Билет на ладью Харона - Василий Звягинцев

– Короче, так, уважаемый. Вы устраиваете в моем присутствии убедительную демонстрацию чего угодно, первого варианта, второго, третьего, я не знаю, или закрываем тему. Вот так, и не иначе. Со всеми вытекающими…

Маштаков задумался. В своей правоте он был уверен абсолютно, как настоящий гений, приносящий в жертву собственной идее все, вплоть до жизни. И не только своей.

Восстановленный и даже значительно усовершенствованный генератор наличествовал в соседней комнате. Управляющий модуль ему тоже вернули, только позволяли работать с ним под строгим надзором. Чтобы не учинил чего-нибудь непоправимого. Раз опасаются, значит, все-таки верят. Пусть и не до конца.

– Первый вариант… Что вы под ним понимаете? – он начал тянуть время. Все ж таки к столь резкому переходу к стадии практических действий профессор был не совсем готов.

Поговорить бы еще несколько дней на более-менее общие темы, подискутировать, глядишь, что-нибудь прояснится для него самого. Генерал – крайний рационалист, умеет ставить задачи и добиваться их выполнения, так вот пусть и формулирует…

– Что-то вы непонятливым стали, – с неприятной жесткостью в голосе ответил Чекменев. – Первый вариант – без взрыва, разрушений, опасности для наших людей открыть путь отсюда в аналогичный или этот же самый, но безлюдный мир. С гарантированным возвращением… – он загнул на левой руке мизинец. – Второй вариант – на тех же условиях проникнуть на территорию «большевиков», разобраться, что там у них творится, – загнул безымянный и потряс ладонью перед лицом Маштакова. – И, наконец, третий – убедительно доказать, что ни то ни другое в настоящее время невозможно. Будет хоть какая-то определенность.

Направленная в сторону Маштакова рука с торчащим вперед указательным и вверх – большим пальцем неприятным образом напомнила пистолет с взведенным курком.

– Кстати, третье – самое трудное, – осмелился возразить Маштаков. – И десять, и сто неудачных экспериментов не гарантируют, что одиннадцатый или сто первый не окажется успешным…

– Не занимайтесь демагогией. Вам все понятно?

– Чего же тут не понять. Дайте мне дня три, я хоть схему опытов продумаю.

– Время – до завтра. Суток, чтобы сообразить, под силу вам это или нет, должно хватить. А потом посмотрим. Что касается помощников, средств и оборудования – только заявку представьте, все решим.

Ночь Маштаков провел в размышлениях, вычислениях на предоставленной в его распоряжение большой электронной машине, созерцании полной луны, которая, в свою очередь, взирала с уже по-осеннему темного небосвода, равнодушная к его проблемам.

Истребив полторы пачки папирос и литр кофе, Маштаков догадался, что решение найдено. Столь же простое и гениальное, как все его прошлые озарения и открытия.

Всего-то и требовалось, что ввести в конструкцию генератора своеобразный демпфер, замедляющий скорость распространения хронополя и позволяющий варьировать его напряженность. Проще говоря, не проламывать межвременную границу, а постепенно продавить ее или, что, пожалуй, точнее, просочиться, как вода постепенно просачивается сквозь плотину.

Остальное – вопрос техники.

Изготовить еще один стационарный и один переносный вариант генератора, перебросить специально подготовленную группу в нужное место, установить там базовую станцию, открыть два встречных портала, входной и выходной. Переносный же аппарат использовать как спасательный парашют, или «хроноланг», вот хорошее название заодно подвернулось.

После чего проблему можно считать решенной раз и навсегда. И под это дело выторговать себе право жить по преимуществу там, за временным барьером, в личном уединенном замке, приюте мудрости и новых технологий, окружив себя гаремом верных ассистенток.

Существование без сотни молодых и красивых девушек вокруг, умеющих одновременно подхватывать на лету его идеи и замыслы и правильно вести себя в минуты отдыха, он уже не представлял.

Так он и доложил в урочное время Чекменеву.

– Вот видите! – генерал выглядел довольным. – С вами, учеными, только так и надо. А пошел бы я у вас на поводу, вы бы еще месяц или год мне голову морочили, ссылаясь на отсутствие вдохновения.

А насчет прочего мы посмотрим. В буквальном смысле. Посмотрим, что у вас получится, потом и решим. И по делу, и все остальное. Одна девушка у вас есть? Вот пока и хватит. А то весь пар уйдет в свисток.

