Враги целуют жадно - Людмила Сладкова

И услышал ее тихий срывающийся шепот:

- На бартерной основе.

- В каком смысле?

- В прямом, - она нервно переступила с ноги на ногу. – Я приглашу тебя к нам на ужин, а ты… пригласишь меня к вам. На… на ужин. То есть, я хотела сказать… нас с Генкой. Да! С Генкой желательно. Но можно и… меня одну.

А потом, увидев вытянувшееся от удивления лицо Вадима, Машка застонала:

- О, Боже! Не слушай меня! Не слушай! Я не знаю, зачем я… А-А-А!

И принялась лупить себя по макушке, повторяя, как заведенная:

- Есть хоть капля ума в этой голове? Хоть что-то в ней есть? Что я творю?

Не на шутку растерявшись, Вадим перехватил ее руки. Мертвой хваткой стиснул хрупкие запястье, мешая этой психованной покалечить себя.

- Маш, ты чего? – присвистнул, ошалев от ее выходки. – Что с тобой?

- Ничего-ничего! – отмахнулась Стеклова, пытаясь вырваться. - Это я… шучу я так! Дура – что с меня взять? Ты только… забудь все, что я сказала, ладно?

- Хорошо, - Вадим настороженно прищурился. – Но сперва ты честно ответишь мне на один вопрос. Это все ведь… не из-за меня? Ты же не втрескалась в меня, правда?

Она молчала пару секунд, а потом громко расхохоталась.

- Конечно из-за тебя, мой сладкий! Я прямо умираю от любви к тебе!

- И правда, дура! - облегченно выдохнул Вадим отпуская ее.

- Так мы договорились? – уточнила Машка, разминая запястья.

Он кивнул:

- Иди уже, куда шла. А я…

Запнулся, остро ощутив на себе чей-то взор. Он был уверен, что за ними с Машкой кто-то наблюдает. Прямо сверлит тяжелым и свирепым взглядом. Но просканировав пространство, Вадим не обнаружил никого, кто мог бы на них  ТАК  глазеть. Стеклова в свою очередь со всех ног рванула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. А Вадим, наконец, отправился домой.

Но не сразу. Сперва он бесцельно колесил по городу. Ему предстояло многое обдумать, и как минимум подготовиться к разговору с отцом. А за рулем думалось чуточку легче. Столько всего произошло с ним за один день, столько всего на него навалилось. Еще и Аня из головы не выходила.

Мысли о ней сводили его с ума. Как она смотрела на него. Как прикасалась.

«А потом… согласилась пойти на свидание с моим братом. Зашибись!»

Понять это, а тем более принять Вадим никак не мог. И успокоиться тоже.

Его штормило от эмоций. Порой так сильно накрывало, что темнело в глазах.

В один из таких «приходов» он остановился на парковке центрального городского парка. Решив немного отвлечься, достал телефон.

Едва снял блокировку, на экране высветился его последний запрос:

«Анна Стеклова. Фигуристка…»

На сей раз он открыл результаты поиска, уже в ту секунду понимая, что его мир никогда не станет прежним. Все в нем перевернется с ног на голову.

Так и вышло. Информации о ней оказалось так много, что Вадим знатно прифигел. И пропал на несколько часов, просматривая бесконечные статьи о ней, фан-видео, любительские записи с тренировок, интервью, показательные выступления и непосредственно сами соревнования. Аня и впрямь была звездой. Легендой! Ей рукоплескали стадионы. Ее заваливали подарками и цветами. По ней фанатели. Своими выступлениями она доводила до слез не только соперниц, но и зрителей. В том числе и взрослых матерых мужиков.

Она била рекорд за рекордом. Выигрывала все соревнования, в которых участвовала. И еще как выигрывала! С каким-то нереальным сумасшедшим отрывом. Она была на голову выше своих соперниц, и по праву считалась сильнейшей фигуристкой за всю историю женского фигурного катания. Стальная Бабочка. Так ее называли. Боже, что она творила на льду!

Сверхбыстрая. Сверхгибкая. Сверхграциозная. Вадим понимал, какой титанический труд и упорство стоит за всем этим. Какая сила духа и несгибаемый характер. Знал, как сложно… просто кататься на коньках.

Имел представление, ведь сам длительный период времени играл в хоккей. Но… это не шло ни в какое сравнение с тем, что умела и делала Аня. С дико грохочущим сердцем Вадим наблюдал за юным воином с женским лицом. Как она преодолевала себя, становясь все сильнее и опаснее!

И везде рядом с ней был этот ее… Пожарский. Тренировались они вместе. Соревновались вместе. Отдыхали вместе. На фанатских видео, собранных по кусочкам, становилось ясно без слов – Айсберг грезил ей. Он сходил по ней с ума. Но лишнего себе не позволял – его сдерживал возраст Ани и… ее мать.

Тоже в прошлом известная фигуристка, как оказалось. Олимпийская чемпионка, но в парном фигурном катании. Завершив спортивную карьеру, Елена Леонидовна решила попробовать себя на тренерском поприще и многого добилась. Она тренировала и Аню, и Сашу - их обоих. Вырастила настоящих монстров, одержимых своим делом и фигурным катанием.

Тех, кого знал весь мир. Тех, кому не было равных в их дивизионе.

Тех, кто писал историю своим триумфом и победами. А потом…

На глаза Вадиму попался кричащий заголовок:

«Кому мешала Елена Стеклова? Кто лишил жизни гениального тренера?»

И внутри все оборвалось. Похолодело от жуткого открытия:

«Так Анина мать умерла не своей смертью? Ее… убили?»

Почему-то раньше он не задумывался над этим. Зато теперь в горле комок образовался при одной лишь мысли о том, каким страшным ударом это стало для Ани. Для Маши. Для всей их семьи. На прежних видео, они казались такими счастливыми. Дружными. Они искренне любили друг друга. Поддерживали. Дарили веру в себя. Окружали теплом и заботой.

И в самый неожиданный момент лишились всего. Какой-то ублюдок отнял жизнь Елены Леонидовны, и даже не понес за это наказание. Его не нашли!

- Как?! – взревел Вадим, оглушенный бесконтрольной яростью. – Как такое возможно?! Что за беспредел? Какого хрена?

Но в статье говорилось прямым текстом – дело закрыто в связи с отсутствием улик, мотивов и подозреваемого. Убийца Елены Стекловой еще не найден.

А секундой позже ему попалось видео с заголовком:

«Слезы Стальной Бабочки. Аня узнает о смерти матери. Эксклюзив!»

И Вадим проклял все, когда включил его…

Кадры и впрямь были редкие и душераздирающие – записи с видеокамер отеля. Ни звука, ни цвета. Черно-белое изображение, но четкое до жути.

На нем Аня – ошеломленная, обезумевшая от горя и страха, бежит по коридору в сторону лифта. Босая. Раздетая. В легкой домашней пижаме.

За ней мчится Пожарский и настигает