Флоренский. Нельзя жить без Бога! - Михаил Александрович Кильдяшов

с всецерковным сознанием, по которому нетление мощей вовсе не считается общим непременным признаком для прославления святых угодников. Доказательство святости святых составляют чудеса, которые творятся при их гробах или от их мощей, целые ли это тела или только кости одни. Нетление мощей, когда оно есть, есть чудо, но только дополнительное к тем чудесам, которые творятся чрез их посредство».

Монахи, наместник Лавры, патриарх не боялись обнаружения в раке Троицкого собора истлевших костей: святыня осталась бы святыней. Но важно было помещать глумлению над ней. Каптерев как член Комиссии по охране памятников старины и искусства Троице-Сергиевой лавры обратился за заступничеством к Наталье Седовой, гражданской жене Льва Троцкого, которая тогда занимала пост заведующей музейным отделом Наркомпроса. Та заявила, что не допускает даже мысли о вскрытии мощей, и предложила выступить с воззванием к народу о неприкосновенности Троицкого собора и раки в нём. Эту обнадёживающую новость Троцкой Каптерев передал Флоренскому, а тот — патриарху Тихону. Но развитие событий показало, что властных рычагов у Троцкой не хватит.

Сам патриарх не возражал против осмотра мощей, но при условии, что в официальную комиссию войдут старшая братия монастыря, представители от Комиссии по охране Лавры и «верующие большевики». Архимандрит Кронид увещевал патриарха всё же не допустить глумления, а если этого не избежать, избавить его от главного участия в таком мучительном процессе и даже от присутствия при нём. При этом архимандрит снимал с себя ответственность за окончательное решение вопроса со стороны Церкви. Патриарх отвечал, что Лавре важно убедить всех в отсутствии подделки, а это наверняка станет ясно в самом начале процедуры, так что снимать покровов полностью не придётся. Присутствие же монахов необходимо для того, чтобы не было подлогов со стороны большевиков и чтобы снятие покровов было таинством, а не патологоанатомической экспертизой.

Тем не менее архимандрит благословил собирать в Посаде подписи православных под прошением не вскрывать мощи. Длинный список подписавших наместник приложил к письму на имя Ленина. В это же время патриарх пишет в Совет народных комиссаров. Оба в своих обращениях разъясняли возможную природу мощей, вопрос об их тленности и нетленности и заявляли, что задуманное вскрытие противоречит «Декрету о свободе совести, церковных и религиозных обществах» и оскорбляет чувства верующих.

Комиссия по охране Лавры как подведомственная государственным органам практически не могла влиять на ситуацию. Поэтому с патриаршего благословения её члены создали негосударственную организацию «Общество защиты, изучения и издания художественно-исторических сокровищ Троице-Сергиевой Лавры». Председатель — Олсуфьев, секретарь — Флоренский, казначей — Каптерев, члены Общества — Александрова-Дольник, Бондаренко, Грабарь, С. Н. Булгаков, Е. Н. Трубецкой. Видимо, Флоренский особенно надеялся на поддержку своих московских друзей-философов, на привлечение с их помощью иных авторитетных заступников. Но после первого учредительного заседания Общество не получило развития, скорее всего из-за ослабления прежде прочных контактов. Каждому в лихолетье уже открывалась своя дорога: Булгакову — в эмиграцию, Трубецкому — в небесные чертоги.

22 марта 1919 года в Покровском храме Академии благочинный игумен Варфоломей (Ремов) произносит пламенную проповедь, где призывает защитить мощи от поругания, восклицает, что «в Россию пришёл антихрист» и теперь в ней «снова распинают Христа». Народ воодушевляется, готов всеми силами отстаивать святыню, но очень скоро — после ареста проповедника и посадки его в тюрьму — сникает.

При этом сергиевская газета «Трудовая неделя» уверяет, что у власти и в планах не было тревожить мощи, что все слухи, сеющие панику, исходят от монахов, стремящихся дискредитировать Советскую власть, и что впредь подобная подрывная деятельность будет строго наказываться.

А на самом деле в эту пору Сергиевский совет депутатов принимает решение о вскрытии мощей. Но окончательное слово оставляет за центром. Патриарх Тихон в последней надежде пишет письмо Ленину. Письмо остаётся без ответа. 4 апреля 1919 года Московский губисполком утверждает решение сергиевских депутатов.

11 апреля 1919 года. Поздний вечер. В Троицком соборе уже никого. Без объяснения причин светское начальство удаляет из Лавры молящихся мирян. Закрываются все ворота. Выставляются посты вооружённой охраны из красноармейцев и курсантов. Особое внимание на колокольню, чтобы не зазвучал на весь город набатный звон. Без огласки в Лавру прибывают представители власти разных уровней. Из окон келий монахи наблюдают суетящихся большевиков. Затевается что-то серьёзное. Объявлен общий сбор братии в актовом зале Духовной академии. Когда все собираются, в зал входят председатель исполкома Оскар Ванханен и архимандрит Кронид.

ВАНХАНЕН: — Сейчас должно произойти вскрытие мощей преподобного Сергия, и лучше всего это произвести самому духовенству, так как Советская власть желает только проверить нетленность мощей, но не хочет затрагивать религиозные чувства верующих.

ОТЕЦ КРОНИД: — Никто никогда не стремился свидетельствовать истинность мощей преподобного Сергия, потому что свидетельством их истинности с самого времени открытия были чудеса. И я, и отец Иона были свидетелями самых разных чудес от гроба Преподобного. Восемь лет тому назад ко гробу приползла женщина, которая не могла ходить. Отслужили молебен, и вдруг по всему храму прошёл треск, будто от ломающихся человеческих костей. Женщина встала и пошла из храма совершенно здоровая.

ВАНХАНЕН: — Опять эти сказки!.. Но Вы не отказываетесь, конечно, сами вскрывать мощи?

ОТЕЦ КРОНИД: — Сам не могу. Вскрывать мощи будет иеромонах Иона, благочинный Лавры.

ВАНХАНЕН: — Но почему не можете Вы?

ОТЕЦ КРОНИД: — По нравственному чувству не могу… Страшусь…

ВАНХАНЕН: — А как же отец Иона? Он не страшится?

ОТЕЦ КРОНИД: — Отец Иона должен исполнить мой приказ за послушание.

Этот ревностный большевик Ванханен был порождением своей эпохи, всех её противоречий. Подавлявший «корниловский мятеж» и участвовавший во взятии Зимнего дворца, он был избран первым председателем Сергиевского исполкома. В голодные послереволюционные годы организовывал продовольственные отряды и спасал истощённых сергиевцев. В рамках ликбеза подписал постановление Сергиевского исполкома о введении обязательного обучения детей от восьми до шестнадцати лет, что действительно в считаные годы повысило общий уровень грамотности местных жителей. Но именно ему выпало претворять в жизнь затею вскрытия мощей. И здесь он был неумолим. Хотя, когда вскоре после этого встал вопрос о вывозе честных останков из Лавры, именно его слово сыграло решающую роль, остановило ещё более ретивых антицерковников и сохранило святого Сергия в его обители. В начале Великой Отечественной войны уже немолодой Ванханен вступил в ряды народного ополчения и мужественно оборонял Москву. Хочется верить, что преподобный Сергий своей дланью унял боль от его смертельной раны…

Все, кому дозволено было присутствовать при освидетельствовании мощей, потянулись к Троицкому собору. Несмотря на потаённость происходящего, слух просочился за Лаврские ворота. На площади перед монастырём стали собираться люди. Сначала десятки, потом сотни. Всеобщее волнение, тревога, страх неведения, боязнь, что вот-вот