Вполне технический термин из времен парового транспорта, морского и наземного, сейчас прозвучал несколько двусмысленно.

Чекменев действительно, зная о некоторой сексуальной озабоченности профессора, нашел возможность обеспечить его регулярно приходящей подругой. И столь же регулярно уходящей.

Особую пикантность ситуации придавало то, что эту роль он предоставил известной Владе, бывшей девушке Тарханова, в которую тот чуть было не влюбился всерьез. Но, по счастью, раздумал.

Влада действительно была сотрудницей, направленной на этот нелегкий фронт службой Чекменева, о чем новоиспеченный полковник в разгар их дружеских отношений, в общем-то, догадался, но имеющая неплохую подготовку девушка сумела его разубедить. Впрочем, дальнейшие отношения все равно разладились, как бы и сами собой.

А теперь ей приходилось ублажать и заодно, точнее, по преимуществу присматривать за Маштаковым.

Ничего сверх того, что не захотелось бы ей самой, она гению не позволяла, чем заводила его еще сильнее. И получала почти без усилий всю необходимую информацию.

Шахерезада наоборот. Лишенный привычных утех шах болтал, она слушала. И мотала на ус. А также – на магнитную ленту.

Особого умысла Чекменева здесь не было. Просто так вышло, почти само собой.

Сначала Тарханов из аккуратно подведенных к нему шести девушек выбрал именно Владу, и свою функцию, не только шпионки, но и утешительницы, она выполнила, в нужный момент отойдя в сторону, нерасшифрованная.

Потом временно осталась без задания, отдыхала, проживала полученные от Сергея деньги. А тут у генерала возникла необходимость создать комфортное окружение пленному профессору. Последние десять лет тот привык удовлетворять свои потребности с девушками не ниже третьих курсов естественно-научных факультетов, поскольку высшую математику и физику начинал преподавать именно там.

А Влада по большинству параметров излюбленному типажу Маштакова не только соответствовала, она его превосходила.

От этого генерал и отталкивался, и только потом ему показалась интересной сама коллизия. Кто знает, вдруг в будущем и это как-нибудь пригодится?

Специального плана он пока не имел, но интуитивно здесь ощущалась возможность дополнительной интриги. Пусть пока и неизвестно, какой именно. Просто Чекменев не любил упускать даже весьма туманных шансов.

…Спорить Маштаков не стал, тем более что генерал был по-своему прав.

– Ваши люди обеспечат в ближайшие дни изготовление необходимой аппаратуры? По имеющимся образцам и под моим шеф-контролем это труда не составит. Только…

– Что – только? – Чекменев опять насторожился. Если сейчас профессор начнет изобретать дополнительные сложности и объективные причины…

– Нет-нет, ничего такого. Просто мне необходимо снять определенный спектр характеристик вашего полковника… Неверова. Мы с ним, кстати, об этом сразу после Пятигорска говорили. И заодно его коллеги, который тоже причастен. Посмотреть, подвергнуть аналогичным тестам, сравнить психохронокарты… Раз они там вместе были, могут выявиться интересные закономерности. И в любом случае аппаратуру для первого перехода придется настраивать индивидуально под них. А уж потом…

Чекменев задумался. Вроде как все логично. Оба там были, причем один перенес эксцесс в шоке, второй в сознании.

Тарханова Маштаков непонятным образом вычислил самостоятельно. Возможно, исследование мозгов Ляхова действительно даст какой-то научный результат.

И, что показательно, просьба Маштакова совпадает с замыслом князя. Он ведь тоже сразу распорядился готовить к походу именно Тарханова с Ляховым. Такая у него интуиция, или просто мысль двинулась по линии наименьшего сопротивления.

«Ты там уже был, тебе и снова идти».

И то и другое, наверное. Князь хоть и доктор наук, но генерал-лейтенант прежде всего, на одном из высших в стране постов, а генеральский стиль мышления Чекменев изучил еще в те времена, когда носил на погонах один просвет.

С другой стороны – опыт и даже инстинкт разведчика против этого предложения протестовал. Нельзя без специальной контрразработки делать то, о чем просит объект акции, нельзя сводить вместе фигурантов незавершенного дела, вообще нельзя класть все яйца в одну корзину.

Однако и прямой угрозы тоже не видно. Все ведь под контролем. Чекменев тут же решил и дополнительно подстраховаться.