очищении сердца своего? Где же у нас смысл? — Воспитатели! Все внимание ваше сосредоточивайте на сердце воспитанниц и воспитанников: когда сердце просветите у них, тогда ум сам собою просветится; ум — герольд сердца, ум видит то, что прежде видит сердце. Векую мыслите лукавая в сердцах своих? (Мф. 9, 4.) Будь сердце чистое: и не было бы мыслей лукавых у человека — их начало в сердце. Потому ближени чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8).

Как у людей бывает так, что проситель сначала увидит то лицо, у которого ему надо просить что, и без этого не просит (разве чрез бумагу и тогда видит его верою — очами сердца); так и в духовных делах — прежде или во время молитвы надо видеть то Лице, к Которому прибегаем в молитве, видеть духовным зрением — серд^ното черою. Дело простое! А бывает как? — Не видят Лица, Коему молятся, а с закрытыми глазами сердца — не знать кого и не знать о чем просят. Если люди оскорбляются этим, то святые небожители не тем больше ли? А это — от маловерия и неверия, которые суть исчадие диавола.

Во славу Всесвятыя Живоначальныя Троицы. — 27–го числа декабря в 10 часов пополуночи позвали меня крестить младенца к кронштадтскому купцу Алексею Коновалову и при этом объявили, что младенец очень слаб. Собравшись как можно скорее, я сел с причетником в извозчичьи сани и отправился в дом означенного купца. Здесь приказал поскорее приготовить воду и вынести младенца. Когда младенец был вынесен, я тотчас же осмотрел его и нашел, что он был чрезвычайно слаб и жизнь быстро в нем потухала: на лице была уже смертная бледность; глаза, закатившиеся под лоб, не имели блеску и жизни, младенец засыпал сном смертным, и все тело начинало холодеть. Видя, что над ним можно совершить только краткое крещение, я возгласил: благословенно Царство… и затем, прочитав молитву и влив в воду елей крестообразно, я помазал его, а затем взял на руки, чтобы погрузить в воду. Тут я окончательно убедился, что младенец живет последние часы, если не последние минуты: он был весь как кусок мяса — никакой плотности в частях тела. Я боялся, как бы он не скончался у меня на руках, но, надеясь на силу таинства, в котором Дух Животворящий оживляет наши души, умерщвленные грехом и диаволом, тем более силен оживить и тело — служебное орудие души, я погрузил его три раза в воду — во имя Отца и Сына и Святого Духа. Вынув из воды и положив его на руки восприемнику, я услышал, что он закричал; взглянувши ему в лицо, я увидел, что глаза, взгляд его стали видимо проясняться и в теле показалась некоторая живость; затем, когда я помазал его святым миром, младенца уже нельзя было узнать: глаза загорелись и заблестели, лицо оживилось и расцвело, во всем теле, во всех его членах явилась необыкновенная живость. Младенец во все глаза глядел — весело, в свете глаз была необыкновенная яркость и напряжение — после предсмертного мрака. Жизнь загорелась в младенце подобно тому, как загораются тлеющие дрова в печи, когда вдруг подложат под них лучину. Почти очевидно было, кок благодать Духа Животворящего оживила умирающего младенца. — Слава творящему в нас дивная Богу нашему! Православные! Благоговейте пред святыми Таинствами нашей Церкви и при совершении их стойте со смирением, с верою и надеждою. Невидимо для вас нисходит на воды крещения Дух Божий, возрождает в них крехцающихся к жизни духовной, благодатной.