Комната смерти - Джеффри Дивер

в больнице из-за ожога. Это цветущие деревья, и они очень красивы, так что на здешних курортах их не вырубают, но подрезают все ветки, кроме самых высоких, чтобы никто случайно их не коснулся.

— Что ж, ошибся, бывает, — пробормотал Райм.

Он крайне не любил, когда терпела крах вполне надежная теория, а с ней — надежда собрать хоть какие-то улики.

— Сделай несколько фото, — сказал он Пуласки, — возьми образцы ковра сразу за дверью и образцы почвы с клумб перед входом, сними отпечатки с дверных ручек. Скорее всего, пользы от этого никакой, но раз уж мы здесь…

Райм смотрел, как молодой полицейский собирает образцы и складывает их в пластиковые пакетики, подробно записывая, где взят каждый из них. Затем Пуласки сделал около сотни фотографий и снял три скрытых отпечатка пальцев. Закончив, он сложил все собранное в большой бумажный пакет.

— Что-нибудь еще, Линкольн?

— Нет, — буркнул криминалист.

Поиски в «комнате смерти» и в отеле, вероятно, оказались самыми быстрыми в истории криминалистики.

В дверях появился еще один полицейский в форме, с очень темной кожей и круглым лицом. Он бросил на Райма восхищенный взгляд, — похоже, принадлежавший Михалу Пуатье экземпляр криминалистического справочника Райма стал популярен в Королевской полиции Багам. Или, возможно, его просто впечатлил сам факт, что он находится в одной комнате со странным копом из Америки, который с помощью ряда простых умозаключений превратил дело о пропавшей студентке в расследование убийства.

— Капрал, — почтительно кивнув, обратился он к Пуатье, держа в руках толстую папку и большую хозяйственную сумку. — Это от заместителя комиссара Макферсона — полная копия отчета об осмотре места преступления и фотографии вскрытия. И сами протоколы вскрытия.

Пуатье взял у полицейского папку, поблагодарил и кивнул в сторону сумки:

— Одежда погибших?

— Да, и обувь. И еще вещественные доказательства, собранные сразу после убийства. Но должен вам сказать, что, как сообщил мне администратор морга, многое пропало. Он не знает, каким образом.

— Не знает? — усмехнулся Пуатье.

Райм вспомнил, что по пути отсюда в морг пропали часы и другие ценности, так же как камера и диктофон Эдуардо де ла Руа.

— Мне очень жаль, капрал.

— Что-нибудь слышно насчет гильз? — спросил Пуатье, бросив взгляд в окно на мыс по другую сторону залива, где уже около часа работали водолазы и полицейские с металлодетекторами.

— Боюсь, что нет. Очевидно, снайпер забрал все гильзы с собой, и мы до сих пор не можем найти, где находилось его укрытие.

Пуатье пожал плечами:

— Имя Барри Шейлса тоже нигде не всплывало?

Пока они ехали сюда, Пуатье поручил оперативному отделу проверить, нет ли у таможни и паспортного контроля каких-либо сведений о въехавшем в страну снайпере, а также информацию по кредитным картам.

— Ничего, сэр. Вообще.

— Ладно. Спасибо, констебль.

Тот отдал честь, затем неуверенно кивнул Райму, повернулся и строевым шагом вышел за дверь.

Райм попросил Тома подкатить его ближе к Пуатье и заглянул в хозяйственную сумку, заметив в ней три завернутых в пластик пакета, к которым были прикреплены надлежащим образом заполненные регистрационные карточки. Неловко сунув в сумку руку, он извлек лежавший сверху небольшой конверт, в котором находилась пуля. Райм оценил, что калибр ее чуть больше, чем у самой распространенной снайперской винтовки, «лапуа» калибра триста тридцать шесть. Вероятно, это был набиравший популярность калибр четыреста шестнадцать. Райм осмотрел деформированный кусочек меди и свинца. Как и все пули, даже столь крупнокалиберные, она выглядела удивительно маленькой для того, чтобы вызвать столь жуткие повреждения и лишить человека жизни за долю секунды.

Он вернул пулю на место.

— Новичок, ты за них отвечаешь. Заполни пока карточки.

— Будет сделано, — кивнул Пуласки и написал на регистрационных карточках свое имя.

— Мы будем с ними крайне осторожны, капрал, — сказал Райм.

— Да ладно, я все равно сомневаюсь, что от этих вещдоков для нас будет какая-то польза. Если вы арестуете этого Шейлса и его напарника, вашего неизвестного, вряд ли ваш суд пришлет их нам обратно.

— И тем не менее это вещественные доказательства. Мы сделаем все, чтобы они вернулись к вам в неповрежденном виде.

Пуатье окинул взглядом пустую комнату:

— Мне очень жаль, что места преступления больше нет, капитан.

— На самом деле есть, — нахмурился Райм. — И предлагаю как можно скорее отправиться туда, пока с ним тоже что-нибудь не случилось. Подтолкни меня, Том. Поехали.

Глава 51

Он напоминал жабу.

Генри Кросс был приземист и смугл, а на коже у него виднелось несколько бородавок, которые, как считала Амелия Сакс, с легкостью можно было бы удалить. Его большую голову венчала копна черных волос. Жирные губы, широкие руки с неровными ногтями. В процессе разговора он то и дело брал толстую незажженную сигару и, сунув ее в рот, с энтузиазмом жевал. То еще зрелище.

— До чего же хреново, что Роберто умер. Хреновее и быть не может, — покачав головой, сказал Кросс.

В голосе его чувствовался легкий акцент, предположительно испанский. Амелия вспомнила, что, по словам Лидии Фостер, он прекрасно говорил на испанском и на английском, так же как и Морено.

Он был директором фонда «Школьные классы для Америк», который совместно с церквями занимался строительством школ и нанимал учителей в бедных районах Латинской Америки. Сакс вспомнила, что в этом участвовал и Морено.

«Хлоп-сюрприз…»

— Роберто и его «Движение за полномочия местных» поддерживали нас больше всех. — Кросс ткнул толстым пальцем в сторону фотогалереи на обшарпанной стене, изображавшей представительства фонда в Каракасе, Рио и Манагуа. Морено стоял, обнимая за плечи улыбающегося смуглого мужчину на стройплощадке. Оба были в касках. Им аплодировала небольшая группа местных.

— Он был моим другом, — пробормотал Кросс.

— Вы давно