Исход (Том 2) - Стивен Кинг

Позже Ларри никак не мог понять, как же он смог сделать это, когда тремя быстрыми движениями и одним резким толчком (именно так она хотела этого) оказался внутри ее тепла, но он все-же каким-то образом потянулся вверх, разомкнул ее объятия и оттолкнул Надин с такой силой, что та чуть не упала. Женщина тихо застонала.

— Ларри, если бы ты знал…

— Ну, а я не знаю. Почему бы тебе не рассказать мне, вместо того чтобы… насиловать меня?

— Насиловать! — пронзительно засмеявшись, повторила она. — Ох, как смешно! Что ты сказал? Я! Насилую тебя! О, Ларри!

— Ты могла иметь от меня все, что хотела. Ты могла бы иметь это на прошлой неделе или на позапрошлой. Тогда я просил тебя принять это. Я хотел, чтобы ты приняла это.

— Тогда было слишком рано, — прошептала она.

— А теперь слишком поздно. — Ларри ненавидел жестокость в своем голосе, но был не в силах контролировать его. Он все еще дрожал от желания обладать ею, так какой же у него должен быть голос? — Что ты собираешься делать?

— Ладно. До свидания, Ларри.

Она медленно отворачивалась от него. В этот миг она была больше чем просто Надин, навсегда поворачивающаяся к нему спиной. Она была «оральным гигиенистом». Она была Ивонн, с которой он делил квартиру в Лос-Анджелесе. — Ивонн надоела ему, и поэтому он ушел, предоставив ей самой расплачиваться за аренду жилья. Она была Ритой Блэкмур. И, что хуже всего, она была его матерью.

— Надин?

Она не повернулась. Она удалялась темной тенью, на миг ставшей отличимой от других темных теней, когда пересекала улицу. Затем она исчезла на черном фоне гор. Ларри еще раз выкрикнул ее имя, но Надин не ответила. Было нечто ужасное и пугающее в том, как она оставила его, в том, как она растаяла в темноте.

Он стоял, сжав кулаки, его лоб, несмотря на ночную прохладу, был покрыт жемчужинами пота. Все его призраки обступили его, наконец он узнал, как приходится расплачиваться за то, что ты вовсе не хороший парень: никакой возможности избавиться от затхлого привкуса сомнения во рту и…

Голова его дернулась. Глаза расширились, чуть не вылезая из орбит. Снова поднялся ветер, таинственно завывая в подворотне, и ему показалось, что где-то далеко раздался стук каблуков, шагами отмеривающих ночь, каблуки приближались к нему в прохладном дуновении предутреннего ветра.

Грязные каблуки, отстукивающие свой путь на могиле Запада.

Люси слышала, как вошел Ларри, и сердце ее бешено забилось. Она приказала ему успокоиться, уверяя себя, что он вернулся только за своими вещами, но сердце не подчинилось ей. «Он выбрал меня, — стучала в ее голове мысль, поддерживаемая триумфальным биением сердца. — Он выбрал меня…»

Несмотря на волнение и надежду, она заставила себя лежать спокойно, ожидая и глядя в потолок. Она сказала Ларри чистую правду, когда призналась, что единственной виной таких женщин, как она и ее подруга Джолин, было то, что они слишком хотели любить. Но она всегда была верной и преданной. Она никогда не вела себя непорядочно по отношению к своему мужу, она не обманывала Ларри, и если бы годы назад она встретила их, то не вела бы себя как монашка… прошлое было прошлым. Невозможно постоянно держаться за то, что уже сделано, но и прошлое невозможно исправить. Возможно, такая сила дана богам, но не дана мужчинам и женщинам, и, может быть, это к лучшему. Если бы все было наоборот, то люди, возможно, умирали бы от старости, по-прежнему пытаясь переписать заново свою молодость. Если знаешь, что прошлое невозможно вернуть, то тогда ты можешь прощать. Слезы текли по ее щекам.

Щелкнув, открылась дверь, и Люси увидела силуэт Ларри в дверном проеме.

— Люси? Ты не спишь?

— Нет.

— Можно я включу лампу?

— Если хочешь.

Она услышала шипение газа, затем вспыхнул свет, освещая его. Ларри был бледен и дрожал.

— Мне нужно кое-что сказать тебе.

— Не надо. Просто ложись.

— Мне необходимо сказать это. Я… — Он прижал руку ко лбу, затем провел ею по волосам.

— Ларри? — Она приподнялась. — С тобой все в порядке?

Он говорил так, будто не слышал ее, и говорил, не глядя на нее:

— Я люблю тебя. Если ты хочешь меня, то бери меня. Но я не знаю, много ли ты получишь. Я никогда не буду твоей выигрышной ставкой, Люси.

— Я попробую. Ложись в постель.

Он лег. И они занимались любовью. И когда все было закончено, она сказала, что любит его, и это правда. Бог свидетель — именно это он хотел услышать, именно эти слова были нужны ему, но Люси чувствовала, как долго он не мог заснуть. Ночью она проснулась (или ей приснилось это), и ей показалось, что Ларри стоит у окна, склонив голову и прислушиваясь, полосы теней и света придавали его лицу вид мученической маски. Но проснувшись утром, она была почти уверена, что это был лишь сон; при дневном свете Ларри снова казался прежним.

И только три дня спустя они услышали от Ральфа Брентнера, что Надин сошлась с Гарольдом Лаудером. При этом известии лицо Ларри напряглось, но только на мгновение. И хотя Люси корила себя за это, после такой новости она вздохнула свободнее. Казалось, что теперь все плохое было позади.

После встречи с Ларри Надин ненадолго забежала домой. Она зажгла лампу и, высоко неся ее, пошла в заднюю часть дома, на минуту задержавшись возле комнаты мальчика. Она хотела убедиться, что сказала Ларри правду. Так оно и было. Лео раскинулся на сбитых простынях, одетый в свои любимые плавки… но следы укусов и порезов уже были еле видны, а сильный загар от постоянного хождения практически нагим побледнел. «Но и это еще не все», — подумала она. Что-то в его лице изменилось — она видела эту перемену, хотя он и спал Выражение тупой жестокости исчезло. Он больше не был Джо. Это был просто мальчик, спящий после трудного и хлопотного дня.

Надин подумала о той ночи, когда она проснулась и обнаружила, что Джо нет рядом с ней. Это было в Норт-Бервике, штат Мэн — теперь их разделял почти целый континент. Она пошла за ним к тому дому, где Ларри спал на полу застекленной веранды. Ларри спал внутри, а Джо стоял снаружи, занеся свой нож с глухой ненавистью и жестокостью, а между ними было только тонкое стекло. И она заставила Джо уйти прочь, отступить.

Ненависть пульсировала в Надин, вспыхивая бриллиантовыми искрами, как будто далекий предок высекал огонь из кремня. Лампа дрожала в ее руке, заставляя тени двигаться в диком танце. Лучше бы она позволила Джо сделать это! Ей нужно было самой открыть перед ним дверь, впустить его внутрь, чтобы он мог напасть, разрывать и резать, крошить и кромсать — уничтожать. Лучше бы она…