Трое - Кен Фоллетт

«Будьте любезны, как можно скорее сообщите о новой дате прибытия урановой руды».

Насколько Педлер знал, груз должен был прибыть, как и предполагалось, пару дней назад. Но, без сомнения. «Ангелуцци и Бьянко» его не получили. Он тут же связался с капитаном:

«Доставлена ли руда?»

Он чувствовал легкое раздражение. Конечно же, как получатели груза, они должны были проинформировать его о задержке. Но, может, они что-то напутали со своим посланием. Во время войны у Педлера сформировалось твердое убеждение, что итальянцы никогда не делают того, что говорят. Он было думал, что в наши дни они переменились, но, скорее всего, остались точно такими же.

Он стоял у окна, наблюдая, как вечерние сумерки сгущаются над крышами его небольшого предприятия. Надо было бы ему самому закупить уран. Эта сделка с израильской армией могла бы обеспечить доход его компании до конца его жизни, и у него не было бы больше необходимости спекулировать.

Его секретарша доставила ответ от капитана, который тут же перевела:

«Копарелли» продан компании «Сейвил шипинг» из Цюриха, которая ныне несет ответственность за ваш груз. Заверяем вас в полной надежности покупателей».

Дальше следовал номер телефона «Сейвил шипинг» и совет:

«Переговорите с Папагополусом».

Педлер передал телеграмму секретарше.

– Будьте любезны набрать этот цюрихский номер и пригласить к телефону Папагополуса.

Она вернулась через несколько минут.

– Папагополус вам перезвонит.

Педлер посмотрел на часы.

– Мне лучше дождаться его звонка. Если я уж начал это дело, надо его довести до конца.

Папагополус объявился через десять минут. Педлер сказал ему:

– Мне сообщили, что теперь вы отвечаете за мой груз на борту «Копарелли». Я получил радиограмму от итальянцев, которые осведомляются о новой дате получения его – что, возникла какая-то задержка?

– Да, в какой-то мере, – ответил Папагополус. – Вам должны были сообщить, и я очень извиняюсь. – Человек говорил на отличном немецком, но чувствовалось, что он не немец. Видно было также, что извинения не волновали его. Он продолжил: – Когда «Копарелли» был в море, вышел из строя масляный насос, и судну пришлось встать на якорь. Мы предпринимаем все возможное, чтобы ваш груз был доставлен, как можно скорее.

– Ну, а что мне сказать «Ангелупци и Бьянко»?

– Я скажу им, что, как только мне станет известна окончательная дата доставки, я им тут же сообщу, – заверил его Папагополус. – Прошу вас, предоставьте мне это. Я буду держать обе стороны в курсе.

– Очень хорошо. Будьте здоровы.

Странно, подумал Педлер, вешая трубку. Глянув в окно, он заметил, что все рабочие уже ушли. Стоянка для служащих была пуста, если не считать его «Мерседеса» и «Фольксвагена» секретарши. Какого черта, пора отправляться домой. Он надел пальто. Уран застрахован. Если с ним что-то случится, потери возместят. Он выключил свет в кабине и помог секретарше надеть пальто, после чего сел в свою машину и направился домой к жене.

Сузи Эшфорд всю ночь не сомкнула глаз.

Жизнь Ната Дикштейна снова в опасности. И снова она была той единственной, которая могла предупредить его. Но на этот раз она уже никого не могла обмануть, чтобы кто-то оказал ей содействие.

Она должна действовать в одиночку.

Это было просто. Она должна оказаться в радиорубке «Карлы», избавиться от Александра и связаться с «Копарелли».

Мне никогда с этим не справиться. Судно полно агентов КГБ. Александр – крупный мужчина. Я хочу уснуть. Навсегда. Это невозможно. Я не могу этого сделать.

О, Натаниель.

Встав в четыре утра, она натянула свитер, брюки, сапоги и непромокаемую куртку. Из кают-компании она захватила полную бутылку водки – поможет уснуть – и засунула ее во внутренний карман куртки.

Ей предстояло узнать, где находится «Карла».

Она поднялась на мостик. Первый помощник встретил ее улыбкой.

– Не спится? – спросил он по-английски.

– Слишком сказывается напряжение, – ответила она ему. «Большая Улыбка» авиакомпании ВОАС. «Вы пристегнулись, сэр? Всего лишь небольшая воздушная яма, не стоит беспокоиться». Она спросила первого помощника: – Где мы находимся?

Он показал ей их место на карте и предполагаемое место «Копарелли».

– А это что за цифры? – поинтересовалась Сузи. Он растолковал ей все о координатах, курсе и скорости «Карлы». Она повторила цифры вслух и дважды про себя – чтобы они отпечатались в мозгу.

