Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

Правда в том, что сейчас Габриэлле нужно только дышать, чтобы соблазнить меня. Одержимость — недостаточно сильное слово, чтобы описать чувство, которое она пробудила во мне.

Я смеюсь и отворачиваюсь от нее на несколько секунд, зная, что, что бы я ни сказал, я собираюсь сделать что-то безумное.

— Ты знаешь, чего я хочу, Габриэлла? — Спрашиваю я, снова глядя на нее. Ее глаза — бездонные ямы ожидания, умоляющие меня дать ей ответ на вопрос, который я только что задал. — Я хочу смотреть на тебя, не чувствуя, что теряю контроль над собой.

Еще один сухой смешок вырывается из моего горла, когда вопреки всем своим инстинктам и несмотря на колоссальные усилия я чувствую, как мой член твердеет от одного только произнесения этих слов вслух. Я приближаю свой рот к ее уху, приникая губами к темным прядям с ароматом роз, которые покрывают ее, и шепчу.

— Я хочу твой рот, Габриэлла. Я хочу твою киску, я хочу твою попку. Я хочу от тебя всего. Я хочу, чтобы ты плакала, потому что тебе кажется, что удовольствие вот-вот разорвет тебя пополам. Я хочу наказать тебя за каждую секунду, потраченную на мысли о тебе. Я хочу заставить тебя покраснеть во всех местах, которые имеют значение. Я хочу целовать тебя, кусать тебя, хочу лизать и сосать всю твою кожу. — Грудь Габриэллы все ближе и ближе касается моей обнаженной груди, а ее дыхание становится все более неровным. И пусть Ла Санта поможет мне, потому что я и сам задыхаюсь, когда перед моими глазами проносятся образы всех тех вещей, которые я хочу сделать с этой девушкой. — О, Габриэлла! Я хочу уничтожить тебя. Каждый кусочек. И я хочу видеть, как тебе это нравится.

Я делаю два шага в сторону от тела, которое теперь приклеилось к стене, словно намереваясь слиться с ней, и вижу, что большие темные глаза бразильянки закрыты.

— Иди в свою спальню. — Приказ прозвучал с рычанием, и каждая клетка моего тела восстает против последней нити рациональности. Я сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как ногти больно впиваются в ладони.

Руки Габриэллы остаются поднятыми и неподвижными, как будто мои плечи все еще поддерживают их. Девушка медленно поднимает веки, фиксируя на мне свой взгляд, как всегда, покорный.

— Нет.

Нет ничего контролируемого в том, как мое тело бросается на ее тело еще до того, как это односложное слово успевает прозвучать, между нами. Наши тела ударяются о стену, и я ощущаю удар о свою руку за головой Габриэллы, когда наш вес придавливает ее.

Ее мягкий рот открывается для моего вторжения и издает лукавый стон, когда мой язык встречается с ее языком. Габриэлла целует с неопытностью, которая делает то, что я считал невозможным: она заставляет меня напрягаться еще сильнее.

Ее язык робок, и он повторяет поиск ориентиров, который постоянно присутствует в ее глазах. Ее тело извивается, трется о мое, дразня мое желание, пока она пытается удовлетворить свое собственное. В отличие от ее рта, руки Габриэллы не испытывают никакого сдерживания. Они путешествуют по моему телу, исследуя мышцы, царапая кожу и притягивая меня к себе с той же силой, с какой толкают к себе.

Это поцелуй, полный нескоординированных прикосновений и восхитительный до бессмысленности. Мой язык лижет и сосет ее, исследует каждый уголок ее восхитительного рта, с наслаждением открывая текстуру и вкус, которых он отчаянно добивался последние несколько недель.

Наконец моя рука касается ее теплой киски через трусики, и Габриэлла стонет и тает, абсолютно чувствительная под моим все еще поверхностным исследованием.

— Насквозь промокшая, Габриэлла, — бормочу я ей в губы, чувствуя влагу, испортившую ткань, покрывающую ее киску. Восприятие — это зажженная спичка, оставленная в бочке с порохом.

Я прижимаю средний палец к ткани, проникая им в складки Габриэллы и проталкивая кружево. Она реагирует так примитивно, что желание иметь ее голой, под собой, пока я жестко трахаю ее, взрывается в моих венах.

Каждый звук, вылетающий из ее рта, вырывает рык из моего горла. Каждая реакция ее тела делает мои ласки более интенсивными и отчаянными. Каждое непроизвольное прикосновение ее пальцев заставляет меня терять разум и испытывать гораздо больше эмоций, чем когда-либо.

Ускоренными движениями я тру твердый узелок о кружево, и с каждым криком, вырывающимся изо рта Габриэллы, мне остается только желать следующего: более громкого, более восхитительного, более моего.

Когда оргазм охватывает все ее тело в неконтролируемых спазмах, я открываю для себя новое пристрастие — смотреть, как Габриэлла кончает.

Задыхаясь, я отвожу лицо назад, отказываюсь от ее приоткрытых губ и даю себе несколько секунд, чтобы полюбоваться причиной своего полного безумия. Она больше, гораздо больше, чем я позволял себе вообразить, пытаясь не допустить, чтобы мы дошли до этого момента.

Бретельки платья в какой-то момент соскользнули с ее плеч, обнажив отсутствие бюстгальтера и покрасневшее декольте, а также кусочек твердого розового соска. Ее маленькие груди вздымаются и опускаются в быстром темпе. Не в силах сопротивляться, я стягиваю платье еще ниже, полностью открывая их моему взору.

Я провожу большим пальцем по ее левому соску, а затем опускаю на него рот и медленно посасываю. Габриэлла хнычет, чувствительная, и мне это нравится.

Мой пульс бьется в бешеном ритме, а по позвоночнику бегут мурашки, как будто сердце вот-вот взорвется. Я чувствую все, что связано с ней, я немею от запахов, которые она источает, и хочу большего. Я поднимаю свободную руку к ее стройной шее и кладу ее туда. Я провожу большим пальцем по ее вздрагивающему горлу. Моя вторая рука покидает ее сочную киску и медленно скользит по боку Габриэллы. Ее глаза открываются и смотрят на меня, полностью сдавшись.

Она приближает свое лицо к моему, нежно целует мой подбородок, а затем кусает меня и проводит зубами по моей шее, царапая ее. Ее рот возвращается к моему, облизывая мое горло, и этого достаточно, чтобы я чуть не кончил в штаны.

Габриэлла продолжает осыпать мою кожу влажными поцелуями, она встает на цыпочки, чтобы дотянуться до мочки моего уха, прикусывает ее, а затем лижет за ней. Кончик ее носа дразнит мою шею, вызывая мурашки по всему телу, а ее руки обрисовывают мои мышцы твердыми прикосновениями.

Ее исследования завораживают меня. В течение нескольких минут я не делаю ничего, кроме как позволяю себе ощущать ее прикосновения, пока они не покидают меня. Габриэлла убирает руки с моего тела, чтобы дотянуться до спущенных бретелек