Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

они надеются, она усвоила свой «урок» и теперь будет вести себя «как подобает». Мать сказала, что она молилась, чтобы какой-нибудь порядочный человек в городе «простил бы» ее и в один прекрасный день женился на ней. Отец сказал, что Бог был «снисходителен» к ней, но подчеркнул, что Бог не склонен снисходить дважды.

Некоторое время Нэнси старалась соответствовать родительским наставлениям, но слишком многие пытались соблазнить ее – мужчины считали ее легкой добычей, а слишком многие женщины были еще хуже: они были уверены, что она уже спит со всеми. Этот опыт, посланный ей словно в наказание, странно подействовал на нее; она не стала поносить футболистов, которые поучаствовали в ее падении, – скорее, ей больше всего была противна собственная наивность. Она не считала себя безнравственной. Что убивало ее, так это ощущение, что она дура. И с этим ощущением пришел гнев, прежде ей неведомый, – он был чужд ей; тем не менее этот гнев был такой же частью ее, как плод, который она так долго вынашивала, но так никогда и не увидела.

Она заказала себе паспорт. Получив его, она до последнего цента обчистила хозяйственный магазин – особенно отдел поставок кормов и зерна. Она знала, что ее семья была родом из Германии, и подумала, что туда ей и следует отправиться. Самый дешевый рейс (из Чикаго) был во Франкфурт; но если Айова-Сити был слишком сложным для Нэнси, то она оказалась совершенно не готова к встрече с оборотистыми молодыми немцами, которые крутились возле Хауптбанхоф[61] и на Кайзерштрассе, где она почти сразу же наткнулась на высокорослого торговца тяжелыми наркотиками по имени Дитер. Он был редким мерзавцем.

Он научил ее выдавать себя за проститутку в этих ужасных переулках, названных как немецкие реки и выходящих на Кайзерштрассе, – это был ее первый криминал, пусть мелкий, но волнующий. Она запрашивала такую цену, что только тупые богатые туристы или бизнесмены готовы были следовать за ней в жалкую комнатенку на Эльбештрассе или на Мозельштрассе; Дитер уже ждал там. Нэнси заставляла клиента заплатить еще до того, как она отпирала дверь комнаты; едва они оказывались внутри, как неожиданно выскакивал Дитер, грубо хватал ее и швырял на кровать, обвиняя в неверности и непорядочности, угрожая убить, тогда как клиент, заплативший за ее услуги, неизменно убегал. Никто из мужчин ни разу не попытался ее защитить. Нэнси нравилось обращать в свою пользу их похоть – в их неизменной трусости было что-то отрадное. Она считала, что сводит счеты с теми мужчинами, которые заставляли ее чувствовать себя такой жалкой в отделе поставок кормов и зерна.

По теории Дитера все немцы были сексуально закомплексованы. Именно поэтому он предпочитал Индию; это была страна и духовности, и чувственности. Он имел в виду следующее: за очень небольшие деньги здесь можно было купить все, что угодно. Он имел в виду женщин и юных девушек, в дополнение к гашишу и марихуане, но говорил ей только о качестве гашиша – о том, сколько он заплатит там и сколько получит за него в Германии. В свои планы он Нэнси не посвящал, умалчивая о том, что намеревается провозить свой товар через немецкие таможни с расчетом на ее американский паспорт и деревенский вид. С помощью Нэнси он также планировал провозить немецкие марки через индийские таможни. (Марки он вез в Индию, а обратно вез гашиш.) Дитер уже совершал раньше такие поездки с американскими девушками; он также использовал канадских девушек – их паспорта вызывали даже меньше подозрений.

С представительницами обеих стран Дитер придерживался простого правила: он никогда не летал с ними на одном самолете; сначала проверял, что они прибыли и прошли через таможню, а затем уже садился на самолет в Бомбей. Он всегда говорил им, что хочет, чтобы они оправились от смены часовых поясов в удобном номере в «Тадже», потому что, когда он прилетит, они займутся «серьезным делом»; он имел в виду – они будут останавливаться в менее приметных местах, и он знал, что поездка на автобусе из Бомбея в Гоа будет малоприятной. Дитер мог купить все, что нужно, в Бомбее; но неизбежно некий друг его друга убеждал закупаться в Гоа. Гашиш был там дороже, потому что европейские и американские хиппи хватали его, как газированную воду, но качество его было более надежным. Это качество и приносило хорошую цену во Франкфурте.

Что касается возвращения в Германию, Дитер вылетал на день раньше своей молодой напарницы; если бы ее задержали на немецкой таможне, для Дитера это означало бы, что он не должен с ней встречаться. Но у Дитера все было продумано до мелочей, и ни одна из его девиц ни разу не попалась – ни здесь, ни там.

Дитер снабжал их потрепанными путеводителями и романами в мягкой обложке, которые в случае экстрима предполагали серьезность досматриваемого лица. Страницы путеводителей были с загнутыми уголками и разными пометками, чтобы привлечь внимание таможенников к тем невыносимо скучным областям культурного или исторического значения, которые интересны лишь молодым специалистам того или иного профиля. Что касается романов Германа Гессе или Лоуренса Даррелла в бумажной обложке, они довольно стандартно указывали на предрасположенность читательниц к мистико-поэтическому началу; последнее же должностными лицами списывалось со счетов как привычный морок молодых женщин, для которых деньги никогда не были главным стимулом в жизни. А если нет мотива прибыли, то какой тут может быть незаконный оборот наркотиков.

Тем не менее эти молодые женщины не были избавлены от проверки на предмет хотя бы разового употребления наркотиков; их личные вещи тщательно перетряхивались в поисках пусть даже самой скромной заначки. Однако у них никогда не обнаруживали даже мизерной улики. Дитер был бесспорно умен; большие объемы зелья всегда успешно закупоривались в недоступный нюху собак контейнер, являвший собой вопиюще-пошлый образчик изобретательности.

Теперь, по прошествии времени, бедная Нэнси готова была признать, что рабская зависимость Дитера от его сексуальных пороков сказалась на всех прочих его талантах. В относительной безопасности ванной в номере Дарувалла в отеле «Бардез» Нэнси решила, что она привязалась к Дитеру только из-за секса. Ее дружки-футболисты были олухами, и большую часть времени с ними она была пьяна от пива. С Дитером же она выкуривала лишь безопасную порцию гашиша или марихуаны – Дитер не был олухом. Это был приятной внешности очень худой молодой человек, который недавно оправился от смертельно опасной болезни; если бы его не убили, то, несомненно, он стал бы одним из тех мужчин, которых интересуют все более юные