– Потрясающе, – восхитилась она. – Тут на судне все такие умные… Вы думаете, мы настигнем «Копарелли» вовремя?

– О, да, – сказал он. – А потом – бум!

Она выглянула наружу. Стояла густая тьма – в поле зрения не видно ни звезд, ни судовых огней. Погода заметно ухудшилась.

– Вы дрожите, – сказал первый помощник. – Холодно?

– Да, – сказала она, хотя колотило ее не из-за погоды. – Когда поднимется полковник Ростов?

– Он просил разбудить его в пять часов.

– Думаю, что попробую вздремнуть еще часик.

Она спустилась в радиорубку. В ней находился Александр.

– Вам тоже не спится? – спросила она его.

– Да. Я послал спать напарника.

Она пригляделась к радиоаппаратуре.

– Разве вы не слушаете больше «Штромберга»?

– Передача прекратилась. То ли они нашли маяк, что ли судно затонуло. Мы думаем, что они потопили его.

Сев, Сузи вытащила бутылку водки и открутила пробку.

– Выпейте. – Она протянула ему бутылку.

– Вам холодно?

– Немного.

– У вас руки дрожат. – Он взял у нее бутылку и, поднеся к губам, сделал большой глоток. – Ну, спасибо. – поблагодарил он Сузи, возвращая ей бутылку.

Сузи тоже отпила для храбрости. Это была крепкая русская водка, которая обожгла ей горло, но оказала свое воздействие. Закрутив пробку, она подождала, пока Александр повернулся к ней спиной.

– Расскажите мне о жизни в Англии, – обратился Александр к ней. – Это правда, что бедняки голодают, пока богачи толстеют и наживаются?

– Голодают не очень многие, – сказала она. Повернись, черт возьми, да повернись же. Я не могу сделать это, стоя лицом к тебе. – Но существует большое неравенство.

– И существуют разные законы для богатых и бедных?

– Есть пословица: «И богатым и бедным закон запрещает воровать хлеб и спать под мостом».

Александр засмеялся.

– В Советском Союзе все равны, но у некоторых есть кое-какие привилегии. Теперь вы будете жить в России?

– Не знаю. – Сузи снова открыла бутылку и протянула ему.

Сделав большой глоток, он вернул ее.

– В России у вас не будет таких нарядов.

Время стремительно улетучивалось, и ей придется приступить к делу. Она встала, чтобы перенять бутылку. Куртка ее распахнулась на груди. Стоя перед ним, она запрокинула голову, чтобы отпить из бутылки, зная, что теперь он уставился на ее поднявшуюся грудь. Она позволила ему основательно приковаться к ней взглядом, а затем, перехватив бутылку за горлышко, со всей силой спустила ее ему на макушку.

От звука удара ее передернуло. Он изумленно уставился на нее. Она подумала: ты же должен потерять сознание! Но глаза его оставались открытыми. Что делать? Сжав зубы, она еще раз ударила его.

Глаза его закрылись, и он обмяк на стуле. Сузи еле успела отпрянуть от его дернувшихся ног. Когда он свалился со стула, голова его гулко стукнулась о палубу, заставив Сузи слегка вздрогнуть, но в то же время она подумала: еще лучше, он окончательно и надолго отключился.

Она подтащила его к шкафу. Она тяжело дышала от страха и от возбуждения. Из кармана джинсов она вытащила двойной моток веревки, которую нашла на корме. Она связала Александру ноги и, перевернув его на живот, скрутила руки за спиной.

Она должна засунуть его в шкаф. Сузи посмотрела на дверь. О, Господи, только бы никто не зашел. Она засунула в проем шкафа его ноги, а затем попыталась приподнять его бесчувственное тело. Он был очень грузным. Она почти усадила его, но, когда попыталась еще приподнять его и засунуть в шкаф, выскользнул у нее из рук. Она попыталась снова подхватить его сзади, пропустив руки под мышками и приподнимая его. На этот раз получилось лучше: вес радиста лег ей на грудь, и ей удалось подтащить его. Ей придется залезть в шкаф вместе с ним, уложить его, а потом как-то выбраться из-под него.

Теперь он находился в сидячем положений, с согнутыми коленями, подошвы его упирались в стенку шкафа, а спина – к противоположной стенке. Она проверила веревки: не развяжутся. Но он же может закричать, придя в себя! Она огляделась в поисках тряпки, из которой можно сделать кляп и засунуть ему в рот. На глаза ей ничего не попалось. Она не могла оставить рубку и отправиться на поиски, потому что он каждую минуту мог придти в себя. Единственное, что ей пришло на ум – это ее трусики.