Исповедь - Юра Мариненков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого все простояли на своих местах ещё секунд десять, после чего, тяжелое дыхание того самого военного через противогаз заменилось командой – увести, и их, всё так же, повели обратно в камеру.
– Лишь только языком молотить. Русские солдаты, – тихо и спокойно говорил Илья, сидя с Ромой в углу за занятыми кроватями, – у мен и батя такой был. Хе, генерал хренов. Лишь только слова мог свои раздавать, а дел ноль было. Они так все. Эти точно такие же. Завтра придет, опять что-то в этом духе небось скажет, вот посмотришь.
– Твой отец был военный?
– Да он и сейчас, если ещё не сдох…, – ответил ему более тихим, но с какой-то глубокой злобой голосом тот. – В таком же небось костюме и ходит, сволочь.
Рома немного замешкался, пытаясь всю последнюю за пару дней информацию сложить в голове и понять, что к чему, но как бы он ни старался, внутри была лишь путаница.
– Почему он меня не вытащит? – как будто снимая с языка, вдруг резко спросил Илья.
– Да. Никак не пойму. Больше даже не ясно, как ты тогда сюда попал.
– Ааа, вот это уже другой разговор. Мы ведь ещё до всего этого редко виделись. Я из дома ушел, когда восемнадцать стукнуло. Поначалу где попало побирался, потом как-то жизнь начал строить. В Москву переехал. Девушку тут себе нашел. А он меня даже не искал… Лишь через мать иногда что-то передавал, когда созванивались. Ну кричал обычно в трубку, что найдет – лично придушит. В итоге вот после войны все концы и оборвались. А теперь уже честно говоря, и даже страшновато иногда бывает, что увидимся где-нибудь. Мне ж тогда точно хана. Пристрелит, небось, прямо в этой комнате, придурок государственный.
– А мама?
– А что мама? Наверное, с ним после всего и осталась. Куда ведь теперь, когда такое происходит? Тут правда, либо с военными, либо иди, мучайся. Только раньше мы думали, что выживаем, а теперь вот реально… Помнишь, как в тридцатых все жаловались на жизнь? Митинги эти, погромы, грабежи. У меня даже соседа помню посадили, что он собирал с жильцов подписи за понижение отплаты в домоуправление. С этого, вроде как, у нас всё тогда и началось. Да? Помнишь? – Чуть оживленно спрашивал он своего нового товарища.
– Не особо.
– Странный ты. Вроде бы и постарше меня, а такое чувство, что только вчера родился. Ты, вообще, с какого города?
– С Петербурга.
– Елки палки, так это что ж получается, ты меня тут дураком выставлял, когда про место спрашивал? – более грубо и взволнованно спросил Илья.
– Нет, не подумай ничего такого. Я здесь просто родился. Не больше. Рос в Москве. Вот так.
– Ааа, так ты Москвич, хе. Ну ты, получается, теперь краснокнижник.
– Почему?
– Ну как. Москвы то больше нет, а Москвичей почти не осталось. Ты, так сказать, вымирающий вид, – улыбаясь сказал он, хлопая по плечу.
Рома старался понять все те слова, что города больше нет, но это тоже никак не могло просто так уложиться в его голову. Правда, почти мгновенно вспомнилась та самая карта деда, которую он не мог собрать. Видимо, тот старик и Серега с Артуром тогда были правы – Москвы уже не было, нигде.
– Ты чего опять задумался? Москву вспоминаешь? – сказал он, начав немного посмеиваться. – Да ладно тебе. Ну, был и нет. Что поделать? Главное, что тебя там тогда не было. В Архангельск же вроде ничего большого не прилетало.
– То есть, как это нет? – прервал его Рома, пытаясь уже, видимо, окончательно всё расставить по своим местам.
– Так бомбы туда же летели, когда это всё… Ну когда началось. Москва, Питер, Казань – забудь. Туда теперь если сунешься, то скорее всего уже не выберешься. Чего только там говорят, не происходит. Жесть, короче.
– Он прав, лучше не рисковать. Только проблем на жопу свою нахватаешь, – вдруг внезапно, откуда-то сбоку раздался знакомый голос того самого Пети, которого всё время расхваливал и благодарил Ромин сосед.
Илью от этих слов вдруг неожиданно и резко парализовало, после чего он лишь молча сидел, уставившись куда-то вперед, делая вид, что будто бы ничего не произошло.
– У вас, кстати, в Архангельской области, тоже удары были. Там же Плесецк. Слышал, что там теперь аномалия большая на том котле – люди пропадают, с ума сходят, короче, тоже жопа.
У Ромы тут же перед глазами встала картина, когда он вытаскивал всех своих троих их того самого места, которое вечно называли именно так. Оказалось, что видимо, они всё же знали, куда идут и с чем связываются? Все, кроме Ромы.
– А где говорил, тебя повязали? В Ивановской?
– Да, – неуверенно и как можно тише ответил он.
– Ну значит действительно они теперь и там всё себе подмяли. Я чего-то до последнего думал, что Белые Ивановскую не отдадут. Значит, всё же…, – вздыхая сказал он и стал немного осматриваться по сторонам, глядя на всех тех впереди, кто так же пытался себя чем-то занять.
– Слушай, Петь, – неожиданно раздался проснувшийся голос Ильи, куда менее уверенный и тихий.
– Ну.
– Ты вот как-то про …, ну в общем много чего рассказывал. Я тут у тебя давно уже хотел кое-что спросить, да всё как-то…
– Давай же спрашивай тогда, раз хотел.
– Как думаешь, в Европу стоит шагать или нет? Я тут, короче, всё обдумал, ну и решил, что это самый спокойный вариант будет.
Петя вдруг резко призадумался, будто бы действительно собираясь с мыслями и пытаясь что-то достать из своего большого сборника информации.
– Ты английский знаешь?
Илья вдруг резко притих, и следующие секунд пять было лишь молчание.
– Если не знаешь, то нечего тебе там делать. В плен возьмут, а потом на нашего вояку обменяют и здесь расстреляют. Так что, лучше… не надо, – спокойно сказал Петя.
Илья протяжно вздохнул, после чего, как показалось, погрузился в небольшое уныние, видимо, поняв, что к чему?
– Эй, ты давай не унывай! На юг тебе надо. Там ещё нормальные люди есть.
– Так ведь… там же мусульмани, – сделав глаза по пять рублей, сказал Илья.
– Не везде. Там чем ближе к Казахстану,
