Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

одно из кресел в библиотеке, а я, стоя перед окнами, смотрю на пейзаж за окном. Разноцветные ленты в деревне уже притягивают мой взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Во время вендеммии у дона есть традиция оказывать милости. Кто знает, может быть, если ты будешь хорошо просить, он исполнит твое самое большое желание?

— И что же это будет за желание?

— Взять тебя к себе в постель.

— Какой абсурд, Рафаэла! — Я протестую, но моему голосу не хватает приличия звучать так же возмущенно, как и мне.

Я закрываю глаза, делая глубокий выдох, и все моменты, которые я собрала за последние несколько недель, прокручиваются в моей голове, как в хорошо смонтированном фильме, в котором воспроизводятся только самые яркие моменты.

Прикосновения Витторио, каждый раз, когда он оказывался слишком близко, его запах, тысячи раз, когда я думала, что он позволит мне почувствовать вкус его губ, а в следующее мгновение он отстранялся. Я целовалась и раньше, но до того танцевального вечера мне никогда не хотелось узнать, каков человек на вкус.

Этот мужчина полностью держит меня в своих руках, и его это совершенно не волнует. Ничего. Я для него никто, хотя он — единственное, чего жаждет мое тело.

Я оказалась в его объятиях и не помню, как это произошло. Я не помню ни ощущений, ни запаха его тела. Я ничего не помню, и с тех пор, как я проснулась в своей постели, не было ни одной ночи, когда бы не мои ноги несли меня к нему, и я бы не пожалела об этом.

Это был еще один странный момент. Открыть глаза и почувствовать мягкость матраса под своим весом было совершенно неожиданным ощущением, не более чем осознание того, кто меня туда положил. Каждый сантиметр моей кожи покалывало, и я несколько минут лежала в постели, размышляя, какими частями тела я касалась Витторио, гадая, что на нем было надето — костюм или что-то другое, я пыталась вспомнить счастливую частичку меня настолько, чтобы сохранить воспоминания, которых никогда не будет в моем сознании.

Прошли долгие, очень долгие минуты, прежде чем я внезапно села, пораженная осознанием того, что я делаю. Я лежала в постели, несколько часов, пока спала, и еще долгое время после того, как проснулась. Я лежала в постели, потому что он меня туда положил.

Витторио увидел мою кучу простыней на полу и все равно решил уложить меня на матрас. И знание о его желании было для меня как молчаливое и необходимое разрешение быть эгоисткой, потому что черный ящик в моей груди не вибрировал, и в это утро, когда осознание этого обрушилось на меня с силой урагана, я снова легла на спину и заснула в кровати.

Я протяжно вздохнула, чувствуя, как мои желания, сомнения и уверенность закручиваются в животе, ищут выход из тела и не находят.

Секс. Я хочу секса.

И полная невозможность этого доводит меня до слез. Это же абсурд! Кто плачет, потому что обречен умереть девственницей?

— Хм… Тогда ладно… Я просто предложила. — Рафа пожимает плечами, веселясь.

— Рафаэла, а во время вендеммии младший босс тоже оказывает услуги? — Спрашиваю я, и глаза моей подруги сужаются.

Вопреки ее ожиданиям, с течением времени домогательства Тициано не стали легче или вовсе исчезли, и мне кажется, что в конце концов Рафа оказалась не столь невосприимчива к его ухмылке и мускулистому телу, как ей хотелось бы. Проблема в остальном.

— Ха, ха! Очень смешно, Габриэлла.

— Не так весело, когда это происходит с тобой, верно? — Как ребенок, она высовывает язык. Я смеюсь и отхожу от окон, придвигаясь ближе. — Ну же! Расскажи мне еще раз про вендеммию! — Прошу я, отчаянно пытаясь занять свою голову чем-то другим, кроме Витторио Катанео.

— Опять? — Она хнычет, и я опускаюсь рядом с ней, практически на нее, в кресло, достаточно большое для нас обоих.

— Опять, давай! — Рафаэлла фыркает и закатывает глаза. — Ты все еще не все мне рассказала, я не знала, например, об услугах. Расскажи мне о них. — Она смотрит на меня с циничной улыбкой. — О нормальных, Рафаэлла! А не о тех безумных, которые придумывает твоя голова!

Последние несколько дней я выпытывала у нее подробности о празднике урожая. В отсутствие более интересных вещей, о которых можно было бы подумать, Вендеммия и ее значение стали чем-то вроде навязчивой идеи. Я превратила жизнь Рафаэлы в ад, прочитала все книги, которые нашла и сумела понять о ней, и даже рискнула задать несколько вопросов Луиджии.

После нескольких недель, прошедших с начала снятия винограда с лоз, сегодня наконец наступил последний день, и по традиции в конце работы устраивается вечеринка в честь этого. Праздник длится всю ночь и не заканчивается до тех пор, пока солнце не покажет свои первые признаки на рассвете.

По словам Рафаэлы, это самый лучший праздник в году, потому что он не только празднует окончание сбора урожая, но и сеет процветание. Это время братства между работниками, которые приходят сюда, чтобы собрать урожай, и теми, кто живет в поместье круглый год. Это также и прощание, потому что те, кто не будет работать на производстве вин Santo Monte на этой неделе, начинают возвращаться в свои дома.

— Ладно, тогда поговорим об услугах.

* * *

Ничто из того, что я себе представляла, не сравнится с реальностью.

Если бы мне пришлось объяснять вендеммию с помощью чего-то, что я знаю, то это был бы праздник Святого Иоанна, и даже в этом случае я была бы очень далека от того, что на самом деле представляет собой праздник урожая.

Традиционные костюмы и еда, музыканты с традиционными инструментами, бесконечные танцевальные круги, разноцветные ленты, развешанные над головой, громкий костер и много-много вина. На каждом метре стоят столы, полностью заполненные полными бутылками и бокалами, которые только и ждут, чтобы их подняли.

Несмотря на теплую ночь, большинство мужчин одеты в полный комплект одежды, состоящий из костюма из шерсти, белой рубашки с высоким воротником и длинными рукавами, жилета и красного шарфа на шее. Женщины носят традиционное платье с длинными рукавами, из шелка или шерсти, с цветочными принтами и круглым вырезом. В волосах — красная или белая косынка.

Рафаэла, которая в образе, объяснила мне, что в течение ночи мужчины раздевают себя, и обычно на рассвете они приходят без большинства вещей, с которыми начали вечеринку, что не является отсутствием приличий, просто такова традиция.

Но самая веселая часть праздника — это, несомненно, виноградные топтуны. Я