Эхо - Алексей Котаев

Дыхание сбивалось то ли от того, что Эхо перестал следить за машинами в крови, то ли от волнения.

– Я каждый день по привычке повторял себе, что хочу жить. Ради чего? Ради бесконечного пути, или ради высушенного трупа? Прости, я отвлекся, – Эхо вытер слезы и белый оскал зубов блеснул во мраке. – Теперь я понял, что это была ты. С самого моего рождения и до сегодняшнего дня ты была рядом. Даже до этого, ты была рядом. С моей матерью, с Тавром, с тем стариком инженером, что скрывал своих людей веками, а потом просто заманил меня в ловушку, пожертвовав всеми. Ради чего? Что ты ему пообещала? Что ты обещала матери, Тавру? Какова цена всех их жизней?

Глубокий вдох и такой же протяжный выдох принесли песчинку спокойствия в океан ненависти и отчаяния.

– Ты… Я… Я понял, что ты изменила мой сетевой модуль еще в утробе матери, отрезав меня от сети моего предка. Подговорила Тавра настроить меня против моего родного мира. Открыла мне путь в твой мир, где я уж точно буду жить на твоих условиях и по твоему велению.

Нога соскользнула с черепа, содрав кусок высохшей кожи. Парень неуклюже приземлился, чуть не упав от бессилия.

– Я готовился к этому моменту. Представлял, как мы встретимся, – решимость в голосе заставила звук идти четче и ровнее. – Как только я авторизовался – я сдал экзамен на квалификацию сетевого инженера. Хотел обрадовать тебя, что я тоже сетевой инженер. Вот только права доступа сетевого инженера позволяют сканировать объекты, не предназначенные для внимания обычных пользователей сети. Ты ведь не хочешь объяснить мне, почему мы в тюрьме?

Грязные перчатки упали на пол, пару раз кувыркнувшись в воздухе.

– Тогда я сам.

Эхо вызвал консоль камеры заключения. Серые буквы голограммы висели в воздухе, вырисовывая постановление высшей инстанции.

– Мира. Сетевой инженер высшего класса, работавший под псевдонимом «Трусиха». Тебя осудили за преступления против человечества. Не было у тебя ни отца, ни родных, как ты мне тогда говорила. Даже друзей не было. Все данные ты удобно спрятала, наложив на них гриф секретности, чтобы ни один из тех, кто идет тебя спасать не наткнулся на неудобную для них информацию. Верно, Трусиха? Тебя заперли в аду одного единственного терминала, но ты не инженер высшего класса, если не найдешь лазейку. И ты нашла. Мало того – ты ковыряла убежища владельцев больших физических пространств в поиске чистого ДНК.

Эхо улыбнулся, поражаясь абсурдности происходящего.

– Тебе ведь не спасение было нужно, а тело. Тело человека, что способно вновь пользоваться сетью. Ты хотела уйти отсюда живыми здоровыми ногами. А мои подходят как нельзя лучше. Трудно было найти человека моего вида? Я вот ни одного не встретил за почти что две сотни лет.

Ноги подкосились, и юноша рухнул рядом с телом, оперевшись на терминал.

– Я заметил, что у каждого сетевого инженера была какая-то высокая цель. Не даром праздному существованию эти люди предпочли борьбу. Но я не понимаю твою цель, – Эхо вытер пот со лба. – Ты хочешь править этим разрушенным местом? Ты ведь еще до моего рождения поместила часть себя в мою голову. А потом, когда я ступил во тьму твоего мира ты пришла вновь, вместе с фаерволом, и доделала начатое. Для переноса сознания тело нужно подготовить. Мой предок это знал, как никто другой, и каждый раз постепенно приручал новую оболочку. Так же как ты приручала меня. Ты выдала себя. Минуту назад ты общалась со мной, хоть мой модуль и был отключен.

– Цель, говоришь? – раздался голос девушки. – А какова твоя цель?

– Моя цель… даже не знаю, – Эхо взялся за провода, что поддерживали жизнь в почти умершем мозге.

– Убьешь меня? Вот так? Смелый ход! Уж лучше, блядь, башку раздави, как ты и планировал! Я доверилась тебе! Привела к своему беспомощному телу! А ты поступишь…

Мира не успела договорить. Эхо выдернул самый толстый кабель, отключив поток данных.

– Нет. У меня другая цель.

Эхо задрал пластину брони и аккуратно подключил провод к своему маршрутизатору. Подключил и провалился в темноту, прекрасно понимая, что с телом ему теперь придется расстаться.

Глава 33

Две чашки кофе

– Ты и вправду дурак, Эхо.

– Почему это?

– Ты же понимаешь, что я в любой момент могу забрать твое тело и удалить из него твою личность? Твое сознание.

– Хм.

– Ты только что выдал такую тираду, будто готовился заранее.

– Я иногда думал о таком, но оказался не готов. Прости за ногу на голове. Я просто растерялся.

– Понимаю. Я и сама думала, как ты отреагируешь. Ты первый кто дошел.

– Даже удивительно. Чувствую себя настоящим победителем.

– Поздравляю с победой, Эхо.

– Ага. Кстати, те слова, что я сказал тебе под фонарем. Это правда. Жаль только, что я в итоге облажался. Надо было принять все это со смирением и достоинством.

– Я же говорила… подумай над фразой про смирение. И про мудрость тоже.

В кромешной темноте внезапно загорелся яркий свет. Потом появился шум. Эхо сидел в своей грязной залитой кровью броне у панорамного окна, а за оном сновали люди, отбрасывая длинные тени от последних лучей заходящего солнца.

Мира в этот раз не стала наряжаться. Девушка была в серой тюремной робе, замызганной, пыльной. Словно ее только что подняли с пола и нацепили. Вся эта виртуальная реальность была построена для этого момента. Вот только за столиком сейчас сидели совсем не те, кто должен был.

Эхо и Мира не были наряжены в красивые одежды, не пахли приятным парфюмом, но, как и подобает в таких ситуациях – готовились провести вечность вместе. Почему-то в этой версии реальности Мира решила оставить главных героев такими, какими они дошли до сюда: грязными, уставшими, с тысячами шрамов от долгого пути.

В размашистом окне отражался высокий столик, за которым сидела пара. А на столике, сделанном из витого кованного прутка металла, стояли две маленькие кружки. Белый фарфор был почти прозрачным, показывая всем окружающим, что в кружках налит самый черный кофе, который только можно было найти в этом мире иллюзий. Горячий пар над ними медленно поднимался, но никто так и не осмелился поднять свой кофе и сделать глоток.

И Эхо, и Мира сидели, молча глядя друг на друга, не зная, как правильно начать этот разговор. Юноша придвинул к себе чашку, и, склонив голову, начал ловить отражения своего лица